Получить забытый пароль
Энциклопедия / "Неизвестные" бакинцы
Изменить категорию | Все статьи категории
Выдающаяся оперная певица Фатьма Мухтарова так и осталась непревзойденной Кармен
Фатьма Мухтарова... Когда-то это имя не сходило с афиш оперных театров бывшего Союза. Лауреат Государственной премии СССР режиссер И.Келлер писал в своих воспоминаниях: «Среди имен оперных знаменитостей 20-30-х годов имя Фатьмы Мухтаровой было одно из самых популярных. В любом городе, едва появлялись афиши с ее участием, как вскоре над театральной кассой вывешивался аншлаг: «Все билеты проданы». Среди почитателей ее дарования были художник Бродский, актеры Михаил Жаров и Николай Черкасов, поэты Сергей Есенин и Анна Ахматова, композиторы Глиэр, К.Листов, З.Палиашвили... Это лишь небольшой перечень тех, кто ценил ее талант. Но были еще просто люди, очень разные — тысячи поклонников по всей стране. Они выражали свою любовь искренне и истово. Бывало, не зная адреса, слали свои корреспонденции в оперный театр или консерваторию, а иногда на конверте просто значилось: «Баку, Азербайджан. Народной артистке СССР Фатьме Мухтаровой». И такие письма, как ни странно, доходили до адресата, хотя горячо любимая народом Фатьма Мухтарова этого звания официально удостоена не была. Да она за почестями, званиями, наградами никогда и не гонялась. Она жила сценой, творчеством, любила жизнь и людей. Но главное, она умела и могла быть СВОБОДНОЙ, а это дано далеко не каждому.
Начало пути
Общеизвестно, что таланты обычно идут к славе трудными путями. Вот и жизнь девочки Фатьмы, появившейся на свет в иранском городе Урмие, была тяжелой. Ранняя смерть отца, появление в доме отчима, человека грубого и жестокого, превратили жизнь маленькой Фатьмы в подлинную муку. Что помнила она из своего детства? Унизительную нищету, вечный голод, побои.
А по дорогам России, куда семья вскоре прибыла в поисках заработка, бродило слишком много таких же бездомных, безработных, неприкаянных.
В один из дней судьба вынудила семилетнюю замерзшую и голодную девчушку запеть в одном из полутемных дворов-колодцев Санкт-Петербурга. Была суровая снежная русская зима, но голос Фатьмы был все-таки услышан за плотными двойными рамами, и на снег посыпались деньги — первый гонорар. Так появилось среди бродячих уличных артистов новое имя — Катя-шарманщица (это был псевдоним; для русского уха имя Катя привычнее, чем Фатьма). И стала на долгие годы шарманщица Катя единственной кормилицей семьи. С труппами бродячих артистов они кочевали по бескрайним просторам Российской империи. И неизвестно, сколько бы это продолжалось, не обрати на нее внимание главный редактор газеты «Саратовский листок» Н.Архангельский. Город Саратов, где обосновалась к тому времени семья, был знаменит своими гуманными традициями, которые свято хранила местная интеллигенция.
Фатьме повезло: она попала в класс профессора М.Медведева, в прошлом артиста императорских театров, вошедшего в историю оперного искусства как первый исполнитель роли Ленского в опере П.Чайковского «Евгений Онегин».
Для того чтобы собрать деньги на обучение девочки в консерватории, в зале музыкального училища был устроен благотворительный концерт с участием Фатьмы и артистов многих саратовских театров.
Как писали газеты, сбор был «шаляпинский». Стараниями дам-меценаток Фатьму нарядили в красивое платье, на руках красовались лайковые перчатки. Кроме всего прочего на концерт ее привезли в карете, и пристав Зубков, который частенько гонял ее с улиц и площадей, где она собирала народ во время своих выступлений, помогал ей выйти из кареты и снимал с нее шубу.
Первый год обучения в саратовской консерватории для бывшей шарманщицы был особенно тяжелым. Ей, неграмотной и плохо говорившей по-русски, пришлось осваивать предметы, требовавшие, как минимум, наличия среднего образования. Но невероятное трудолюбие, талант и терпение помогли преодолеть труднейший рубеж. Очень много сил тратил на свою ученицу Михаил Ефимович Медведев, опекал и защищал ее и Николай Михайлович Архангельский, считавший Фатьму своей «крестницей по искусству». Вскоре ее успехи в учебе и в освоении вокала убедили даже самых заядлых скептиков, что из бывшей шарманщицы получится настоящая актриса.
Впервые в Баку
Для того чтобы заработать деньги на проживание, Фатьма во время летних каникул вынуждена была совершать гастрольные поездки с небольшой бригадой артистов. Эти обстоятельства и привели в 1913 году ее, студентку-второкурсницу, в Баку. Участие в подобных гастролях было весьма рискованным мероприятием: за это могли исключить из консерватории. В Баку Фатьму не покидало ощущение, что когда-то, очень давно она уже бывала в этих местах. Но первый ее концерт в Тагиевском театре не принес ожидаемого успеха. Ведь это были времена, когда женщины-мусульманки еще не выходили на сцену. Но зато судьба подарила ей встречу с Гусейном Сарабским, который сразу оценил талант Фатьмы и проникся сочувствием к ее денежным затруднениям.
Именно Сарабский взялся найти для Фатьмы спонсора, как это говорят сейчас. Не добившись результатов у Зейналабдина Тагиева, решили попытать счастья у богатого нефтепромышленника и однофамильца молодой певицы Муртузы Мухтарова. Стараниями Гусейна Сарабского акция удалась, и два года Фатьма, учась в консерватории, получала из Баку деньги, которые ее очень выручали. Но события тех лет породили разные слухи, касающиеся Фатьмы Мухтаровой и ее спонсора, — о том, что он ее будто бы удочерил и дал ей свою фамилию. Слухи эти живут и поныне, и я нередко встречаю в печати различные версии тех давних событий и удивляюсь их живучести.
Уроки Шаляпина
Проучившись в саратовской консерватории два года, Фатьма поехала летом в Москву, где находился в это время человек, которого она полюбила. Это был сын известного в Саратове адвоката Ивана Васильевича Малинина — Александр. В Москве Александр учился в Московском университете на юридическом факультете. Там же находился и его брат-близнец Борис, который был гувернером у детей знаменитого Шаляпина. Он устроил Фатьме встречу с Шаляпиным в его доме. Попав в гостиную, увешанную картинами и портретами хозяина дома в разных ролях, Фатьма оробела. Но Федор Иванович оказался таким приятным в общении, таким добрым и гостеприимным, что Фатьма быстро освоилась и под сопровождение на рояле его дочери Ирины пропела ему все, что было к тому времени в ее репертуаре. Прослушав Фатьму, Шаляпин сказал: «Голос поставлен прекрасно. Надо идти и работать на сцену. Если есть талант, то будет большой толк, а если его не окажется, то тут уж ничего не поделаешь. Этому научить невозможно». Потом он подошел к роялю и пропел кое-что из того, что пела Фатьма. Это был урок, прекрасный и запоминающийся. Окрыленная напутствием мастера, Фатьма решила попытать счастья в частной опере Зимина, где был объявлен набор на конкурсной основе. Причем условия конкурса были довольно жесткие. Прослушивание проходило в помещении театра, сам Сергей Иванович находился в ложе, над которой была вмонтирована лампочка. Если лампочка неожиданно зажигалась, то это означало, что кандидатура не подходит. Когда пела Фатьма, лампочка вела себя спокойно, а потом последовало приглашение в кабинет Зимина на переговоры.
В стенах театра Зимина Фатьме выпала большая творческая удача работать с известным режиссером Федором Федоровичем Комиссаржевским, братом знаменитой актрисы Веры Комиссаржевской. Творческий тандем Мухтарова — Комиссаржевский сложился весьма оригинально. Фатьма похитила клавир оперы Танеева «Орестея», которая готовилась к постановке, чтобы выучить полюбившуюся ей роль царицы Клитемнестры. В театре началась паника, так как в клавире были пометки самого автора. Но Комиссаржевский быстро вычислил похитительницу и впоследствии ввел ее в спектакль.
...В годы гражданской войны вся семья Фатьмы, включая и маленького ребенка, мою маму, находилась в составе концертной бригады на черноморско-азовском фронте. Этот героический шаг имел весьма прозаическое объяснение: артистам бригады выдавали продовольственный паек, что было бесценно в ситуации, когда повсеместно царили голод, разруха и братоубийственная война.
Узлы, чемоданы, суматоха отъезда
Когда закончилась война и жизнь стала постепенно налаживаться, во многих городах Союза стали действовать частные антрепризы и товарищества. Основная биржа труда творческих работников находилась в Москве. Вскоре Фатьма получила приглашение в Ростов, затем в Казань, Тбилиси, Баку, Ленинград, Одессу, Свердловск, Пермь... И началась жизнь на колесах. Города и театры сменяли друг друга, и не было города, где бы не признали таланта Фатьмы Мухтаровой. «Их, городов, было много, и каждый имел свое лицо, свой запах и цвет. Насколько я помню себя, мы всегда куда-то переезжали. Узлы, чемоданы, суматоха отъезда...», — вспоминала о своем детстве моя мама Лейла.
На сценах театров судьба сводила интересных, талантливых актеров: это были дружные интернациональные коллективы. В Ленинграде, где Фатьма Мухтарова проработала не один сезон, ее партнерами по сцене были такие признанные мастера, как Н.К.Пачковский, Г.М.Нэлепп. Однажды в последнем акте оперы «Кармен» эмоциональный Хосе—Нелэпп так вошел в роль, что всадил нож (настоящую испанскую наваху из собственного реквизита актрисы) в спину Кармен—Мухтаровой. Почти на три сантиметра вошла наваха, но в творческом ажиотаже актеры этого не заметили. Но кровь, струящуюся по юбке Кармен, заметили зрители. Была паника, вызывали «скорую» и накладывали швы. «Моя единственная Кармен», — называл Фатьму Мухтарову ее партнер по сцене Н.Пачковский, с которым ее связывала большая личная дружба.
А Сергей Лемешев писал Фатьме: «Меня всегда очень увлекало ваше сценическое и вокальное мастерство. Весь зрительный зал с каким-то особенным, затаенным дыханием всегда следил за вами, жил вместе с вами жизнью ваших героинь...».
«Здесь прежде всего все начистоту, без фальши, без ходуль, все проникнуто натуральным артистизмом, согрето не бутафорским огнем... Впрочем, игрой это и не назовешь, это сама жизнь», — так писали в ленинградских газетах.
Спектакли «Кармен», «Аида», «Царская невеста», «Самсон и Далила» с триумфом шли на сценах театров разных городов.
Под большим впечатлением от Далилы—Мухтаровой был поэт Сергей Есенин, который, находясь в Баку, видел премьеру этого спектакля. Мухтарова настолько поразила его, что он сумел проникнуть за кулисы, и, когда окончилось действие и Далила—Мухтарова сошла со сцены, Есенин поднял ее на руки и понес в гримуборную со словами: «Таких женщин надо носить на руках».
Знаменитый тенор и прекрасный актер Иван Семенович Козловский, который пел с Мухтаровой во многих спектаклях в разных городах, признавался, что по силе актерского темперамента Мухтарову трудно с кем-то сравнить.
Последний причал
Рожденная в иранском городе Урмие, Фатьма считала Баку своей второй родиной. Она любила солнце, море и даже бакинскую жару. Гастроли в Баку на протяжении всей ее творческой жизни были частыми. Здесь жили многие друзья-актеры, была по-особому теплая атмосфера. Дарование Фатьмы Мухтаровой очень высоко ценили Муслим Магомаев, Узеир Гаджибеков, а что касается Гусейна Сарабского, то он вообще старался не пропускать ни одного ее спектакля. В Баку торжественно отмечали пятнадцатилетие ее творческой деятельности, и в 1937 году Фатьма окончательно поселилась в Баку, став артисткой Театра оперы и балета им. М.Ф.Ахундова. Фатьма Мухтарова — единственная из всех исполнительниц роли Кармен в Азербайджане, спела ее на родном азербайджанском языке. Спектакль шел в режиссуре талантливого Исмаила Идаят-заде, а над переводом текста трудилась замечательная поэтесса Нигяр Рафибейли. На одной сцене со знаменитым Бюль-Бюлем Фатьма пела Арзу в опере Бадалбейли «Низами». Помнят по сей день многие бакинцы и ее графиню в «Пиковой даме», Азучену в спектакле «Трубадур».
Но настал в жизни певицы день, когда она вынуждена была уйти из театра, причем не по собственному желанию. Для любого актера уход со сцены — это трагедия, но для Фатьмы Мухтаровой, актрисы от Бога, — трагедия вдвойне. Поэтому и прощалась с публикой она не в Баку, а в Тбилиси.
Бакинка Лейла ханым Уцмиева (потомок поэтессы Натаван) находилась в гостях у своих тбилисских друзей. Будучи большой почитательницей таланта Фатьмы Мухтаровой, она, как и ее тбилисские друзья, была на том последнем, прощальном выступлении актрисы. Лейла ханым оставила нам свои воспоминания об этом незабываемом вечере: «Когда Кармен появилась на сцене, весь зал поднялся на ноги, встретив ее секундой тишины, а потом раздались аплодисменты, сцену забросали цветами: Мухтарова закрыла лицо локтем и заплакала, и следом за нею заплакал весь зал...». После прощального вечера народ долго не расходился, а машину, в которой Фатьма уезжала из театра, подняли на руки... Это было 12 ноября 1953 года.
Потом, уже в Баку, она сожгла в камине свои многие любимые костюмы. Это были прекрасные костюмы, подлинные произведения искусства, выполненные лучшими художниками, костюмерами и дизайнерами. Они были ее собственные, в казенных она практически не играла. И теперь все они, свидетели ее былой славы, полыхали в камине, превращаясь в груду пепла. Зная эмоциональный характер своей бабушки, могу представить себе, что творилось в ее душе и как горько она плакала, понимая, что с театром покончено навсегда.
В доме стало непривычно тихо
С уходом из театра жизнь бабушки резко изменилась. Окончились репетиции, гастроли, премьеры. Настала пустота. Мы, домочадцы, поддерживали ее как могли, но замены театру не было и не могло быть.
В доме стало непривычно тихо. Правда, иногда приходили друзья и коллеги по искусству, появлялись студенты консерватории и музучилища с одинаковыми просьбами: позаниматься, поделиться хоть частичкой своего бесценного опыта. Как-то даже встал вопрос о ее работе в консерватории, но тогдашнее руководство на это так и не решилось — у нее все-таки не было законченного высшего образования, к тому же не член КПСС. И снова наступила тишина.
Вот в такие непростые времена и появилась в ее жизни Люба Седова, студентка последнего курса консерватории, обладательница серебристого, звучного сопрано, — бабушка неожиданно для всех согласилась с ней заниматься на дому. Началась работа над партией Кармен. Жизнь сразу стала интересней и разнообразней: бабушка буквально ожила.
Люба приходила, я уже точно не помню, раз или два в неделю. Вместе с ней появлялась концертмейстер Леночка Пивоварова. В большой комнате стол отодвигался к стене, чтобы освободить «сценическую площадку». До конца жизни буду помнить эти уроки, за которыми, стараясь быть незамеченной, подглядывала через приоткрытую дверь.
Для меня эти занятия были потрясающим открытием. Такого мне больше не доводилось видеть никогда. Благодаря зажигательному темпераменту бабушки я тоже полностью вовлекалась в действие: вместе с Любой мысленно врывалась на сцену — как ветер, как пламя, чувствуя на себе все внимание зала, вот я пою «Хабанеру», танцую на столе, играю на кастаньетах... Бабушка молодела на глазах, куда-то исчезали годы, огорчения и болезни, и предо мной была роковая красавица цыганка, погубившая доверчивого Хосе, но и себя не пожалевшая ради свободы: «Я родилась свободной и свободной умру!».
Почти полгода я была тайным свидетелем и участником этого завораживающего действа. Потом Люба окончила консерваторию и уехала в Сыктывкар, где ее взяли на работу в музыкальный театр. И она играла Кармен в этом далеком северном городе, где Фатьма Мухтарова никогда не бывала. Но в Баку, на страницах местных газет, появились благоприятные отзывы о Любе и ее Кармен, вспомнили о ее учителе. Вот так и закончилась педагогическая деятельность Фатьмы Мухтаровой — возможно, самая короткая в истории педагогики.
Незабываемая Фатьма
Теперь, когда прошли годы и я, ее внучка, смогла выпустить в свет книгу «Повесть об актрисе», я часто задаю себе вопрос: а что же это такое — талант? Ведь это не просто хорошая выучка: в таланте есть какая-то магия, загадка, которая не поддается расшифровке, сколько ни бейся над этим.
Великий Шаляпин сказал когда-то молодой актрисе Фатьме Мухтаровой: «Таланту научить нельзя». Режиссер Н.Н.Боголюбов, много лет проработавший с Мухтаровой в разных театрах, писал о ней в своей книге «Шестьдесят лет на оперной сцене»: «Казалось, сама природа избрала человеческую индивидуальность, чтобы дарить через нее человечеству свои откровения...»
Лейла ханым Уцмиева, о которой я уже упоминала, считала, что Мухтарова «не перевоплощалась: она просто влезала в шкуру этого персонажа, и не она им — он становился полноценным самостоятельным живым существом; и вот его душу, сознание, чувства, мысли — все, что ему выпадало испытывать... она выказывала своим прекрасным голосом со всей страстностью и силой своего огромного, зажигающего и сжигающего темперамента — бурного, властного и повелительного».
А тбилисские друзья и коллеги Фатьмы Мухтаровой народная артистка РСФСР, лауреат Государственной премии Вера Давыдова и ее супруг — народный артист Грузии профессор Дмитрий Мчелидзе писали в своих воспоминаниях: «Кто хоть раз видел ее на сцене, тот никогда не забудет черные завораживающие душу глаза Фатьмы Мухтаровой, глаза, выражающие все самые сокровенные чувства человека... Голос Фатьмы всегда звучит в сердцах ее слушателей, даже тех, кому хоть раз довелось ее услышать».
Светлана КУРОЧКИНА
Source: http://www.azerizv.az/article.php?id=2143&print=1
Мухтарова Фатьма - азербайджанская Кармен
Магия талантаВыдающаяся оперная певица Фатьма Мухтарова так и осталась непревзойденной Кармен
Фатьма Мухтарова... Когда-то это имя не сходило с афиш оперных театров бывшего Союза. Лауреат Государственной премии СССР режиссер И.Келлер писал в своих воспоминаниях: «Среди имен оперных знаменитостей 20-30-х годов имя Фатьмы Мухтаровой было одно из самых популярных. В любом городе, едва появлялись афиши с ее участием, как вскоре над театральной кассой вывешивался аншлаг: «Все билеты проданы». Среди почитателей ее дарования были художник Бродский, актеры Михаил Жаров и Николай Черкасов, поэты Сергей Есенин и Анна Ахматова, композиторы Глиэр, К.Листов, З.Палиашвили... Это лишь небольшой перечень тех, кто ценил ее талант. Но были еще просто люди, очень разные — тысячи поклонников по всей стране. Они выражали свою любовь искренне и истово. Бывало, не зная адреса, слали свои корреспонденции в оперный театр или консерваторию, а иногда на конверте просто значилось: «Баку, Азербайджан. Народной артистке СССР Фатьме Мухтаровой». И такие письма, как ни странно, доходили до адресата, хотя горячо любимая народом Фатьма Мухтарова этого звания официально удостоена не была. Да она за почестями, званиями, наградами никогда и не гонялась. Она жила сценой, творчеством, любила жизнь и людей. Но главное, она умела и могла быть СВОБОДНОЙ, а это дано далеко не каждому.
Начало пути
Общеизвестно, что таланты обычно идут к славе трудными путями. Вот и жизнь девочки Фатьмы, появившейся на свет в иранском городе Урмие, была тяжелой. Ранняя смерть отца, появление в доме отчима, человека грубого и жестокого, превратили жизнь маленькой Фатьмы в подлинную муку. Что помнила она из своего детства? Унизительную нищету, вечный голод, побои.
А по дорогам России, куда семья вскоре прибыла в поисках заработка, бродило слишком много таких же бездомных, безработных, неприкаянных.
В один из дней судьба вынудила семилетнюю замерзшую и голодную девчушку запеть в одном из полутемных дворов-колодцев Санкт-Петербурга. Была суровая снежная русская зима, но голос Фатьмы был все-таки услышан за плотными двойными рамами, и на снег посыпались деньги — первый гонорар. Так появилось среди бродячих уличных артистов новое имя — Катя-шарманщица (это был псевдоним; для русского уха имя Катя привычнее, чем Фатьма). И стала на долгие годы шарманщица Катя единственной кормилицей семьи. С труппами бродячих артистов они кочевали по бескрайним просторам Российской империи. И неизвестно, сколько бы это продолжалось, не обрати на нее внимание главный редактор газеты «Саратовский листок» Н.Архангельский. Город Саратов, где обосновалась к тому времени семья, был знаменит своими гуманными традициями, которые свято хранила местная интеллигенция.
Фатьме повезло: она попала в класс профессора М.Медведева, в прошлом артиста императорских театров, вошедшего в историю оперного искусства как первый исполнитель роли Ленского в опере П.Чайковского «Евгений Онегин».
Для того чтобы собрать деньги на обучение девочки в консерватории, в зале музыкального училища был устроен благотворительный концерт с участием Фатьмы и артистов многих саратовских театров.
Как писали газеты, сбор был «шаляпинский». Стараниями дам-меценаток Фатьму нарядили в красивое платье, на руках красовались лайковые перчатки. Кроме всего прочего на концерт ее привезли в карете, и пристав Зубков, который частенько гонял ее с улиц и площадей, где она собирала народ во время своих выступлений, помогал ей выйти из кареты и снимал с нее шубу.
Первый год обучения в саратовской консерватории для бывшей шарманщицы был особенно тяжелым. Ей, неграмотной и плохо говорившей по-русски, пришлось осваивать предметы, требовавшие, как минимум, наличия среднего образования. Но невероятное трудолюбие, талант и терпение помогли преодолеть труднейший рубеж. Очень много сил тратил на свою ученицу Михаил Ефимович Медведев, опекал и защищал ее и Николай Михайлович Архангельский, считавший Фатьму своей «крестницей по искусству». Вскоре ее успехи в учебе и в освоении вокала убедили даже самых заядлых скептиков, что из бывшей шарманщицы получится настоящая актриса.
Впервые в Баку
Для того чтобы заработать деньги на проживание, Фатьма во время летних каникул вынуждена была совершать гастрольные поездки с небольшой бригадой артистов. Эти обстоятельства и привели в 1913 году ее, студентку-второкурсницу, в Баку. Участие в подобных гастролях было весьма рискованным мероприятием: за это могли исключить из консерватории. В Баку Фатьму не покидало ощущение, что когда-то, очень давно она уже бывала в этих местах. Но первый ее концерт в Тагиевском театре не принес ожидаемого успеха. Ведь это были времена, когда женщины-мусульманки еще не выходили на сцену. Но зато судьба подарила ей встречу с Гусейном Сарабским, который сразу оценил талант Фатьмы и проникся сочувствием к ее денежным затруднениям.
Именно Сарабский взялся найти для Фатьмы спонсора, как это говорят сейчас. Не добившись результатов у Зейналабдина Тагиева, решили попытать счастья у богатого нефтепромышленника и однофамильца молодой певицы Муртузы Мухтарова. Стараниями Гусейна Сарабского акция удалась, и два года Фатьма, учась в консерватории, получала из Баку деньги, которые ее очень выручали. Но события тех лет породили разные слухи, касающиеся Фатьмы Мухтаровой и ее спонсора, — о том, что он ее будто бы удочерил и дал ей свою фамилию. Слухи эти живут и поныне, и я нередко встречаю в печати различные версии тех давних событий и удивляюсь их живучести.
Уроки Шаляпина
Проучившись в саратовской консерватории два года, Фатьма поехала летом в Москву, где находился в это время человек, которого она полюбила. Это был сын известного в Саратове адвоката Ивана Васильевича Малинина — Александр. В Москве Александр учился в Московском университете на юридическом факультете. Там же находился и его брат-близнец Борис, который был гувернером у детей знаменитого Шаляпина. Он устроил Фатьме встречу с Шаляпиным в его доме. Попав в гостиную, увешанную картинами и портретами хозяина дома в разных ролях, Фатьма оробела. Но Федор Иванович оказался таким приятным в общении, таким добрым и гостеприимным, что Фатьма быстро освоилась и под сопровождение на рояле его дочери Ирины пропела ему все, что было к тому времени в ее репертуаре. Прослушав Фатьму, Шаляпин сказал: «Голос поставлен прекрасно. Надо идти и работать на сцену. Если есть талант, то будет большой толк, а если его не окажется, то тут уж ничего не поделаешь. Этому научить невозможно». Потом он подошел к роялю и пропел кое-что из того, что пела Фатьма. Это был урок, прекрасный и запоминающийся. Окрыленная напутствием мастера, Фатьма решила попытать счастья в частной опере Зимина, где был объявлен набор на конкурсной основе. Причем условия конкурса были довольно жесткие. Прослушивание проходило в помещении театра, сам Сергей Иванович находился в ложе, над которой была вмонтирована лампочка. Если лампочка неожиданно зажигалась, то это означало, что кандидатура не подходит. Когда пела Фатьма, лампочка вела себя спокойно, а потом последовало приглашение в кабинет Зимина на переговоры.
В стенах театра Зимина Фатьме выпала большая творческая удача работать с известным режиссером Федором Федоровичем Комиссаржевским, братом знаменитой актрисы Веры Комиссаржевской. Творческий тандем Мухтарова — Комиссаржевский сложился весьма оригинально. Фатьма похитила клавир оперы Танеева «Орестея», которая готовилась к постановке, чтобы выучить полюбившуюся ей роль царицы Клитемнестры. В театре началась паника, так как в клавире были пометки самого автора. Но Комиссаржевский быстро вычислил похитительницу и впоследствии ввел ее в спектакль.
...В годы гражданской войны вся семья Фатьмы, включая и маленького ребенка, мою маму, находилась в составе концертной бригады на черноморско-азовском фронте. Этот героический шаг имел весьма прозаическое объяснение: артистам бригады выдавали продовольственный паек, что было бесценно в ситуации, когда повсеместно царили голод, разруха и братоубийственная война.
Узлы, чемоданы, суматоха отъезда
Когда закончилась война и жизнь стала постепенно налаживаться, во многих городах Союза стали действовать частные антрепризы и товарищества. Основная биржа труда творческих работников находилась в Москве. Вскоре Фатьма получила приглашение в Ростов, затем в Казань, Тбилиси, Баку, Ленинград, Одессу, Свердловск, Пермь... И началась жизнь на колесах. Города и театры сменяли друг друга, и не было города, где бы не признали таланта Фатьмы Мухтаровой. «Их, городов, было много, и каждый имел свое лицо, свой запах и цвет. Насколько я помню себя, мы всегда куда-то переезжали. Узлы, чемоданы, суматоха отъезда...», — вспоминала о своем детстве моя мама Лейла.
На сценах театров судьба сводила интересных, талантливых актеров: это были дружные интернациональные коллективы. В Ленинграде, где Фатьма Мухтарова проработала не один сезон, ее партнерами по сцене были такие признанные мастера, как Н.К.Пачковский, Г.М.Нэлепп. Однажды в последнем акте оперы «Кармен» эмоциональный Хосе—Нелэпп так вошел в роль, что всадил нож (настоящую испанскую наваху из собственного реквизита актрисы) в спину Кармен—Мухтаровой. Почти на три сантиметра вошла наваха, но в творческом ажиотаже актеры этого не заметили. Но кровь, струящуюся по юбке Кармен, заметили зрители. Была паника, вызывали «скорую» и накладывали швы. «Моя единственная Кармен», — называл Фатьму Мухтарову ее партнер по сцене Н.Пачковский, с которым ее связывала большая личная дружба.
А Сергей Лемешев писал Фатьме: «Меня всегда очень увлекало ваше сценическое и вокальное мастерство. Весь зрительный зал с каким-то особенным, затаенным дыханием всегда следил за вами, жил вместе с вами жизнью ваших героинь...».
«Здесь прежде всего все начистоту, без фальши, без ходуль, все проникнуто натуральным артистизмом, согрето не бутафорским огнем... Впрочем, игрой это и не назовешь, это сама жизнь», — так писали в ленинградских газетах.
Спектакли «Кармен», «Аида», «Царская невеста», «Самсон и Далила» с триумфом шли на сценах театров разных городов.
Под большим впечатлением от Далилы—Мухтаровой был поэт Сергей Есенин, который, находясь в Баку, видел премьеру этого спектакля. Мухтарова настолько поразила его, что он сумел проникнуть за кулисы, и, когда окончилось действие и Далила—Мухтарова сошла со сцены, Есенин поднял ее на руки и понес в гримуборную со словами: «Таких женщин надо носить на руках».
Знаменитый тенор и прекрасный актер Иван Семенович Козловский, который пел с Мухтаровой во многих спектаклях в разных городах, признавался, что по силе актерского темперамента Мухтарову трудно с кем-то сравнить.
Последний причал
Рожденная в иранском городе Урмие, Фатьма считала Баку своей второй родиной. Она любила солнце, море и даже бакинскую жару. Гастроли в Баку на протяжении всей ее творческой жизни были частыми. Здесь жили многие друзья-актеры, была по-особому теплая атмосфера. Дарование Фатьмы Мухтаровой очень высоко ценили Муслим Магомаев, Узеир Гаджибеков, а что касается Гусейна Сарабского, то он вообще старался не пропускать ни одного ее спектакля. В Баку торжественно отмечали пятнадцатилетие ее творческой деятельности, и в 1937 году Фатьма окончательно поселилась в Баку, став артисткой Театра оперы и балета им. М.Ф.Ахундова. Фатьма Мухтарова — единственная из всех исполнительниц роли Кармен в Азербайджане, спела ее на родном азербайджанском языке. Спектакль шел в режиссуре талантливого Исмаила Идаят-заде, а над переводом текста трудилась замечательная поэтесса Нигяр Рафибейли. На одной сцене со знаменитым Бюль-Бюлем Фатьма пела Арзу в опере Бадалбейли «Низами». Помнят по сей день многие бакинцы и ее графиню в «Пиковой даме», Азучену в спектакле «Трубадур».
Но настал в жизни певицы день, когда она вынуждена была уйти из театра, причем не по собственному желанию. Для любого актера уход со сцены — это трагедия, но для Фатьмы Мухтаровой, актрисы от Бога, — трагедия вдвойне. Поэтому и прощалась с публикой она не в Баку, а в Тбилиси.
Бакинка Лейла ханым Уцмиева (потомок поэтессы Натаван) находилась в гостях у своих тбилисских друзей. Будучи большой почитательницей таланта Фатьмы Мухтаровой, она, как и ее тбилисские друзья, была на том последнем, прощальном выступлении актрисы. Лейла ханым оставила нам свои воспоминания об этом незабываемом вечере: «Когда Кармен появилась на сцене, весь зал поднялся на ноги, встретив ее секундой тишины, а потом раздались аплодисменты, сцену забросали цветами: Мухтарова закрыла лицо локтем и заплакала, и следом за нею заплакал весь зал...». После прощального вечера народ долго не расходился, а машину, в которой Фатьма уезжала из театра, подняли на руки... Это было 12 ноября 1953 года.
Потом, уже в Баку, она сожгла в камине свои многие любимые костюмы. Это были прекрасные костюмы, подлинные произведения искусства, выполненные лучшими художниками, костюмерами и дизайнерами. Они были ее собственные, в казенных она практически не играла. И теперь все они, свидетели ее былой славы, полыхали в камине, превращаясь в груду пепла. Зная эмоциональный характер своей бабушки, могу представить себе, что творилось в ее душе и как горько она плакала, понимая, что с театром покончено навсегда.
В доме стало непривычно тихо
С уходом из театра жизнь бабушки резко изменилась. Окончились репетиции, гастроли, премьеры. Настала пустота. Мы, домочадцы, поддерживали ее как могли, но замены театру не было и не могло быть.
В доме стало непривычно тихо. Правда, иногда приходили друзья и коллеги по искусству, появлялись студенты консерватории и музучилища с одинаковыми просьбами: позаниматься, поделиться хоть частичкой своего бесценного опыта. Как-то даже встал вопрос о ее работе в консерватории, но тогдашнее руководство на это так и не решилось — у нее все-таки не было законченного высшего образования, к тому же не член КПСС. И снова наступила тишина.
Вот в такие непростые времена и появилась в ее жизни Люба Седова, студентка последнего курса консерватории, обладательница серебристого, звучного сопрано, — бабушка неожиданно для всех согласилась с ней заниматься на дому. Началась работа над партией Кармен. Жизнь сразу стала интересней и разнообразней: бабушка буквально ожила.
Люба приходила, я уже точно не помню, раз или два в неделю. Вместе с ней появлялась концертмейстер Леночка Пивоварова. В большой комнате стол отодвигался к стене, чтобы освободить «сценическую площадку». До конца жизни буду помнить эти уроки, за которыми, стараясь быть незамеченной, подглядывала через приоткрытую дверь.
Для меня эти занятия были потрясающим открытием. Такого мне больше не доводилось видеть никогда. Благодаря зажигательному темпераменту бабушки я тоже полностью вовлекалась в действие: вместе с Любой мысленно врывалась на сцену — как ветер, как пламя, чувствуя на себе все внимание зала, вот я пою «Хабанеру», танцую на столе, играю на кастаньетах... Бабушка молодела на глазах, куда-то исчезали годы, огорчения и болезни, и предо мной была роковая красавица цыганка, погубившая доверчивого Хосе, но и себя не пожалевшая ради свободы: «Я родилась свободной и свободной умру!».
Почти полгода я была тайным свидетелем и участником этого завораживающего действа. Потом Люба окончила консерваторию и уехала в Сыктывкар, где ее взяли на работу в музыкальный театр. И она играла Кармен в этом далеком северном городе, где Фатьма Мухтарова никогда не бывала. Но в Баку, на страницах местных газет, появились благоприятные отзывы о Любе и ее Кармен, вспомнили о ее учителе. Вот так и закончилась педагогическая деятельность Фатьмы Мухтаровой — возможно, самая короткая в истории педагогики.
Незабываемая Фатьма
Теперь, когда прошли годы и я, ее внучка, смогла выпустить в свет книгу «Повесть об актрисе», я часто задаю себе вопрос: а что же это такое — талант? Ведь это не просто хорошая выучка: в таланте есть какая-то магия, загадка, которая не поддается расшифровке, сколько ни бейся над этим.
Великий Шаляпин сказал когда-то молодой актрисе Фатьме Мухтаровой: «Таланту научить нельзя». Режиссер Н.Н.Боголюбов, много лет проработавший с Мухтаровой в разных театрах, писал о ней в своей книге «Шестьдесят лет на оперной сцене»: «Казалось, сама природа избрала человеческую индивидуальность, чтобы дарить через нее человечеству свои откровения...»
Лейла ханым Уцмиева, о которой я уже упоминала, считала, что Мухтарова «не перевоплощалась: она просто влезала в шкуру этого персонажа, и не она им — он становился полноценным самостоятельным живым существом; и вот его душу, сознание, чувства, мысли — все, что ему выпадало испытывать... она выказывала своим прекрасным голосом со всей страстностью и силой своего огромного, зажигающего и сжигающего темперамента — бурного, властного и повелительного».
А тбилисские друзья и коллеги Фатьмы Мухтаровой народная артистка РСФСР, лауреат Государственной премии Вера Давыдова и ее супруг — народный артист Грузии профессор Дмитрий Мчелидзе писали в своих воспоминаниях: «Кто хоть раз видел ее на сцене, тот никогда не забудет черные завораживающие душу глаза Фатьмы Мухтаровой, глаза, выражающие все самые сокровенные чувства человека... Голос Фатьмы всегда звучит в сердцах ее слушателей, даже тех, кому хоть раз довелось ее услышать».
Светлана КУРОЧКИНА
Source: http://www.azerizv.az/article.php?id=2143&print=1
загрузка