* * *

* * *

По вечереющему городу,

Где тень и свет сдвигали головы

И ливень деспотом печальным

Вступал под арки триумфальные

Деревьев, где-то в небе сомкнутых,

И становилось грустно в комнатах,—

По вечереющему городу,

С его навесами и створками,

Душа бродила в мятых джинсах.

И думала душа о жизни,

Которая происходила

Вокруг, пока она бродила,

И той, которая МОГЛА БЫ

Произойти...

Хоть раз — хотя бы

Вот в этом итальянском дворике

Во внутреннем кармане города.

Там, где над ветхими воротами

Ночной фонарь щекою дергает

И в улицы пролеты темные

Летит чечетка фаэтонная.

(Тот дубль—без видимой причины—

Но так и не вошел в картину

И наслоился на пространство

Зеленой лунной голографией.

Цари—мгновенны, время—бренно,

Но тот балкончик—незабвенен...)

И в этом вечеревшем городе

С его бесчисленными тромбами

Автомобильными и заревом

Реклам — жила как будто заново

Моя душа тридцатилетняя:

Пила вино, пускала ветки.

Шуршала новенькими платьями,

Мечтала о колечке с платиной...

И шла навстречу ночи, бодрая,

По вечереющему городу.

* * *

...Какой холодный месяц май!..

Сойдя с ума, сведя с ума,

Погода воет за стеной

И бьется в небо головой.

И ветер—черный, как «роллс-ройс»,

Сбивает стайки глупых роз

У всех обочин...

Рыж и сиз,

Дождь с улиц начисто скосил

Траву прохожих.

И — маня

В ночь — зала в шторах и огнях

Плывет подобно кораблю.

И жар от блюд,

и джаз, и блюз.

Снаружи город смотрит сны

И в пальцах улиц ледяных

Сжимает пряди проводов...

Подняв бокал с морской водой,

Я стану слушать, как впотьмах

Ворочается город,

как

Он жалуется фонарю,

Что ломит башню на ветру...

Я — тоже город, но живой,

Что в этом городе живет.

Как мой булыжник стерт!..

Как лист

Мой пылен!..

Мой асфальт залит

Вином от прошлогодних свадеб.

Тьму призрачных котов привадили

Мои подъезды и дома...

Какой холодный месяц май!..