Тяжелые дни...

В трагические дни 20 января пресса не была оторвана от своего народа. Больше всех досталось сотрудникам Национального телерадиовещания. Рассказывает главный директор программ Азербайджанского радио Зейналов Зохраб Рамазанович:

- С 1964 года я работаю в радиокомитете, то есть уже более 30 лет. Но тот ужас, с которым пришлось столкнуться в те январские дни 1990 года, я не сталкивался никогда ни в жизни, ни работая журналистом. Для меня все те события встают в памяти с малейшими подробностями, как будто это прозошло не столько лет тому назад, а вчера.

19 января одиннадцать лет назад я находился в этом же кабинете, со мной рядом был мой молодой заместитель Рустамов. Вдруг мы ощутили сильный взрыв. Это было намного хуже и страшнее землетрясения - у меня даже кресло подпрыгнуло, и стекла во всем здании задрожали. Одновременно со взрывом у нас погас свет. Представьте себе эту ужасающую картину: треск, взрыв и... темнота. И страшнее всего то, что мы не понимали, что же на самом деле происходит?

Я зажег спичку, посмотрел на часы... 19.26... Включил радио. Работает... Позвонил в диспетчерскую, которая работает до 12-ти ночи. Мне ответили, что у них все нормально: свет есть, эфир работает. Тогда мы вышли во двор и увидели, что одна сторона Гостелерадиокомпании освещена лампами, а на другой темно. Потом стало известно, что был взорван энергоблок...

Буквально через 10 минут сюда уже приехали из центрального комитета и из дирекции энергоблока, собралось все наше руководство. ... Почему его не было на местах? Не помню точно, но в тот день, 19 января, все почему-то ушли рано...

Но я хочу отметить, что азербайджанское государственное радио не прекратило своей работы ни на одну минуту. Как я уже говорил, взрыв прогремел в 19.25, а в 20.00 вышли в эфир “Новости” из Москвы. Основная программа на азербайджанском языке должна была выйти в эфире в 22.00 вечера, но к этому моменту уже прозвучал тот злосчастный взрыв, света в некоторых местах не было, ведущие куда-то подевались... И тогда ко мне подошел заведующий техническим отделом Акиф Бабаевич и сообщил, что к концу подходит передача из Москвы, к тому же, энергопитание закончилось. Он не знал, что ему делать, так как никого из вышестоящих руководителей не было на месте. И я, недолго думая, решил оставить на волне Москву...

Чуть позже прибыли солдаты и починили свет. После этого я вызвал одного из наших ведущих Юсифа Мухтарова, чтобы он срочно зачитал новости. И уже через пару минут мы выступили с обращением о том, что по техническим причинам временно прекращено вещание Азербайджанского телевидения...

Я еще мало что понимал в происходящем. На взрыв мы не обратили никакого внимания. Думали, что это простые неполадки, которые случаются в работе любой телерадиокомпании. До половины двенадцатого ночи я оставался на работе, а потом отправился домой. Уже по дороге, в парке Кирова (нынешняя Аллея шехидов), я обратил внимание на собравшихся несмотря на позднее время, возле памятника Кирову людей. Это показалось странным. Но всю серьезность положения я осознал уже будучи дома, когда увидел взрыв, направленный в сторону Баладжар. И только тогда я понял, что в Баку вошла армия.

Самое страшное, что правдивой информацией не располагал даже я, человек работающий на радио и находящийся в центре событий страны. Поэтому ночью я был более-менее спокоен, так как за день до этого, по телевидению выступили заведующий отделом и представитель Москвы, которые уверяли нас в том, что войска входить не будут, чрезвычайного положения в Баку никто не допустит...

Кроме того, у нас ведь и раньше в городе стояли танки. И никто на них уже не реагировал. Помимо этого в памяти у всех еще была единая советская армия, которая не может ничего ужасного предпринять по отношению к своему народу.

В 6 утра по радио выступал тогдашний коммендант - Дубиняк. Это было его первое обращение к народу. Прослушав его, я отправился на работу. Шел я пешком с 9-го микрорайона до центра города и видел все эти танки, солдат, обеспокоенных людей. В те дни город стал серым. Или, седым?..

Когда я дошел до работы, мне пришлось столкнуться с небольшими трудностями. А именно, меня не хотели пропускать на территорию Гостелерадио. Тут всю власть взяла в свои руки группа “Альфа”. Меня еле пропустили, и то, только после того, как удостоверились в том, что я действительно являюсь директором программ и мне нужно следить за их выходом в эфир.

...Правда, толку от того, что меня пропустили, не было. Ведь все программы и передачи вплоть до 2 февраля они сами же и вели. Солдаты во главе с генерал-лейтенантом Овчинниковым выпускали в эфир новостные блоки. Но все это время я оставался на своем рабочем месте. Иногда мы тоже выходили в эфир с коротким выпуском новостей. Нам даже разрешили где-то 28-29 января объявить в эфире о том, что ...проводится набор дикторов для работы.

После 2 февраля нам удалось частично возобновить местный эфир, до конца месяца он был полностью восстановлен.

... Вы знаете, я считаю, что 20 января не надо плакать. В тот день наш народ показал свой боевой дух. Он без оружия вышел на танки во имя Свободы. Именно благодаря ушедшим в ту страшную ночь, мы уже 11 лет являемся государством, которое может назвать себя НЕЗАВИСИМЫМ АЗЕРБАЙДЖАНОМ...