А третьего вернули холода.

А третьего вернули холода. Наверно, это стоило труда работникам сезонного предела. Возможно, удостоились "мерси". Народ передвигался на такси, стрекочущая птица не летела — в промозглые погоды только так. Проблем на рубль, счастья на пятак, остался грош, позднее доломали. Не обошлось без пресловутых дров.

У старого создателя миров, в том разведённом облачном крахмале, который поэтически воспет, звенел трамвай, готовился обед, качали головами минотавры. Рождались в Междуречье певуны. Никто нигде не чувствовал вины, и никого не ревновали мавры. Хотя молилась группа Дездемон, чтоб распустились лютик, анемон и прочая возлюбленная флора. По принципу вторичности блина первичный комом списывали на особенности местного фольклора. Создатель часто думал: не пойму, зачем такое счастье одному. Сверкнула медь, блеснула позолота.

Не пропустил таможенный контроль. Четвёртого числа вернулся тролль, десятого — вернули бармаглота, приветственный поклон и сам привет. Сказали: узаконен только свет. Дожди. Тайфуны. Радуги. Метели любых размеров, видов и сортов. Землянин к бармаглоту не готов, потом не оберешься канители. Вернулись мавры к мавровым делам. С грехом (немедля делим пополам, поэтому считаем за погрешность), пересекли заветный рубикон апрельский заяц, плюшевый дракон и зеркало, меняющее внешность согласно пожеланиям лица.

Потом кружилась фейская пыльца, индейцы рисовали на батате. Парадоксально высился Парнас. А на земле кому-то вроде нас немного легче стало в результате.

Наталья Захарцева