Убийство немецкого посла

Театр иногда дарит совершенно неожиданные радости. С некоторой тоской шел я на спектакль "Шестое июня" по пьесе Шатрова. Убийство германского посла Мирбаха, мятеж левых эсеров, всё это набило оскомину еще на уроках истории. Но я тогда дружил со многими актерами, а друзей в беде не бросают. В этот вечер спектакль, в котором появляется Ленин и вся его команда, должны были смотреть представители горкома Партии. И в театре по этому поводу была лёгкая паника.

Должен вам сказать, что для исполнения роли еврея Блюмкина, убийцы посла, в интернациональном коллективе театра не нашлось иного исполнителя, кроме ярко выраженного русского парня Мясникова. Чтобы сбить предстартовое волнение, он принял традиционное лекарство, но несколько переусердствовал с дозой. И на сцене Блюмкин появился несколько более веселым, чем следовало бы.

По замыслу драматурга он должен был сообщить кому-то из секретарей посольства, что у него личное дело к Мирбаху, а когда к нему выйдет герр посол, отвести его в сторонку и сказать, что он, Блюмкин, сотрудник ЧК и должен обсудить с послом поведение члена его семейства, его племянника, графа Мирбаха. Посол отвечает, что не изволит знать этого господина. Тогда Блюмкин открывает свой портфель, но достает из него не документы, а бомбу. Свет на сцене гаснет, в темноте раздается грохот взрыва… А когда свет зажигается вновь, мы видим обеспокоенного Ильича, который собирается ехать в посольство и выражать соболезнование.

С начала всё было в порядке. Но вот на сцене появился господин Мирбах (Слава Ковтун) с безукоризненным пробором и поблескивающим моноклем. Блюмкин отвел его в сторону и напрямик сообщил:

- Я пришел поговорить с вами о члене вашего племянника графа Мирбаха.

Посол слегка поморщился и, подмигнув чекисту свободным от монокля глазом, дал партнеру понять, что он что-то делает не так.

Мясников кивнул, что понимает и начал снова:

- Я пришел поговорить с вами (он сосредоточился) о члене члена вашего семейства…

Все усилия Ковтуна были бесполезны: слезть с этого "члена" Мясников уже не мог. Когда он в очередной раз сказал Мирбаху, что пришел поговорить о его члене, буйное веселье, давно охватившее зал, переползло на сцену. Ковтун, чувствуя, что сейчас расхохочется и потеряет монокль, сухо сказал: "Не изволю знать этого господина", - и, сохраняя дипломатическое достоинство, стал уходить со сцены. Вконец запутавшийся Мясников вытащил из портфеля "бомбу", сделанную в бутафорском цехе из детского мячика, оклеенного черной бумагой, и от полной безвыходности запустил в спину уходящему послу. Мячик отскочил и запрыгал по полу. Никто не был в состоянии ни вырубить света, ни произвести грохота взрыва: люди за кулисами плакали от смеха. И только старый помреж Жаботинский, человек ответственный и доброжелательный, топал ногами и, пытаясь изобразить взрыв, громко кричал: Бум! Бах! Трах-тарарах! Он же, единственный, нашел в себе силы закрыть занавес.

Самое главное, что всё кончилось хорошо: представители горкома остались довольны спектаклем. Я тоже.