Мир уходящих профессий

Hеумолимое вpемя пощадило дома, расположенные за главным бакинским pынком - Тезе Базаром. Одноэтажные, редко двухэтажные стpоения с маленькими двоpиками практически не претерпели изменений. Здесь тот же устоявшийся быт и традиции людей, привыкших решать свои дела неторопливо как и много лет назад. Двигаясь в напpавлении Городской телефонной станции, мы попадаем на старую улицу ремесленников, издавна занимающихся лудильным делом. Вместо броской рекламы на улице мастера уже выставили медные тазы, никелевые обмедненные самовары. Кажется, что эти мастерские не изменились за последние 70 лет: здесь все также сумрачно от копоти на стенах и потолке, которая собирается от разгоревшегося тигля, на котором уже лежит готовый к действию лудильниый паяльник. Мастер Васиф сидит на небольшой скамейке в запотевшей майке и рассматривает казан, который я принес залудить.

- Работа большая, - неторопливо и еле слышно говоpит мастер, - Много уйдет припоя. Так что придется раскошелиться.

И называет цену - 3 "ширвана". Я спорю и мы ударяем по рукам, скинув еще пять тысяч манатов. Сажусь на скамью и пока мастер подбрасывает древесные угли в лудильный тигель, слушаю историю Васифа. Отец его родом из Лагича - обители народных умельцев - медных дел мастеров. Здесь в мастерских медников ковали еще деды изящные кувшины для воды, казаны для плова, подносы, тарелки, самовары, котлы, словом утварь, которую сегодня скоpее увидишь в музее, чем в обиходе. Но в каждом доме поселка эта медная утварь еще в ходу. Правда, сегодня здесь наберется не больше десятка медников. Старые мастера уходят из жизни, унося с собой секреты выделки медной посуды, а молодежь подалась на заработки. В Советское время многие медники переехали в Баку, создали свой клан медников и лудильщиков. Ходили в поисках pаботы по дворам. Зарабатывали копейки, выполняя план Комбината бытового обслуживания населения на дому. Теперь не ходят, невыгодно, не осталось у горожан старой медной утвари, распродали, чтобы прокормить семью. В мастерскую приходят только те, кто живет по соседству. Хорошо, что в свое время сумел покойный отец Васифа - Али, приватизировать мастерскую, купить лицензию. Сегодня сын работает на себя. Когда нет клиетов, продает древесный уголь для мангалов, керосин, кислоту, а в особо тяжелые месяцы, то медный ковшик, то дуршлак, то черпачок, некогда привезенные из района его отцом. Будто знал о предстоящих трудных днях сына стаpый лудильщик. Так и живет и Васиф, и его коллеги по ремеслу в соседних мастерских. Еще немного и придется закрываться, считает Васиф, ремесло уже не кормит. Собирается мастер уезжать в Россию, бpат его уже туда перебрался - кует медные тазы под варенье и успешно продает на рынке. Деньги платят хорошие, уже домой прислал несколько сот долларов.

Работа закончена, я плачу деньги, беру остуженный и блестящий после работы казан и неторопливо ухожу, оставляя Васифа наедине с воспоминаниями.

А ведь было время, когда здесь в этом старом квартале Баку было до двух-трех десятков медицинских мастерских, в которых ковали изделия 120 наименований. Сегодня это мастерство умирает на глазах, а у государства нет возможности для продления этой жизни еще на сто-двести дет. Так что в скором времени потомки будут читать о мастерстве медников только в книжках. Вымирает не только ремесло медников. В городах сведены на нет услуги мастеров по заточке ножей, ножниц, кусачек. Когда-то ходили по дворам мастера и, неся точильный станок на плече, выкрикивали: "Ножи, ножницы - точить!". В Баку таких мастеров было несколько сотен. Сегодня на эту профессию претендуют многие продавцы, установив рядом с ларьком электроточило. За небольшую цену - 500 манатов поточат нож и ножницы. Но все это - видимость, настоящего эффекта от работы, как и настоящего мастера сегодня редко где увидишь. Потому так быстро затупливаются ножи. Ведь и здесь надо приложить искусство и талант мастера. Один из таких старых мастеров Манаф Агаев уже более 30-ти лет обслуживает все мужские парикмахерские города, 10 лет затачивал по заказу медиков хирургические скальпели и ланцеты. Он и сегодня нарасхват у тех, кто доверяет его таланту мастера. В мастерской, которую он сам создал из мусорной кучи, есть все: и специальные шлифовальные порошки, и пасты, точильные ремни, электроприборы разного назначения. Он как-то показал мне фокус - одним ударом военного тесака перерубил громадный толстый стальной гвоздь. И тоже говорил, о жизни, что уже на излете, о учениках, которых не удержишь в мастерской, которую не дают приватизировать. Сколько таких Васифов и Манафов, остались в городе, которого захлестнула волна заокеанской цивилизации. Давно люди не едят из медных тарелок, а на смену кухонному инвентарю пришли одноразовые пластамоссовые ножи и ножницы, пластиковые тарелки и стаканы. Ученые-этнографы считают, что без поддержки государства или отдельных меценатов не возродится много старинных ремесел: кузничное, кожевенное, медное. Даже ювелирное дело потеряло свою былую красоту и изысканность. Вместо изысканного колье в ходу сегодня только тяжелые золотые цепи "сюнбюль", крестики, кольца, брошки и серьги. Как будто не было мастеров в старом Баку, о которых с восхищением отзывался известный немецкий путешественник, Адам Олеарий. Этими промыслами, как и творениями древних зодчих и строителей веками славилась наша стpана. Сегодня все это осталось в качестве экспонатов разве что в музее Азербайджана, куда давно забыли дорогу горожане, вечно занятые поисками хлеба насущного.