Получить забытый пароль
Энциклопедия / "Неизвестные" бакинцы
Изменить категорию | Все статьи категории
Вячеслав Иванович Иванов (16 (28) февраля 1866, Москва — 16 июля 1949, Рим) — русский поэт-символист, философ, переводчик, драматург, литературный критик, доктор филологических наук, один из идейных вдохновителей "серебряного века".
В 1921—24 жил в Баку, где был сперва профессором, а затем и ректором университета, работал в народном комиссариате просвещения Азербайджанской ССР.
В письме к известному русскому философу Семену Людвиговичу Франку от 3 июня 1947 года Вячеслав Иванов писал: "В 1920 году... самовольно явился в Баку. А там был независимый от Москвы университет с хорошим профессорским составом (отмечу с любовью Маковельского), ибо туда тянулись профессора, не желавшие под разнообразными наименованиями дисциплин преподавать единый и единоспасающий марксизм и исторический материализм. Там мне дали тотчас кафедру классической филологии, там нашел я энтузиастических русских студентов (только книг у нас было маловато), там я написал свою книгу "Дионис и Прадионисийство" и, защитив ее перед факультетом, получил от него диплом на звание доктора". "Что В.И. оказался в Баку, – пишет О. Дешарт, – было для него счастливым даром судьбы. Там началась vita nova".
Лектором он был превосходным. Он был человеком обширнейших познаний, громадной эрудиции, умевшим наполнить миры отошедших эпох и далеких культур современным, актуальным содержанием. Один из его учеников профессор М.С. Альтман сохранил интересные записи бесед, опубликованные теперь полностью в книге "Разговоры с Вячеславом Ивановым".
Суждения Вячеслава Иванова сохраняют и в записях непреходящую культурную ценность. Это оценки современной литературы (К.Бальмонт, В.Брюсов, А.Белый, А.Блок, Н.Гумилев, И.Северянин, Р.Ивнев, А.Мариенгоф), заметки о правильном чтении и понимании текстов, слов и выражений, утраченных языком, теряющих аромат эпохи и облик времени, особенностях пунктуации, уподобляемой нотам-знакам. Везде удивительная любовь к слову, его звучанию, внутренней форме, смыслу, к соразмерности и гармонии художественного текста как живого, пластического целого. Подобно восточным мистикам, Вячеслав Иванов усматривал теснейшую связь между именем и судьбой человека, его назначением в мире. "Я нахожу, что моя фамилия, в связи с моим "соборным" мировоззрением, мне весьма подходит. "Иванов" встречается среди всех наших сословий, оно всерусское, старинное и вместе с моим именем и отчеством звучит хорошо. Вячеслав – сын Иванов. Кроме того, фамилия эта мне еще приятна по духовному моему родству с художником Ивановым, которого все больше начинают должным образом понимать и ценить".
Восприятие слова как особого культурного феномена было в высшей степени присуще Вячеславу Иванову. Он был одним из самых замечательных мастеров анаграммы – скрытого имени в стихе.
Вячеслав Иванов жил в помещении университета, нынешнего старого корпуса Азербайджанского педагогического университета. Из холла в правом крыле здания вела маленькая лесенка на антресоли. Раньше там было подсобное помещение. Комната была перегорожена ситцевой занавеской, закрепленной на веревке. Жизнь без быта, заполненная работой и высокими помыслами, не отягощенная мелкой повседневностью...
Здание расширялось, раздвигались стены аудиторий. Вячеслав Иванов запечатлел это в стихах: "В глухой стене проломленная дверь и груда развороченных камней". Черный пролом породил образ небытия, провала, навеянного известием о смерти Блока. Реальные события облеклись в метафорический образ, запечатлевший миг быстротекущего времени.
Вячеслав Иванов работал в Азербайджане много и плодотворно. "Только в Баку опять принялся я за любимый, но столь часто прерываемый труд". 17 мая 1921 года на заседании Научной Ассоциации Бакинского университета он прочитал одну из глав своей докторской диссертации "Арионский буколион и древнейшие буколические культы в Аттике (к характеристике прадионисийских религий)". Через два месяца состоялась защита. В.И. Иванову была присуждена ученая степень доктора классической филологии. Диссертация была издана отдельной книгой в Баку в 1923 году.
Человек высокой и всесторонней культуры, редкой образованности, эстет, ученый, Вячеслав Иванов считал, что национальные культуры проявляются в едином облике вневременного общечеловеческого сознания. "Сама культура в ее истинном смысле для меня вовсе не плоскость, не равнина развалин или поле, усеянное костьми. Есть в ней и нечто воистину священное: она есть память не только о земном и внешнем лике отцов, но и о достигнутых ими посвящениях. Живая, вечная память, не умирающая в тех, кто приобщается этим посвящениям!" Духовная память, "чистое воспоминание", по мысли Иванова, состоит в духовном видении самого подлинного прошлого. Особенно ему была близка идея, что мир стоит на страдании и прекрасен страданием, что черты эллинской религии, в частности скорбь и сетование о смерти существа боготворимого, представляют собой "феномен международного культового общения".
Восприятие Востока у Вячеслава Иванова отличается от многих его современников, например, Максимилиана Волошина, для которого Восток был прежде всего попыткой вырваться из условностей европейской культуры. Для Вячеслава Иванова проникновение в пласты чужой культуры, освоенной в понятиях своей, было способом включить поэтическое наследие Востока в современное художественное бытие. Язычески-дионисическая интерпретация христианства органично связывалась с осмыслением поэтического оргиазма древнего Востока. Эта концепция нашла воплощение не только в филологических работах, но и поэтических стилизациях (цикл "Газеллы о Розе" и стихотворение "Тайна певца"), отличавшихся тонкой передачей мотивов, образов, символов восточной поэзии. В хронологически разорванных пластах слов, широком привлечении архаики осмысливались контекстно-исторические наслоения в национально сложившемся содержании.
12 июля 1923 года Вячеслав Иванов пишет В.Брюсову: "Опять слышу твой дружеский зов – в Москву, к совместной работе. Но, милый, верный, старый друг, оставь меня и моих на юге. Дай еще погреться под субтропическим солнцем, на которое я не жалуюсь и в пору здешнего зноя. Синее Хвалынское море смягчает его ярость и утешает даже в отсутствии зелени. Я люблю Баку с его генуэзскими очертаниями, с его иерусалимскими холмами, с его выжженными высотами и врезанными в камень колеями пригородных дорог, с его скорпионами, фалангами, змеями в расселинах камней и сухими благоухающими травами по теменям скал. Здесь идет живая культурная работа, нужная для России: ведь мы в воротах Востока. Я занимаюсь здесь тем, чем стал бы заниматься и в Москве, окруженный учениками, среди которых есть и такие, что не жаль работы, им отданной... Работаю я (кроме лекций) еще и как председатель Художественной секции Народного комиссариата просвещения и по художественным школам в Главпрофобре. Здесь меня крепко держат, да я и сам не стремлюсь покидать Азербайджан".
В мае 1924 года Вячеслав Иванов уехал в Москву на Пушкинские чтения для участия в юбилейном заседании, посвященном 125-летию со дня рождения поэта. Незадолго до этого совет филологического факультета удовлетворил его просьбу о командировании за границу на один год. В Баку он уже не вернулся. Это решение было продиктовано тем, что в связи с введением новых курсов из учебных программ были исключены палеография, история религии, греческий язык и археология.
В 1925 году Вячеслав Иванов получил разрешение на въезд в Италию. Осенью 1926 года Вячеславу Иванову пришло приглашение от ректора Колледжио Борромео в Павии дона Леопольда Рибольди читать курс лекций по русской и европейской литературе, разбирать тексты европейских классиков, помогать студентам в их научной работе. В Колледжио, созданном князьями Борромео, обучались 50 юношей из бедных семей Ломбардии, которым давалось университетское образование. Во время празднования 100-летия со дня рождения Вячеслава Иванова в стене колоннады дворца была открыта мемориальная доска. Последние годы своей жизни Вячеслав Иванов прожил на Авентине. Окно его комнаты выходило на запад, где далеко над домами возвышался собор св. Петра.
Мир чтит Вячеслава Иванова. В 1981 году Йельский университет по инициативе професоора Р.Л. Джексона созвал первый Международный симпозиум, посвященный Вячеславу Иванову; было принято решение создать общество "Convivium" для дальнейшего изучения творчества поэта. В 1982 году профессор Жорж Нива провел Интернациональный Ивановский коллоквиум в Женеве. Второй Международный симпозиум, организованный профессором М.Колуччи, Римским университетом и муниципалитетом, был торжественно открыт на Капитолии в 1983 году. В 1985 году в Риме на Международном симпозиуме "Вячеслав Иванов и культура его времени" папа Иоанн Павел II, обращаясь к участникам симпозиума, сказал: "Возможно ли не испытать чувства радости, будучи свидетелем ваших исследований творческого наследия писателя, которое представляет собой истинное звено между Востоком и Западом и тем самым явление европейское – в глубочайшем значении этого слова... Восстановление духовной цельности человечества и прежде всего человека преодолением трагического раскола в душе каждого человека и всего человечества и обретением подлинных духовных корней – таков был великий замысел ... писателя".
Л.М. Грановская, доктор филологических наук, профессор Бакинского славянского университета // Журнал "Русский язык и литература в Азербайджане", 2003 год, № 1
© Jonka
Source: http://ru.wikipedia.org/wiki/Иванов,_Вячеслав_Иванович http://www.russedina.ru/frontend/?id=7220
Иванов Вячеслав Иванович - русский поэт-символист, философ, переводчик, драматург, литературный критик, доктор филологических наук, один из идейных вдохновителей "серебряного века"
16.2.1866 - 16.7.1949Вячеслав Иванович Иванов (16 (28) февраля 1866, Москва — 16 июля 1949, Рим) — русский поэт-символист, философ, переводчик, драматург, литературный критик, доктор филологических наук, один из идейных вдохновителей "серебряного века".
В 1921—24 жил в Баку, где был сперва профессором, а затем и ректором университета, работал в народном комиссариате просвещения Азербайджанской ССР.
В письме к известному русскому философу Семену Людвиговичу Франку от 3 июня 1947 года Вячеслав Иванов писал: "В 1920 году... самовольно явился в Баку. А там был независимый от Москвы университет с хорошим профессорским составом (отмечу с любовью Маковельского), ибо туда тянулись профессора, не желавшие под разнообразными наименованиями дисциплин преподавать единый и единоспасающий марксизм и исторический материализм. Там мне дали тотчас кафедру классической филологии, там нашел я энтузиастических русских студентов (только книг у нас было маловато), там я написал свою книгу "Дионис и Прадионисийство" и, защитив ее перед факультетом, получил от него диплом на звание доктора". "Что В.И. оказался в Баку, – пишет О. Дешарт, – было для него счастливым даром судьбы. Там началась vita nova".
Лектором он был превосходным. Он был человеком обширнейших познаний, громадной эрудиции, умевшим наполнить миры отошедших эпох и далеких культур современным, актуальным содержанием. Один из его учеников профессор М.С. Альтман сохранил интересные записи бесед, опубликованные теперь полностью в книге "Разговоры с Вячеславом Ивановым".
Суждения Вячеслава Иванова сохраняют и в записях непреходящую культурную ценность. Это оценки современной литературы (К.Бальмонт, В.Брюсов, А.Белый, А.Блок, Н.Гумилев, И.Северянин, Р.Ивнев, А.Мариенгоф), заметки о правильном чтении и понимании текстов, слов и выражений, утраченных языком, теряющих аромат эпохи и облик времени, особенностях пунктуации, уподобляемой нотам-знакам. Везде удивительная любовь к слову, его звучанию, внутренней форме, смыслу, к соразмерности и гармонии художественного текста как живого, пластического целого. Подобно восточным мистикам, Вячеслав Иванов усматривал теснейшую связь между именем и судьбой человека, его назначением в мире. "Я нахожу, что моя фамилия, в связи с моим "соборным" мировоззрением, мне весьма подходит. "Иванов" встречается среди всех наших сословий, оно всерусское, старинное и вместе с моим именем и отчеством звучит хорошо. Вячеслав – сын Иванов. Кроме того, фамилия эта мне еще приятна по духовному моему родству с художником Ивановым, которого все больше начинают должным образом понимать и ценить".
Восприятие слова как особого культурного феномена было в высшей степени присуще Вячеславу Иванову. Он был одним из самых замечательных мастеров анаграммы – скрытого имени в стихе.
Вячеслав Иванов жил в помещении университета, нынешнего старого корпуса Азербайджанского педагогического университета. Из холла в правом крыле здания вела маленькая лесенка на антресоли. Раньше там было подсобное помещение. Комната была перегорожена ситцевой занавеской, закрепленной на веревке. Жизнь без быта, заполненная работой и высокими помыслами, не отягощенная мелкой повседневностью...
Здание расширялось, раздвигались стены аудиторий. Вячеслав Иванов запечатлел это в стихах: "В глухой стене проломленная дверь и груда развороченных камней". Черный пролом породил образ небытия, провала, навеянного известием о смерти Блока. Реальные события облеклись в метафорический образ, запечатлевший миг быстротекущего времени.
Вячеслав Иванов работал в Азербайджане много и плодотворно. "Только в Баку опять принялся я за любимый, но столь часто прерываемый труд". 17 мая 1921 года на заседании Научной Ассоциации Бакинского университета он прочитал одну из глав своей докторской диссертации "Арионский буколион и древнейшие буколические культы в Аттике (к характеристике прадионисийских религий)". Через два месяца состоялась защита. В.И. Иванову была присуждена ученая степень доктора классической филологии. Диссертация была издана отдельной книгой в Баку в 1923 году.
Человек высокой и всесторонней культуры, редкой образованности, эстет, ученый, Вячеслав Иванов считал, что национальные культуры проявляются в едином облике вневременного общечеловеческого сознания. "Сама культура в ее истинном смысле для меня вовсе не плоскость, не равнина развалин или поле, усеянное костьми. Есть в ней и нечто воистину священное: она есть память не только о земном и внешнем лике отцов, но и о достигнутых ими посвящениях. Живая, вечная память, не умирающая в тех, кто приобщается этим посвящениям!" Духовная память, "чистое воспоминание", по мысли Иванова, состоит в духовном видении самого подлинного прошлого. Особенно ему была близка идея, что мир стоит на страдании и прекрасен страданием, что черты эллинской религии, в частности скорбь и сетование о смерти существа боготворимого, представляют собой "феномен международного культового общения".
Восприятие Востока у Вячеслава Иванова отличается от многих его современников, например, Максимилиана Волошина, для которого Восток был прежде всего попыткой вырваться из условностей европейской культуры. Для Вячеслава Иванова проникновение в пласты чужой культуры, освоенной в понятиях своей, было способом включить поэтическое наследие Востока в современное художественное бытие. Язычески-дионисическая интерпретация христианства органично связывалась с осмыслением поэтического оргиазма древнего Востока. Эта концепция нашла воплощение не только в филологических работах, но и поэтических стилизациях (цикл "Газеллы о Розе" и стихотворение "Тайна певца"), отличавшихся тонкой передачей мотивов, образов, символов восточной поэзии. В хронологически разорванных пластах слов, широком привлечении архаики осмысливались контекстно-исторические наслоения в национально сложившемся содержании.
12 июля 1923 года Вячеслав Иванов пишет В.Брюсову: "Опять слышу твой дружеский зов – в Москву, к совместной работе. Но, милый, верный, старый друг, оставь меня и моих на юге. Дай еще погреться под субтропическим солнцем, на которое я не жалуюсь и в пору здешнего зноя. Синее Хвалынское море смягчает его ярость и утешает даже в отсутствии зелени. Я люблю Баку с его генуэзскими очертаниями, с его иерусалимскими холмами, с его выжженными высотами и врезанными в камень колеями пригородных дорог, с его скорпионами, фалангами, змеями в расселинах камней и сухими благоухающими травами по теменям скал. Здесь идет живая культурная работа, нужная для России: ведь мы в воротах Востока. Я занимаюсь здесь тем, чем стал бы заниматься и в Москве, окруженный учениками, среди которых есть и такие, что не жаль работы, им отданной... Работаю я (кроме лекций) еще и как председатель Художественной секции Народного комиссариата просвещения и по художественным школам в Главпрофобре. Здесь меня крепко держат, да я и сам не стремлюсь покидать Азербайджан".
В мае 1924 года Вячеслав Иванов уехал в Москву на Пушкинские чтения для участия в юбилейном заседании, посвященном 125-летию со дня рождения поэта. Незадолго до этого совет филологического факультета удовлетворил его просьбу о командировании за границу на один год. В Баку он уже не вернулся. Это решение было продиктовано тем, что в связи с введением новых курсов из учебных программ были исключены палеография, история религии, греческий язык и археология.
В 1925 году Вячеслав Иванов получил разрешение на въезд в Италию. Осенью 1926 года Вячеславу Иванову пришло приглашение от ректора Колледжио Борромео в Павии дона Леопольда Рибольди читать курс лекций по русской и европейской литературе, разбирать тексты европейских классиков, помогать студентам в их научной работе. В Колледжио, созданном князьями Борромео, обучались 50 юношей из бедных семей Ломбардии, которым давалось университетское образование. Во время празднования 100-летия со дня рождения Вячеслава Иванова в стене колоннады дворца была открыта мемориальная доска. Последние годы своей жизни Вячеслав Иванов прожил на Авентине. Окно его комнаты выходило на запад, где далеко над домами возвышался собор св. Петра.
Мир чтит Вячеслава Иванова. В 1981 году Йельский университет по инициативе професоора Р.Л. Джексона созвал первый Международный симпозиум, посвященный Вячеславу Иванову; было принято решение создать общество "Convivium" для дальнейшего изучения творчества поэта. В 1982 году профессор Жорж Нива провел Интернациональный Ивановский коллоквиум в Женеве. Второй Международный симпозиум, организованный профессором М.Колуччи, Римским университетом и муниципалитетом, был торжественно открыт на Капитолии в 1983 году. В 1985 году в Риме на Международном симпозиуме "Вячеслав Иванов и культура его времени" папа Иоанн Павел II, обращаясь к участникам симпозиума, сказал: "Возможно ли не испытать чувства радости, будучи свидетелем ваших исследований творческого наследия писателя, которое представляет собой истинное звено между Востоком и Западом и тем самым явление европейское – в глубочайшем значении этого слова... Восстановление духовной цельности человечества и прежде всего человека преодолением трагического раскола в душе каждого человека и всего человечества и обретением подлинных духовных корней – таков был великий замысел ... писателя".
Л.М. Грановская, доктор филологических наук, профессор Бакинского славянского университета // Журнал "Русский язык и литература в Азербайджане", 2003 год, № 1
© Jonka
Source: http://ru.wikipedia.org/wiki/Иванов,_Вячеслав_Иванович http://www.russedina.ru/frontend/?id=7220
загрузка