Глава 1. Наиля и Алик

Никто не знал, откуда они пришли, да никому и не было до этого особого дела.

Чем больше старел этот дом, тем холоднее и равнодушнее становился, и то же самое происходило с обитателями его шести огромных коммунальных квартир. Почти все они жили в этом доме десятилетиями и за эти годы даже не притерлись, а - стерлись друг о друга, как стираются шестеренки старых настенных часов. В доме уже давно никто не скандалил, но только потому, что все скандалы в нем уже давно отгремели, и каждый знал, о чем стоит или не стоит говорить соседу - как по запаху безошибочно знал, что готовится за тонкими кухонными перегородками или кто из соседей только что побывал в общем туалете.

Лишь изредка, когда кто-то умирал, в дом вселялись новые жильцы - как правило, внуки или племянники освободившего жилплощадь, но успевшего прописать на нее своих ближних, чтобы та, не дай Бог, не досталась соседям. Новенькие восторженно ахали, узнав, что дому больше ста лет, что его построил какой-то нефтепромышленник к свадьбе своего сына, задирая вверх головы, одобрительно обводили взглядом шестиметровые потолки. Но затем, оказавшись в комнате, длина и ширина которой измерялись в цифрах куда более скромных, чем высота потолков, умеряли свои восторги и вскоре становились похожими на всех остальных жильцов - точно так же утром, скрывая раздражение, убирали по вывешенному в коридоре расписанию общую уборную, спешили на работу, затем выстаивали часами в очередях, чтобы отоварить талоны на масло, мясо или сахар, а вечером вваливались в общую дверь и старались как можно скорее пройти по общему коридору, на бегу, исключительно из вежливости, здороваясь с соседями и спеша захлопнуть дверь в свою высокую клетку.

Вот почему не стоит удивляться, что никто из обитателей этого дома не заметил, когда в маленьком флигеле, выстроенном когда-то все тем же нефтепромышленником во дворе для дворника, вместо умершей месяца три назад старой Сирануш, поселилась молодая пара с ребенком. То есть, заметить это, может быть, и заметили, но никто не придал новоселам никакого значения, никто не попытался с ними заговорить, никто по старой бакинской традиции не поинтересовался, не нужно ли им чего, и не предложил свою помощь.

Лишь месяц спустя тетя Садыха по прозвищу "Мой родной", знавшая все про всех и имевшая своего человека в жилуправлении, остановила в коридоре вернувшуюся с работы Наргиз-ханум и рассказала ей, что новеньких зовут Алик и Наиля и что они никакие не муж и жена, а брат и сестра, а ребенок у этой Наили - приблудный, но, слава Аллаху, хоть не от родного брата.

Еще недавно Алик и Наиля жили то ли в третьем, то ли в четвертом, а, может, и в пятом микрорайоне. Беды начали обрушиваться на их семью года четыре назад, когда Парвиз, отец Алика и Наили, работавший таксистом, попал в аварию, столкнувшись с каким-то лихачом на одной из узких бакинских улочек. Такси разнесло вдребезги, пассажир погиб, но сам Парвиз уцелел и был доставлен в милицию. Причем не куда-нибудь, а в само здание МВД на Гуси Гаджиева. Потом в их квартиру пришли милиционеры и рассказали, что при обыске у Парвиза Мамедова была обнаружена анаша, но он не хотел признаваться, что совершил убийство из-за того, что накурился всякой дряни, и на допросе выбросился в открытое окно пятого этажа...

Хоронили его в закрытом гробу - милиция заявила, что труп в таком состоянии, что на него лучше не смотреть.

А через неделю он явился свой жене во сне.

- Алла (так звали мать Алика и Наили), - сказал ей Парвиз, - никому не верь. Не выбросился я из окна - убили меня. Авария была не по моей вине - этот гетверен ехал на полной скорости против движения. Только он оказался сыном полковника милиции, вот они и стали на меня давить, чтобы я все взял на себя. А когда я отказался, бить начали. Но я все равно отказывался - не хотел в тюрьму идти, думал, кто тогда семью кормить будет?.. Они меня долго били - пока я не умер. А потом, уже мертвого с пятого этажа выбросили...

После этого сна Алла написала письмо в милицию, потребовала вскрыть могилу мужа и провести экспертизу трупа, чтобы установить причину смерти. И ведь добилась своего - вскрыли могилу. Труп был еще свежий и весь в синяках. А экспертиза показала, что покойник правду сказал: смерть наступила не от падения с высоты, а от множества нанесенных ударов. Только ничего после этой экспертизы не было - подшили ее результаты к уже закрытому делу - и все тут. Вот тогда и стала Алла ходить по разным инстанциям, требовать, чтобы посадили убийц ее мужа. Даже в Москву несколько раз ездила, пробилась в приемную Брежнева...

Два года она так боролась, сама не своя была - похудела, подурнела, а если о чем-то и говорила, то только о том, что рано или поздно добьется правды. Алик уже в армию ушел, а она все на последние деньги в Москву моталась, требовала встречи с генеральным прокурором Союза. А рассеянной стала - ужас! Вот как-то по рассеянности и переходила улицу в неположенном месте, а тут откуда ни возьмись машина...

Так Наиля осталась одна в родительской квартире, ну и пошло-поехало. Стали у нее мужики собираться, дом в самый настоящий бордель превратился. Вот так и ребенок непонятно от кого родился. Только Наиля и после его рождения продолжала гулять напропалую, и стала то ли алкоголичкой, то ли наркоманкой - пес ее знает! Алик вернулся из армии, увидел такое и, понятно, в глазах у парня потемнело. А тут и милиция налет на квартиру сделала, арестовала всех шалав, которые там были, нашла наркотики... В общем, выселили их за антиобщественное поведение, теперь в их квартиру нормальная семья въехала. А им дали ордер во флигель...

В тот самый момент, когда тетя Садыха пересказывала Наргиз-ханум всю эту историю, в двери появился дядя Толик и, покачнувшись, хлопнул дверью.

- Толик, мой родной, чтоб ты сгорел, сколько раз я просила тебя дверью не хлопать! - взвилась тетя Садыха.

Дядя Толик посмотрел на нее мутными от "агдама" глазами и хотел было уже ответить ей так, как принято отвечать на настоящем русском языке, но в этот момент он вдруг обнаружил, что начисто забыл этот самый родной ему с детства язык. Тогда он захотел покрыть тетю Садыху по-азербайджански, но после чудовищного умственного усилия понял, что и азербайджанский он тоже забыл. В голове у него почему-то осталось только немецкое "Хенде хох!" И, махнув рукой, он пошел по коридору к своей двери, из которой через минуту донеслись ставшие ритуальными проклятия и визги тети Наташи.

На этот шум выглянул из двери в своей вечной пижаме дядя Гусик - муж тети Садыхи.

- А ну зайди в дом! - прикрикнула она на него. - Ишь, как только о шалаве заговорили, он тут как тут!

И дядя Гусик покорно скрылся за дверью.

Вообще-то, как легко догадаться, полное имя дяди Гусика было Гуссейн, и был он единственным в доме персональным пенсионером, вдобавок вышедшим на пенсию по ранению. В доме помнили, что когда-то дядя Гусик был капитаном угро, и это именно он в 1972 году выследил банду, которая почти год держала в страхе весь город. Газеты, разумеется, об этом не писали, но весь Баку тогда стоял на ушах: бандиты пробирались ночью в квартиры, в которых было что красть, и не просто обчищали их до нитки, но и непременно убивали хозяев...

Так продолжалось до тех пор, пока опергруппа под командованием капитана Гуссейна Джавадова вычислила, кто станет следующей жертвой подонков, и устроила засаду. Но головорезы не растерялись и на требование милиции сдаться ответили огнем из пистолетов. Началась страшная перестрелка, во время которой дяде Гусику и прострелили то ли легкое, то ли какой-то другой ответственный жизненный орган.

С тех пор он и ходил по дому исключительно в чистой, хорошо отглаженной пижаме, которая была для тети Садыхи символом уюта и благополучия...

Нужно сказать, что рассказ тети Садыхи весьма встревожил Наргиз-ханум.

- Только этого нам не хватало - проститутки в доме! - сказала она, чуть сильнее, чем нужно, передергивая плечами. - Начнут ходить сюда всякие, пойдет разврат... А у нас, между прочим, дети! Им об этом знать ни к чему!

Но, оказывается, дети в лице двадцатипятилетнего Фарика уже обо всем знали - Фарик все это время стоял в дверях, ведущих в их общую с матерью комнату и все слышал. И "дети" не замедлили высказать свое мнение.

- Да глупости все это! - сказал Фарик. - Вы хотя бы подумали, кто к ней пойдет через этот крысятник?..

И нужно заметить, что Фарик, уважаемый всеми соседями не только за то, что учился в аспирантуре, но и за логическое мышление, был прав.