Выпал снег.

Выпал снег. Не растаял к ночи. Развалился среди двора. Вышел дворник, король обочин, гений мусорного ведра. Князь метлы, повелитель бака. Вышел в белое нафига. И гоняла ворон собака, и лепили снеговика. Переделан, перелицован, лейб-гусар возвращался в строй. Да по площади по Дворцовой всё гулял Николай Второй.

Утро, вечер, диван в сторожке. Дел по горло, лежат снега́. Месяц-месяц, покажешь рожки — дам вишнёвого пирога.
Машет дворник лопатой, словно Гермиона маховиком. Раз — и нет тебе, смерть, улова, ну-ка, черти, домой, бегом. Два — и нет никакой разрухи, три — и нет никакой войны. В залихватском смешном треухе. Перелатанные штаны.
Тяжело, но зато нескучно. Озираясь поверх голов, на балконе стоят Щелкунчик и смеющийся крысолов.
А у дворника — сын в Рязани, под Ульяновском огород. Но сегодня уборщик занят. Три — и нет никаких сирот. Мамы счастливы, папы живы. Просто правильная зима. Открываются перспективы. Закрывается каземат.
Дворник машет лопатой тише. Тянет холодом от реки.
Тут на помощь выходит Шишел, здравый смысл, бурундуки.
Мандарины таскают, шпроты. Ставят ёлку, потом винил. Раз — единственная забота: мальчик варежку обронил. И ворона не улетела. Два — и праздник хорош вполне. Но чужая рука (без тела) гладит дворника по спине на правах мудреца и друга (где-то плачут четыре, пять): ты с какого здесь перепуга? Кто Хумгат не закрыл опять?

Уходил президент метёлки. Пахло свежестью и вином. Только в валенках мимо елки всё гулял человек с бревном.
Монохромом, полутонами, нежеланием отпустить. И венчали забытых нами перепутанные пути, Невский скрещивая с Арбатом.
Слово заперто изнутри.
Новый дворник берет лопату. Вы готовы? Ну, раз. Два. Три.

Наталья Захарцева.