Получить забытый пароль
RSS
"Он был, как море..." Расул Рза
Из поэтов старшего поколения часто вспоминаю Расула Рза. Первая встреча у него, в небольшом кабинете главного редактора Азербайджанской Энциклопедии, неподалеку от площади Азнефти.
Энергичный человек с яркими глазами на смуглом лице. Крепкое рукопожатие. Веселый вопрос: “А почему я вас не знаю?” И тут же ответ себе самому: “А откуда знать, если вы в Союз писателей не приходите. Ведь не приходите, верно?”
Принес тогда ему письмецо-рекомендацию от Бориса Слуцкого, с которым Расул Ибрагимович тесно сотрудничал. Я робел поначалу– не привык общаться с классиками, а Расул Рза уже тогда был именно классиком.
Помню, как это мешало и сковывало, когда получил от него цикл его новых стихов для перевода. Как у меня вместо живой свободной речи шли искусственные, вялые слова…Но тут уж Расул Рза совершенно ни при чем – это моя робость перед ним сыграла злую шутку. Чувство, знакомое переводчикам.
Помню, в другой раз, когда я сидел у него на работе, в дверь постучали и вошел человек с высокой прической и внимательными глазами.
-Нэ тэр сэн, ай киши? – и они коротко обнялись. Так я познакомился с молодым Анаром.
И в доме у Расула Ибрагимовича и Нигяр-ханум тогда приходилось бывать. На втором этаже, над книжным пассажем была их квартира. Вряд ли кто-нибудь думал тогда, что этот дом через некоторое время будет стоять на перекрестке улиц Расула Рза и Нигяр Рафибейли – двух народных поэтов.
Интересно, открыт ли там музей?
У меня-то воспоминания не музейные: Расул полулежит на узенькой кушетке, укрывшись пледом, внимательно слушает переводы, задает вопросы, всегда точные. Он за письменным столом, показывает мне письмо из московской редакции, где готовится новая книжка, советуется о порядке расположения стихов. В кресле, в гостиной – он объясняет, почему строка переведена неточно и что бы он хотел услышать по русски.
-Я пишу этому человеку: “Пожалуйста, не шуми! Напугаешь детей!” Александр, это не потому, что дети в соседней комнате спят…А к тому, что дети его угроз, может быть, и испугаются, а я его – не испугаюсь, это должно быть ясно в переводе!
Он был совершенно равнодушен, когда находились (они всегда находятся) доброжелатели, которые объясняли ему, что Грич – недостаточно для него маститый… Если он верил в человека – то и относился к нему соответственно.
Интересно было его переводить – голос и интонация были совершенно узнаваемы,
но он никогда не повторялся.
Мало кто написал, как Расул Рза о страхе поэтической несостоятельности.
Когда низвергнется небесный гром,
и дрогнет твердь, и покачнется дом,
и вся округа вздыбится огнем-
не слышно слов,
тобой произнесенных…
Когда Кура вскипает в берегах,
и грохот множится в отрогах гор,
в предгорьях сонных –
не слышно слов, тобой произнесенных.
А бывает вокруг – тишь,
от земли до неба – покой.
И ты говоришь,
но не слышно слов,
произнесенных тобой!
Плохо дело
Так в очаге угасает пламя…
Стихи и поэмы Расула Рза переводили на русский такие великолепные поэты как Павел Антокольский, Илья Сельвинский, Арсений Тарковский, Константин Симонов, Борис Слуцкий. Даже Анна Ахматова, которая переводами занималась нечасто, перевела одно его стихотворение.
Мало кто из поэтов мог похвастать таким созвездием переводчиков. Было, что переводить!
Я говорю:
Расула мощный стих
напоминает дерево, где ветви
без рифм одна рифмуются с другою,
где нет поэзии высотных зданий,
а есть гармония живой души.
Как трудно было этому стиху
произрастать на непривычной почве,
и как легко он вырос
и на диво
окреп, раздался…
И, гляди, в тени
восходят резво новые побеги –
им будет легче к солнцу пробиваться….
Это мои давние стихи, написанные под обаянием поэзии Р.Рза.
Хоть я и проработал в журнале заведующим отделом литературной критики много лет, литературоведения не люблю. Может, как раз из-за этой работы, когда ежедневно тебе на стол ложатся главы из диссертаций типа “М.Ю.Лермонтов и Кавказ”. Или “Влияние Салтыкова-Щедрина на творчество Джалила Мамедкулизаде”. Или “Мотивы дружбы народов в творчестве народного писателя Имярек”. Прочитав десяток таких материалов, можно было на всю жизнь потерять интерес к художественной литературе.
Однако иногда без литературоведческих оценок не обойтись. Расул Рза был поэтом одаренным свыше - это так. Он мог бы, вероятно, работать в принятой традиции – и тоже был бы велик. Но он привнес столько принципиально нового в азербайджанскую поэзию, что вклад его трудно переоценить. Это и верлибры (свободный нерифмованный стих), и, к примеру, цикл “Краски”, где поэтически раскрывались смысл и музыка каждого цвета – ничего подобного не знала азербайджанская поэзия. Надо помнить, что все это делалось на литературной почве Востока, давшего миру целую плеяду великих поэтов и породившего великие поэтические каноны и традиции. И надо было иметь силы и мужество, чтобы отступить от этих канонов. Вот одна из красок Расула.
БЕЛАЯ
Улыбка полусонного младенца.
Надежда,
если есть на что надеяться.
Услуга без корысти.
Мгновение,
когда больной услышал: «Рака
нет».
И все
причины человеческого
счастья...
И даже ложь
во имя утешенья.
И всех людей взаимное участие
(пер. Музы Павловой)
Никогда это не было просто, и Расул Рза сполна испытал на себе, что значит – уходить в сторону от общепринятого. Но был он настолько самобытен, что, наверное не мог иначе.
Он был, как море.
Бушевал и молчал,
Был…Куда без него деваться?
Это написал его любимый ученик, давно уже сам мэтр, увенчанный всеми регалиями, Фикрет Годжа. Написал, когда Расула не стало. У Расула с морем были свои, совершенно особые отношения. О море, наверное, пишут все, кто жил на берегу. Таких стихов в поэзии – многие тысячи. Но никто не написал о море, как Расул.
Море – как человек,
И море еще – как время.
Эти строчки Мариэтта Шагинян назвала гениальными. И снова, и снова Расул возвращался к теме.
Не вместится душа моя
В необъятный этот простор…
Море – всё – в мою умещается душу.
И публицистика была у него в стихах, и пронзительная лирика.
И первый взгляд, и первое доверье,
И спутанные косы на груди –
Все остается позади…
Они с Нигяр-ханум были чудесной парой. Не хочу, чтобы по моим писаниям вышло так, будто я был к этому дому как-то особенно близок – не было этого, хотя и Расул Ибрагимович, и Нигар-ханум относились ко мне очень тепло, и московский сборник Р.Рза открывался моими переводами, и стихи Нигяр-ханум я с удовольствием переводил.
И как я радовался, когда Расул Рза опубликовал в “Бакинском рабочем”теплую рецензию на вышедшую тогда мою книгу стихов.
…У них дома было хорошо. Всегда хорошо, когда оказываешься в атмосфере любви, а эти два человека любили друг друга всю жизнь – такое редко бывает.
Кто помнит “Ала гезлэр” Н.Рафибейли – тот знает, как она любила Расула Рза. У Расула много прекрасных стихов, ей посвященных. Мне больше всего памятна поэма в письмах “Тебе и от тебя”, которую мне довелось переводить. Кто ее прочтет – поймет многое.
Давным-давно мне кто-то сказал, что имя Анар расшифровывается по именам родителей “Ана Нигяр, Ата Расул”.Есть и другие “расшифровки” значения имени. Не знаю, почему за долгие годы знакомства с Анаром, никогда не спросил его об этом. Но то, что в народе появилось имя, которого до этого не было – это так. А не спросил у Анара об имени – наверное, потому, что с Анаром всегда было интересно общаться, не приходилось прибегать к “домашним заготовкам.” Сын двух замечательных поэтов давно уже сам классик азербайджанской литературы. Удивительное сочетание творческих начал – и прозаик, и сценарист, и эссеист, и Пастернака “Свеча горела на столе…”именно он перевел на азербайджанский. Плюс – энциклопедические знания. Плюс – уже чуть не двадцать лет возглавляет Союз Писателей. И какие годы… А то, что писатели – публика, мягко скажем, трудная – это всем понятно. Помню, как Анар пришел с другими коллегами и товарищами на один из четвергов, когда не стало моей мамы. Время было трудное, переломное. Сидели, пили чай и говорили о том, что нас ждет…Шел 88-й год.
Сколько я помню, никто и близко не предполагал, как развернутся события.
Расула Ибрагимовича к тому времени уже давно не было в живых.
…В последние годы он тяжело болел. Не сдавался, не отступал, боролся.
Я живу надеждой и верой,
Что дождусь весеннего ветра
и теплых солнца лучей.
Я живу.
Окруженный тревогой врачей,
погруженный в белую тишь больниц,
где рецептов и капель муть,
я живу.
Не пожеланиями равнодушными малознакомых лиц,
которым не верю ничуть,
не проносящимися в мозгу
виденьями смутных дорог,
откуда возврата нет.
Я живу в голосе,
который сам различаю с трудом,
в дыхании хриплом и частом,
в неумелом движении собственных рук
по простыне больничной,
я живу – вопреки всей жизни обычной.
Я живу.
У меня к жизни особый счет.
Я здесь нужен пока.
Я дождусь, когда осень рыжая протечет
И покроется льдом река,
и услышу капель апрельского дня,
и весна вернет в дорогу меня.
Я буду жить!
Не “возможно”, не “может быть” –
Нет!
Точно, наверняка!
…Надо только дождаться,
когда за темным стеклом
проснется сизый рассвет.
Среди самых дорогих мне стихов Расула Рза есть стихотворение, которое называется “Пока есть время”. Вот как оно заканчивается (пер. Музы Павловой):
Пока есть время,
тоненькую ветку
привей к большому дереву.
Не говори: я, как все.
С врагом будь беспощаден,
с другом - нежен.
Пока есть время
живи,
трудись,
но так, чтобы когда уйдешь,
увидели бы все, что там,
где ты стоял,
зияет пустота...
Вот и зияет пустота там, где стоял Расул Рза, хотя Азербайджан никогда не был беден поэтами.
© Публикация предоставлена автором, Александром Гричем, эксклюзивно сайту "Бакинские страницы". Перепечатка без согласия автора запрещена.
загрузка