Ты только не волнуйся.

Ты только не волнуйся. Я с тобой. Чего нас может выдать — зверобой, диван со скрипом, лампа с абажуром? Никто не знает, где сидит фазан. В кофейне, предлагая круасан, приветствует каким-нибудь бонжуром тебя владелец. Явно не француз, не пьёт вина, предпочитает блюз. Теперь его немного на эстраде. Слова на вес, дела наперекос, зато — халва, сушеный абрикос. Ты только не волнуйся, Бога ради.

Храни любовь и нервы береги. Спокойное течение реки нас учит созерцанию превыше заботливой толпы учителей. Так, целое — отец своих долей, толк из которых, кажется, не вышел, но бесконечно светят. Без гвоздей. Стена способна разделить людей на правых, левых, далее по тексту, хотя потребно их объединить. Свет — больше, чем вольфрамовая нить — благоволит и времени, и месту. Он собирает всех вокруг себя. По автостраде, фарами слепя, грузовики уже везут подарки: гирлянды, бусы, мягкие зверьки. Водители — гляди — снеговики. Триумф зимы.

Позëвывают арки. Прогнозы огорчают, не сулят. Надежда — это самый сладкий яд, я ненасытный дегустатор ядов. Оставь противоядие тому, кто молится на собственную тьму за переменой блюд или нарядов. Ночь обещают длинную. Поспи. Звезда висит на золотой цепи, мы — неслучайно выпавшие звенья, прицельно потерявшийся черëд. Тот календарь, что вдохновенно врëт, не принося скупые извиненья, расскажет правду — выслушай его. Ты не волнуйся. Будет Рождество, и будет снег, и цитрусовый запах. И сны в угоду елочным шарам, и никаких сомнений по утрам: ни как бы их пристроить, ни куда б их.

Наталья Захарцева