Песнь о черноморцах

Событие, о котором я хочу рассказать, произошло более полувека тому назад. Время действия - 1 января 1946 года. Большинства из моих читателей еще не было на свете, и вам трудно представить себе царившее тогда настроение. Только что кончилась Война, и все еще смотрели в будущее "с надеждой правды и добра". Не могу сказать, что я тогда был солидным зрелым человеком. Во всяком случае, на вечерние спектакли меня еще не пускали. А тут, школьные каникулы, дневные представления, и я пошел в любимый театр посмотреть пьесу Б.Лавренева "Песнь о черноморцах". Это был спектакль в духе времени, возвышенный и романтический, посвященный героической обороне Севастополя.

Начинался он с того, что старый седой адмирал вызывает к себе лейтенанта и объясняет, что надо затопить боевые корабли на рейде, чтобы фашистский флот не мог войти в бухту, а пушки и матросов перебросить туда, где у осажденных нехватает сил. Лейтенант сначала отказывается, говоря, что он моряк и готов погибнуть за Севастополь, но сражаясь на море. Адмирал ссылается на пример адмирала Нахимова, который погиб, защищая Севастополь на суше, В пылу спора лейтенант не желает слушать никаких доводов. Но приказ есть приказ, и лейтенант со своим экипажем отважно воюет на суше и гибнет смертью храбрых в финале.

Такой спектакль лучше бы играть не 1 января, а 8 марта, чтобы дать женщинам отдохнуть в праздник. Если я правильно помню, там только одна женская роль, да и то эпизодическая. На сцене одни мужики в военно-морской форме, а то и просто в полосатых тельняшках.

Я с тех пор никогда не ходил в театр 1 января днем и не знаю, как обычно выглядит зал в такие дни. Но тогда зал публики практически не было. Разве что некоторое количество весьма юных зрителей и совсем немного людей, утомленных встречей Нового года и не придумавших ничего лучшего, чем пойти в театр. По-моему, кое-кто из них даже похрапывал.

Занавес раскрылся, и публика увидела почтенного актера П.П.Жарикова, в мундире, по-видимому, адмиральском. Ни тогда, ни сейчас я ничего не понимал в знаках различия. Правда, адмиралы тех лет были меньше похожи на новогоднюю елку, чем нынешние. Затем на сцене появился лейтенант, любимец бакинских дам и девиц Б.Чинкин, ловкий, подтянутый, в эффектной морской форме, с повязкой на лбу, которая делала его еще неотразимей.

Обмен первыми репликами. Адмирал упоминает о Нахимове, лейтенант в запале говорит свой текст: что-то вроде "а мне ваш Нахимов не указ". И тут в зале поднимается немолодой офицер в морской форме и идет на сцену. Публика убеждена, что это персонаж, который по воле режиссера был посажен в зал, и ждет развития событий. На сцене, по-видимому, растерялись. Моряк, двигаясь несколько неуверенно, приблизился к Чинкину и со словами:" Ах, ты сука, нашего Нахимова забижать?!" от души врезал ему по физиономии. Монолог его, пожалуй, был тогда несколько длиннее, но, во-первых, я бы всё равно был вынужден заменить его многоточиями, а во-вторых, даже всесторонне образованные, но очень молодые люди обычно не владеют всеми оттенками морского красноречия, так что у меня осталось общее впечатление виртуозности.

Наконец, на сцене опомнились, закрыли занавес, а затем труппа (человек 12-15 мужиков) кое-как усмирила темпераментного зрителя и, воспользовавшись носилками, входившими в реквизит "фронтового" спектакля, выволокла неожиданного участника в театральный двор дожидаться офицерского патруля.

Спетакль продолжался, только вот повязку со лба Чинкину пришлось передвинуть на щеку.