О литературном языке и жаргоне

У замечательного американского писателя Самюэля Клеменса, которого мы с вами да и весь мир знает больше по псевдониму Марк Твен, есть великолепное призведение (я сознательно не определяю его жанр: для рассказа - много, для повести - мало) "Путешествие капитана Стормфилда в рай". Не стану подробно пересказывать его: тот, кто читал, разумеется, помнит, а кто не читал, не откладывайте, прочтите - получите удовольствие. Так вот, есть там такая ситуация: бравый мореплаватель из Калифорнии, попав после смерти в рай, обсуждает со своим случайно втреченным там знакомым возможность для вновь прибывшего в райские кущи пообщаться с местными знаменитостями, с Авраамом, Исааком и Иаковом, например. Более опытный приятель в ответ спрашивает:

- Пробовал ты когда-нибудь вести полезную и приятную беседу с гробовщиком о ветрах, морских течениях и отклонениях компаса? -

И капитану становится ясно, что патриархам, скорее всего, не очень интересно да и не о чем беседовать с ним.

Попав в Штаты, я тоже почувствовал себя почти в раю, но у меня было очень важное преимущество перед капитаном Стормфилдом: я знал произведения Марка Твена с юности и успел кое-чему научится на примере досточтимого капитана. А потому не торопился да и сейчас не тороплюсь обменяться мнениями с американскими коллегами-языковедами. Даже если о вопросах, связанных с русским языком, я смог бы рассуждать с ними на равных, то мой английский попросту годится лишь для того, чтобы обмениваться информацией с кассиром в супер-маркете или выяснить, куда идет этот автобус. А уж вопросы, связанные с английским языком, я могу уточнять только с такими же его знатоками, как я, и на соответствующем уровне. Американские коллеги говорят по-английски лучше меня настолько, насколько весьма утонченная Фима Собак знала русский лучше Эллочки Щукиной.

Так вот, в русском языке (и мы с вами хорошо это знаем) дело обстоит следующим образом. Существует великий могучий, да, да, тот самый, правдивый и свободный русский язык, который заложил Ломоносов, окончательно построил Пушкин, оттачивали и отделывали десятки писателей, а мы с вами употребляем и до сих пор. Это так называемый русский литературный язык. Он един для всех, говорящих по-русски. Это его изучают во всех школах России "от Москвы до самых до окраин". Именно он должен звучать по русскому радио и с зкранов телевизоров. И даже Виктор Степанович Черномырдин предполагает, что пользуется именно русским литературным языком.

Но это язык образцовый, эталон своего рода. А вы помните: эталон метра, сделанный из платино-иридиевого сплава хранится в соответствующей международной организации в Париже, и никто им практически не пользуется. С литературным языком дело обстоит, если не совсем, то почти так же. Существует разговорный язык, тот, который мы употребляем повседневно, оставляя нарядный литературный для торжественных случаев.

Пользуются же в магазинах обычными деревянными метровыми линейками, и, в принципе, этого вполне достаточно.

Но бывают случаи, что и такой линейки нет под рукой, и тогда мужчины растопыривают пальцы и считают, что от кончика большого пальца до кончика мизинца у них, примерно 24-25 сантиметров. Полагаться на точность нельзя, но пользоваться при необходимости можно!

Так и мы с вами иногда пользуемся тем, что языковеды называют жаргоном. Жаргон - это не какой-то особый язык: русские жаргоны пользуются обычно грамматикой русской, английские, - соответственно, английской. Не вдаваясь в подробности, можно считать жаргон разновидностью языка, которой пользуется определенная группа людей. Группа эта может выделяться двумя разными способами: территориальным и социальным, а иногда тем и другим сразу. Так известно, что лондонское простонародье использует так называемый кокни, а в Париже жители трущоб говорят на арго. Слово арго получило расширительный характер: так теперь называют жаргоны, которыми пользуются люди, принадлежащие к той или иной профессии.

Столь длинное предисловие понадобилось мне, чтобы обсудить с вами интересную проблему. Я, как, наверное, многие из вас еще дома прилично читал по-английски, но, побывав в гостях в Америке, с огорчением увидел, что здесь мне это ничего не дает: меня еще мои вежливые собеседники кое-как понимали, а я их - никак. И самое обидное, что я не мог понять, в чем тут дело. Но вот, вернувшись домой, я стоял на остановке и с привычным терпением поджидал троллейбуса. Рядом со мной стояла милая молодая пара и громко негодовала. Наконец, юноша сказал: "Ну что, может, потопаем? А девица ответила с досадой: "Привет, ты что, окосел?"

И тут я наконец, сообразил, в чем дело. Я да и вы тоже, несомненно, без труда поняли, что хотели сказать друг другу молодые люди. На литературном языке этот диалог мог бы выглядеть приблизительно так: "Может быть, мы с тобой попробуем пойти пешком?"- спросил он робко. "Ну. вот ещё! Ты случайно не пьян?"- экспансивно возразила она. Но это мы с вами. А любой американец или англичанин, которые изучали в своих школах русский литературный язык на лучших образцах… Что услышат и поймут они?

Парень предложил девушке потопать (to stamp our feet), то есть постучать ногами. А девица возразила: Привет (Hi), то есть здравствуй и предположила, что он окосел (to look squint), то есть у него стали косыми глаза. Я не уверен, что, исходя из полученной информации гипотетический американец понял бы, что они хотели сказать друг другу на самом деле.

Но ведь здесь мы с вами оказывались, а многие (и я в том числе) и до сих пор оказываются в таком же положении. Мы хорошо знаем, что значит "стучать", но, наверное, большинство не знает, как перевести это на английский. Приходится использовать официальный глагол to inform, или словечко из школьного жаргона to peach. Но ни то ни другое слово не могут передать русского презрения к стукачам. Любой из людей старшего поколения, приехавших сюда из Советского Союза или так называемого постсоветского пространства, знает нехитрую шутку, когда вместо слова стукач уптребляли слово дятел, но попробуйте здесь назвать человека, который доносит в соответствующие органы woodpecker, и никто не поймет не только, что вы имеете в виду, но и ваших эмоций по этому поводу. А ведь у американцев, бесспорно есть свои специфические обозначения для всякого рода непооощряемых действий и для тех малопочтенных людей, которые такие действия совершают. Но как мало шансов у нас найти такие слова в учебниках английского языка! И наш разговорный английский от этого становится суше и беднее.

Интересная штука профессиональные жаргоны. Многие из вас, вероятно, слышали о существовании "блатной музыки" и даже полагают, что кое-что о ней знают. Я боюсь что наше умение ботать по фене, то есть говорить на этом самом жаргоне можно сравнить с умением говорить по-французски у человека, словарный запас которого ограничен словами бонжур, мерси и пардон. Существует и небезызвестный "лабухон", то есть жаргон профессиональных музыкантов, хотя я как-то не уверен, что такие профессионалы как Рихтер или Растропович карнали по-лабухски , то есть говорили на этом языке. Но вот, скажем, жаргон программистов. В нем-то уж, совершенно очевидно, должно быть множество английских слов. Тут-то без английского никуда!..

Но давайте вспомним историю. В эпоху повального увлечения футболом тоже казалось, что без английской терминологии не обойтись. И в русском языке появились и прижились форварды и инсайды, хавбеки и голкиперы, офсайты и пенальти. А потом кто-то грозно нахмурил брови, и оказалось, что можно обойтись нападающими и полусредними, полузащитниками и вратарями, вне игры и штрафными… Исчезли ауты и корнеры, а появились вбрасывания из-за боковой и угловые. Сначала это казалось диким, а потом привыкли, да еще как привыкли! Спасибо, что хоть футбол в ножной мяч не успел превратиться, а то бы мы узнали, что именно так называлась любимая игра воинов Юрия Долгорукого или опричников Иоанна Грозного. Известно же, что Россия - родина слонов!

Времена сейчас, слава Богу, чуть другие, и никто не станет разыскивать имя гениального русского самоучки, который придумал компьютер задолго до того, как на Западе украли его идею. И терминология компьютерная сейчас не разъединяет, а объединяет коллег и, естественно, построена на добротной английской основе, но мы сейчас не о терминологии, а о жаргоне.

Между американскими и российскими программистами много общего. И те и другие работают на машинах американского производства, и те и другие не очень одобряют Билла Гейтса, но при этом, говорят несколько по-разному. Имейте в виду, что, говоря об американских программистах, я рассматриваю то немалое их количество, которое обычно говорит по-русски

В речи и у тех и других огромное количество английских слов. Скажите, пожалуйста, кто-нибудь пользуется электронной почтой? Нет, понятно. E-mail - другое дело, и отправляют по этому имэйлу не письма, а месседжи, набирая их не на клавиатуре, а на кейборде. Вы употребляете эти английские слова в русских фразах, и они перестают быть английскими и становятся словами программистского жаргона. Здешнего программисткого жаргона! Потому что в России лихие програмисты называют E-mail Емелей или мылом, то есть русскими словами, "ибо сие по звуку подобно",- как говорит поп в старом еврейском анекдоте. А message называют на свой лад мессагой, прикидываясь, что не знают, как надлежит читать это английское слово Они и компьютер называют писишкой (от англисской аббревиатуры РС), получая дополнительное удовольствие от несколько двусмысленного звучания этого термина. И клавиатура там не кейборд, а клава, тоже забавное сокращение.

Но жаргон - это особая тема, и мы не станем в нее особо углублятся, тем более, что "есть у нас еще дома дела" Итак, до новых встреч.