Скажи, ты считаешь, что нет никакой черты

Скажи, ты считаешь, что нет никакой черты, и жизнь, что спешит по бульварам, не так быстра?
А Гэндальф решает судоку, растит цветы, лелеет пивные подставки из разных стран, на ужин идёт, покупает брикет лапши (залить кипятком, подождать, подождать и съесть).
Старик никогда и не слышал про некий Шир, из белого разве рубашка на выход есть.
И галстук к рубашке, ромашков, прекрасен, крут. Потёртый пиджак цвета неба, но чуть синей.
А ночью ага — и давай запускать салют, а утром он хоба — и снова пенсионер, хотя возмутительный сказочный партизан, нередко спокойный и правильный, как река.
Откуда я знаю? Его выдают глаза. И посох — кто посох отнимет у старика?
Хотя отнимали, и это уже седьмой.
Но зло не пройдёт, и предательство заодно.
А что если хоббит всего лишь пришёл домой? И не было с ним ни драконов, ни колдунов.
Учился, работал, женился. Как все? Как все.
Приземистый малый, примерный отец и муж.
Таинственный месяц в ночи не висел, как серп, пока, замирая от страха, баюкал тьму.
И назгулов тени не шастали по лесам.
Он просто курьер, доставляет посылки в срок: вот здесь распишитесь, пожалуйста, здесь я сам.
А крадучись, ночью тайком, достаёт перо и пишет: однажды давно под землёй в норе.
Неровно, коряво, потом разберётся, пусть.
Ужасно печально становится умереть совсем без надежды отправиться в дальний путь,
особенно страшно — препятствия налицо, особенно дивно — светиться, а не мерцать.
А что если Голлум не смог потерять кольцо, а что если вовсе никто не сковал кольца?

Нам взяли и просто на блюде вручили жизнь.
Приставили голову, прутики рук и ног. Сказали, кого бы не встретил теперь — держись.
Захочется орков — родимых везде полно.
Придумали голос, и раз — разучили петь, с богами, вот честно, вообще развели бардак.
Но то остроухий бегун промелькнет в толпе, то рыжая гномья лохматая борода.
За стенкой нетрезвый сосед на жену орёт, сосед из квартиры напротив — по сути клон.
Скажи, ты считаешь, приятель, что не орёл? Забавно, конечно, тогда убери крыло.
А эльфы болтают по-фински, ты это знал? И Гэндальф, больной, продуваемый сквозняком, стоит на мосту и глядит, как течёт канал.
Над крышей четвёртого дня пролетел дракон.

Наталья Захарцева