О "грейпфрутах", "лойерах" и прочих мудреных вешах

Приблизительно так называются стихи В.В.Маяковского. Разумеется, речь в них идет не о лойерах и не о грейпфрутах. И то и другое слово проникли в живой русский язык более полувека спустя. Маяковский говорит о фиасках и апогеях, и это тоже очень поучительно.

Настоящего большого поэта Владимира Маяковского большевики приучили становиться на горло собственной песне, из чего воспоследовало два результата. Во-первых, отец и учитель, специалист в языкознании, литературе, экономике и многих других областях знания, объявил Маяковского "лучшим, талантливейшим поэтом нашей эпохи", а во-вторых, в число "популярных" лириков он явно не попал. Поэт знал об этом и имел все основания утверждать: "Я ухо словом не привык ласкать…" С годами ситуация усугубилась, и поэтому я беру на себя смелость напомнить вам содержание этого стихотворения.

В одной из тогдашних газет появилась заметка, что Пуанкаре терпит фиаско. Слово фиаско по-итальянски обозначает бутылка (ср. русское фляжка). В Италии женщины лёгкого поведения обязаны были носить такую бутылку с собой, так что она являлась своеобразным знаком их профессии. В русском языке выражение терпеть фиаско стало обозначать терпеть неудачу, поражение.

Этого, естественно, не знали жители подмосковной деревушки. Кто такой Пуанкаре, им было хорошо известно, и они были весьма высокого мнения о его могуществе в Европе после 1 Мировой войны. А тут вдруг он вынужден терпеть какого-то Фиаско (в том, что это имя собственное, простодушные крестьяне не сомневались). Отсюда законный вывод, что Фиаско - человек еще более могущественный, чем сам Пуанкаре. И для жителей деревни Фиаско стало именем нарицательным, для обозначения богатых и влиятельных людей. Местного туза, самогонщика почтительно называли "господином Фиаской".

Примерно такая же история произошла и со словом апогей. Апогей - это понятие из астрономии. Так называют наиболее удаленную от Земли (Геи по-гречески) точку орбиты спутника. Мы употребляем это выражение в значении "высшая точка", максимум. И вот красноармейцы прочли в газете, что военные действия дошли до своего апогея (то есть до решающей стадии) и, не зная значения этого слова, решили, что это название какого-то географического пункта. Поиски этого пункта на карте, понятно, ни к чему не привели. И тогда было принято блестящее по простоте решение: дошли-то ведь до своего апогея. Так вот, чужих апогеев нам не надо, а своего уж мы никому не отдадим.

Из этого можно сделать убедительный вывод, что попытки как-то прикрыть демагогией отсутствие конкретных знаний начались задолго до нынешних времен. Маяковский делает другой, не менее справедливый вывод: то, что гоже для иностранного словаря, для газеты совсем не гоже.

Правда, у нас с вами речь идет не о языке газеты, у которого ряд своих особенностей, а о живом разговорном языке, но, как говорится, тем не менее… Однако вернемся к нашим грейпфрутам. Сюда в Калифорнию из России перебралась семья и очень неплохо обосновалась здесь. Вскоре выяснилось, что человек очень близкий этой семье, одинокая пожилая женщина живет во Флориде, что весьма не способствует частому общению. В письмах, по телефону и во время случайных встреч ее стали уговаривать (и, по-моему, совершенно разумно) перебраться в Калифорнию. Но она твердила одно: "Ну, что вы! У меня здесь такой дом, такой сад, такой грейпфрут!.." Ей объясняли, что, продав дом во Флориде, она купит себе такой же в Силиконовой долине (это было до компьютерного бума), что сад - здесь вещь обычная, а грейпфрут у нее будет такой же, а то и лучше… "Нет, нет, нет, не говорите даже, - повторяла она взволнованно, - такого у меня больше никогда не будет. Друзья не могли понять ее упрямства, пока не выяснили "маленькую" подробность: милая, но, скажем, не очень молодая дама раз и навсегда перепутала значения двух новых для нее слов грейпфрут и бой-френд

Нравоучения не моя область. Тем более, что я не вижу ничего дурного в том, что человек любого возраста стремится к доступным ему радостям жизни. И еще и еще раз слава тем, у кого годы не стерли стремления к противоположному полу! Но я не о факте, я о слове.

Бой-френд - термин более, чем удобный. Я задумался, а существует ли адекватный перевод этого слова на русский язык? Хахаль, очевидно, не годится. Прежде всего в силу своего сугубо просторечного характера. Представляете себе, пересказывая Дюма, кто-нибудь сообщит вам, что Арамис был хахалем герцогини де Шеврез. Во-вторых слово хахаль, безусловно обозначает человека, который находится в интимной близости с дамой, а слово бой-френд, не исключая самой возможности этого факта, не утверждает его определенно. По-русски я бы, скорее, сказал друг или дружок, потому что у слова друг более широкий круг значений. Но собственно то же самое мы говорим и по-английски, а слово бой только уточняет пол человека, о котором идет речь (как известно, существует, к счастью, и гёрл-френд), а вот категории грамматического рода в английском языке нет.

Так что "удобное" слово бой-френд устраивало нашу застенчивую пожилую даму гораздо больше, чем слишком откровенное по ее советским понятиям слово любовник, хоть этак лет сто назад и в русском языке слово любовник скорее указывало на чувства, объединяющие двух людей, чем на отношения между ними, хоть одно не исключало другого. Единственное что можно, на мой взгляд поставить в упрек героине этой истории, что в ее возрасте положено употреблять только те слова, значение которых хорошо понимаешь. А впрочем, кто сам без греха, пусть первым бросит в нее камень!

Вот вам и еще одна причина, чтобы тащить английские слова в русскую речь. Сейчас попробую подробнее объяснить вам, в чем она заключается. Когда-то, когда в "железном занавесе" появилась первая обнадеживающая слабина, к нам в гости, в город, от которого, "хоть три года скачи, ни до какого государства не доедешь", приехала родственница аж из Парижа. Она была очень мила, вообще, но совершенно покорила мое сердце своим виртуозным русским матом. Я с целями, чисто познавательными, поинтересовался, умеет ли она так же лихо выражаться по-французски, а если умеет, то пусть научит и меня. (Был в то время такой зияющий провал в моих познаниях французского). "Конечно, это очень просто, - сказала она. - Сейчас…" Но дальше дело не пошло. "Я не могу, - призналась гостья. - По-французски, я себе всё это представляю!"

В том-то и всё дело. Слово родного языка успевает за годы нашей жизни обрасти определенными ассоциациями, привычным употреблением, запретами, дополнительными оттенками, обертонами… Всего этого пока еще лишено чужое слово. Как охотно вы утверждаете, что вы синьёр, и еще охотнее пользуетесь всякими благами, которые здесь с этим связаны, но, при этом, не хотели бы признаваться по-русски, что вы старик или, того хуже, старуха. Синьёр - это даже что-то такое умилительно благородное, а старик и старуха - тьфу! У нас даже официальный термин пенсия по старости обычно заменяется выражением пенсия по возрасту.

Нетрудно объяснить употребление в русском контектсте еще одной группы слов. Если вы заглянете в сегодняшние русские газеты, не только в те, которые издаются здесь, но и в те, которые выходят в самой России и в других бывших советских республиках, то наткнетесь на огромное количество менеджеров, диллеров, брокеров и дистрибюторов. Жизнь изменяется настолько быстро, что язык, не успевая придумать новый термин для обозначения нового понятия, не задумываясь, берет его из языка того народа, от которого пришло на Русь это понятие. Обычно у разных языков и разные подходы к этому явлению В русском языке заимствованные слова легко приживаются. Более двух веков существует (и неплохо существует) в русском греческое слово театр, а в другом славянском, чешском, используют слово дивадло, образованное от славянского корня, такого как в слове дивиться (смотреть). Как вы понимаете, это не имеет никакого значения для самобытности русского или чешского языков. Обычно чем шире распространен язык, чем "прочнее" он себя чувствует, тем легче и спокойнее он относится к подобным заимствованиям. Нужные он сохраняет, ненужные выбрасывает или заменяет. Приведу известные примеры. В русском языке прекрасно сосуществуют заимствованное слово франт и исконное - щеголь, а вот придуманное ярым "руссификатором" слово хорошилище так и осталось мертворожденным. Слово, заимствованное в XVШ в. из французского куафёр, вышло из употребление и заменилось тоже отнюдь не русским словом парикмахер. Иногда иностранное название профессии используется, чтобы "себя обозвать получше". Так, модным портным нравится, если их называют на французский манер кутюрье, хоть от этого род их занятий вовсе не меняется.

Так что язык может сделать чужое слово русским или отторгнуть его. Но еще раз напоминаю: мы с вами сами поставили себя вне языка. Мы пользуемся им, но практически не можем никак повлиять на его судьбу А потому употребляйте любые английские слова, если вам это нравится и удобно, только не считайте при этом, что вы говорите по-русски. Тем более, что обычно это происходит потому, что вы недостаточно хорошо помните русский.

Я полагаю, что некоторым из вас пришлось обращаться к лойеру и вы, при этом, называли его именно так. Действительно, перевести lawyer словом адвокат вроде бы нельзя. Адвокат по-русски - это человек выступающий в суде или, во всяком случае ведущий твое дело. Еще в юности, читая Диккенса, я выяснил, что в английском языке есть целых три названия для адвокатов, выполняющих разные функции: атторни, барристер и солиситор, а лойер понятие более широкое. Наверное, по русски стоило бы сказать "обратиться к юристу".

Трудность здесь заключается в том, что, когда вы используете слово, принятое в русском языке, то все споры между вами и вашим собеседником, правильно или нет вы его употребляете, легко решаются при помощи словарей. А вот если этого слова в русском словаре нет, то говорите что и как хотите: правил для него не существует, да и вам закон не писан. А особенно опасно устанавливать правила по той либо другой аналогии, но у нас, надеюсь, будет случай поговорить об этом подробней.