Глава 7. Разговор

Если бы тетя Садыха не забыла до конца прикрыть дверь, а тетя Наташа как раз в это самое время не готовила зеленый борщ на своей крохотной кухне, никто никогда не узнал бы, о чем говорилось в тот вечер в комнате Наргиз-ханум.

Разговор шел, само собой, на азербайджанском, но язык этот для тети Наташи был не чужой – коренная бакинка, она если и не могла свободно на нем говорить, то понимала практически все.

- Я к тебе не как соседка – как мать к матери пришла, - осторожно начала Садыха разговор. – Сама знаешь, у нас с Гуссейном никогда детей не было, но Алик и Наиля нам в последнее время стали как родные, клянусь Аллахом!.. И, если они с твоим Фархадом любят друг друга, прошу тебя, не мешай им, не становись на пути. Наиля – девочка чистая, ты потом сто раз небо благодарить будешь, что такую невестку получила!

И тут Наргиз-ханум не выдержала.

- Это она-то – чистая девочка?! А ребенок у нее от кого – от Святого Духа?! Да как у тебя язык вообще поворачивается! Ты же сама мне рассказывала, что она была первой проблядью во всех микрорайонах! А сейчас хочешь моего Фарика на ней женить?! Совести у тебя нет, Садыха, вот что! Уйди отсюда, не выводи меня из себя!

Но тетя Садыха и не подумала сдвинуться с места.

- Мало ли что я говорила, - с достоинством произнесла она. – И потом, когда это было – сто лет назад?! Я бы на тебя посмотрела, если бы ты в пятнадцать лет сиротой осталась, куда бы ты пошла! Само собой, когда ребенок один остается, ему любой подонок голову вскружить может. Вот один такой и влюбил ее в себя, а потом пустил по рукам, квартиру в публичный дом превратил… И если твой Фархад ее сейчас бросит, я не знаю что с ней будет…

- А про Фарика ты подумала?! Над ним же весь город смеяться будет!.. В Баку, слава богу, все всех знают, разговоры начнутся… И потом, почему всем должны доставаться чистые девушки, а моему сыну – чужая подстилка?!

- Э, что ты знаешь про чистых девушек! – махнула рукой тетя Садыха. – Вон недавно сын главного прокурора на дочери начальника военкомата, студентке мединститута женился. Так эта девушка после «хари-хари» поехала в Набрань, в студенческий лагерь и там, как рассказывают, переспала со всеми парнями. С двумя-тремя сразу спала, говорила «Хочу нагуляться перед свадьбой!» А потом вернулась в город, зашилась – и в загс! Так вот она-таки - проблядь! А Наиля… Несчастная, она - да! Но чистая – это я тебе говорю! Грязь к ней пристала страшная, да только вся отмылась, без остатка. А про историю эту сейчас даже в микрорайонах никто не помнит, можешь мне поверить!..

И видя, что Наргиз-ханум в ответ на все это молчит, Садыха торопливо добавила то, что давно хотела сказать:

- А мы с Гуссейном за ней приданное дадим – всю квартиру им обставим, им ни на что деньги тратить не надо будет, пусть живут и радуются. Так что ты подумай, а я пока к себе пойду…

И уже когда тетя Садыха открывала дверь, Наргиз-ханум вдруг спросила:

- А отца их вправду убили в милиции?

- Вправду, - ответила Садыха. – Гусик специально выяснял, ты же знаешь, у него в МВД большие связи остались. А когда выяснил, пошел к тому полковнику и сказал: «Что же это вы делаете?! Да, в наше время мы тоже по тапшу могли дело закрыть – о драке там или об ограблении. И деньги брали – врать не буду. Но мы никогда не опускались до того, чтобы покрывать убийцу или насильника, да еще ради этого убить другого человека! Если убил или изнасиловал, то пусть будет хоть сын родной, хоть племянник первого секретаря ЦК, но судить его надо по всей строгости закона – на этом все и держалось. А вы - как крысы, все законы преступили! И попомните, добром это не кончится – ни для города, ни для республики!» Так и сказал, клянусь покойной матерью…

- А полковник что?

- Сказал: «Иди, Гуссейн-муаллим, домой, не возводи поклеп на своих бывших сослуживцев. А то если мы на тебя обидимся – хорошо не будет…»

И уже когда тетя Садыха окончательно выходила за дверь, Наргиз-ханум сказала:

- Скажи Фарику, чтобы шел домой спать. Он, наверное, у вашей… этой… сидит, долму ее кушает и чужого ребенка нянчит…

Тетя Саддыха,словно не услышав последней фразы степенно закрыла за собой дверь, а затем больше для порядка, чем в упрек бросила в пространство коридора:

- Наташа, мой родной, зачем подслушивал, а?!