Мундир

Очевидно, многим моим ровесникам так же, как и мне самому довелось увидеть на голубом экране два воплощения пьесы Б.Васильева "Самый последний день". Сюжет этого произведения практически не имеет значения для моего рассказа, но всё-таки напомню. Речь идет об участковом милиционере, который собирается на пенсию и служит самый последний день. Он не герой, но человек честный и ответственный. Оставить человека в беде работник милиции не может, он защищает кого-то уже по дороге домой и погибает, исполняя свой долг.

Я не хочу говорить плохо о милиционерах в целом, но в мое время обычно спрашивали: "Ты человек или милиционер?" Скажем осторожно, трудно поверить в правдоподобность событий происходящих в пьесе, но на телевидении ей дважды повезло. В спектакле главную роль играл Михаил Жаров, артист умеющий быть искренним и обладающий удивительным обаянием. Кстати, разговоры о том, что М.Жаров работал в Баку - это вовсе не пустая болтовня.. Он работал чуть ли не целый сезон. Но при всем уважении к его огромному таланту, отметим, что не он определял успех нашего театра.

Посмотрел я Жарова в этой роли и считал, что лучше сыграть невозможно. Но в фильме, который я увидел тоже по телевизору, эту же роль играл Е. Леонов, актер настолько яркий и трогающий сердце, что в его исполнении, я уверен, мы бы с глубоким волнением слушали учебник высшей математики или даже просто телефонную книгу.

Но вот эту пьесу решили поставить и у нас в театре. Режиссер не блистал выдумкой, но зато постарался достичь максимальной достоверности в деталях. Большая часть действующих лиц спектакля - это работники милиции разного уровня: от рядового милиционера и до умудренного опытом комиссара милиции. Не знаю, называют ли и сегодня так милицейских генералов. И было принято разумное и экономное решение заказать театральные костюмы в милицейском ателье, где мундиры шьют профессионально. И вот Л.Л.Грубер, который как раз и должен был играть мудрого комиссара, пришел получать свой мундир.

В примерочной он снял штатский костюм и стал примерять роскошный китель с генеральскими погонами. Кроме него, там оказался еще какой-то капитан милиции, на которого погоны эти произвели неизгладимое впечатление. Он забыл о своем заказе и, удивленный скромностью Грубера, стал распекать портного и даже потребовал здесь чуть убрать, здесь подложить немножко побольше, распустить пройму и вообще… Грубера он называл не иначе, как "товарищ комиссар", и вежливо но твердо объяснял, что этим жуликам потакать нельзя. Если с них не требовать, то они черт знает до чего могут докатится. Мундир должен сидеть как влитой. Артисты вон, и то стараются выглядеть как люди, а милиция просто обязана, вы уж извините, товарищ комиссар…

Вежливый, но ироничный Грубер благодарил напрошенного советчика и вызвал у того буйный восторг, признавшись, что сам ничего этого не заметил бы. Это спровоцировало капитана на еще большую активность, и в результате через сорок минут мундир с необходимыми исправлениями был вручен Груберу.

Капитан настаивал, чтоб комиссар шел домой в новеньком с иголочки мундире. Ему, наверное, очень лестно было бы пройти по бакинским улицам, дружески беседуя с человеком в лампасах. Но Грубер пришел в ужас при мысли, что он даже козырять при встрече с коллегами не сумеет, и многозначительно сказал новому знакомцу, что появляться на улице в форме ему не следует.

Капитан, гордый оказанным ему доверием, сразу всё понял, проследил, чтобы новый мундир аккуратно упаковали, и уж, естественно, не позволив комиссару нести пакет, собственноручно доставил его Груберу домой.