Стоял январь

Стоял январь, и заметало город, а в остальном, маркиза, всё путём. Снег целился в лицо, нырял за ворот. Скучал обычный человек Артëм. Он просто жил. Случалось, что непросто, но как-то дотянул до сорока, до среднестатистического роста. За буквой буква, за строкой строка. Украшенная скромностью халупа — квартира на девятом этаже. Кичиться нечем, жаловаться глупо, да некому, да незачем уже. Быт пятницы определял субботу, судьбу скорей приняв, чем одолев. Сон обусловлен, график проработан, в окне — неудивляющий рельеф,

И вот, готов к труду и обороне, хоть совершенно не готов к войне, он заблудился в собственном районе. Страшилище откуда-то извне тряхнуло головой своей гривастой, волну создав на дальнем берегу. Подумало: ну, человечек, здравствуй. Сегодня ты бифштекс или рагу? Возможно, ты начинка для омлета. Похоже, отлетался соловей. Греби сюда, на улице не лето. Чуть-чуть правей. Теперь слегка левей. Я понял. Ты, приятель, чахохбили. Белковая диета, блюдо дня. Короче, хомо сапиенс, приплыли. Сушите вëсла. Это западня.

Стоял январь. Январь стоял устало. Брëл мимо редкий, но людской поток. Артëм вещал. Страшилище рыдало, уткнувшись рылом в клетчатый платок, клыки довольно четко обознача, терзая меланхолией фронтон:
— а после выпускного...(звуки плача)
— она и говорит.. (протяжный стон)
— ещё такое...(хлюпанье некстати, чрезмерная взволнованность и шок).

Нет, никого не съели в результате. Ну и чудесно, ну и хорошо. Два лагеря достигли компромисса. Страшилищу достался чебурек. А в остальном, прекрасная маркиза, была зима. Морозно. Ветер. Снег. Немало испытаний для джедая. Фонарь бессилен, светофор зловещ. Но если что-то крайне досаждает, любая дорогая сердцу вещь приобретает статус ширпотреба, орать не дело, злиться не резон — Артëм глядит, как розовеет небо, и взгляд превозмогает горизонт.

Наталья Захарцева