Да, любимая, да.

Да, любимая, да. Вы всецело и полностью правы. То есть каждая мышца, тем более, каждый сустав. Как прошло наше лето, забрав насекомые травы, так и осень пройдёт, на прощание мне прошептав: если хочешь о чем-то писать — напиши о погоде. Надоело писать о погоде — пиши о любви. Но такая тоска в неуклюжем сквозит пешеходе, что невольно припомнишь: не плачь, не жалей, не зови. Постелите мне степь, занавесьте мне окна туманом, при отсутствии звёзд в изголовье поставьте свечу. Коль откажете мне — я Вас буду считать Перельманом, уезжая в далёкие страны сажать алычу. Почему бы и нет. Может, я прирождённый ботаник, может, даже волшебник при этом, оболтус — при том. И надувшийся мяч уплывëт от какой-нибудь Тани, чтоб, ничтоже сумняшеся, стать развеселым китом. Две русалки у пристани будут держать оборону. Две глубинные ведьмы — пугать, хохоча, галеон. Мяч проглотит меня за обедом, приняв за Иону, потому что действительно — мало ли разных Ион.

Нет, любимая, нет. Я шучу, я от Вас не уеду. Если нос позволяет — рубите себе на носу. Местный климат немало способствует общему бреду. Бред значительно легче бревна, поглядите — несу. Городские дворы, благосклонные к новым идеям, начинают слегка подмерзать и чуть-чуть леденеть. Вот закончится всё, от чего изнутри холодеем. И тогда — о погоде, о планах, о ценах на снедь. Почему бы и да. Не сочтя пустоту самобытной, испытав и сердечную дрожь, и душевный раздрай, на доске покачнется какой-нибудь парнокопытный. Перестанет вздыхать и раздумает падать за край.

Наталья Захарцева