Получить забытый пароль
Энциклопедия / "Неизвестные" бакинцы
Изменить категорию | Все статьи категории
ДВИЖУЩАЯ СИЛА ТАЛАНТА
1949 году Л. Грубер получил диплом с отличием Театрального института имени М. А. Алиева. Как говорится, выбор был сделан. Специальность артиста становится его призванием раз и навсегда.
В 2008 году Льву Лазаревичу Груберу исполнилось бы 85 лет
Быстрокрылой чайкой летят воспоминания, будоража черно-белыми кинокадрами память, заставляя сердце биться учащенно…
…Знаменитый в Баку магазин «Академкнига». Стою в очереди с другом Аликом, у входа в книжный магазин. Накануне мы сдали положенное количество макулатуры, получили талоны на приобретение исторических романов М. Дрюона, и вот теперь желаем обменять бумажные талоны на один из томов романиста. Толпа волнуется. Кто-то громко восклицает, что книг завезли мало и сегодня не все смогут их получить. Толпа в негодовании. Вдруг, кто-то отчетливо и громко обратился с призывом не волноваться. «Я - сказал он,- был свидетелем того, что книг привезли в большом изобилии и хватит на всех». В простых словах человека, сказанных с внутренней патетикой и твердо, сквозило глубокое убеждение.
Я мельком взглянул на этого оптимиста и увидел высокого, стройного человека средних лет с внешностью римского патриция, с веселым и озорным лицом. Он был в темном кожаном пальто и в каракулевой шапке, напоминающей фуражку. Человек поднял руку, призывая толпу к тишине, и повторил сказанное. В тот день мы с Аликом томик Дрюона действительно получили. А этого человека я потом вновь увидел в здании Клуба медработников, в качестве руководителя молодежного театра «Факел» (выданные театром удостоверение и зачетная книжка – воспоминания тех далеких лет – до сих пор хранятся у меня дома). Это был Лев Лазаревич Грубер, который являлся одним из ведущих артистов театра Русской Драмы.
Для меня, только недавно вернувшегося со службы в армии, знакомство с этим человеком было подобно знакомству с Лоуренсом Оливье; нет-нет, я нисколько не преувеличиваю; в то время я жил предчувствием знакомства с новым, доселе невиданным мною миром; именно таким миром и казался мне театр, загадочный и манящий. Помню отчетливо, как состоялось мое знакомство со Львом Лазаревичем.
Он - красивый, вальяжный, артистичный - стоит на ступеньках мраморной лестницы клуба, словно возвышаясь надо мной; а я с волнением и трепетом обращаюсь к нему с просьбой разрешить мне влиться в коллектив молодежного театра. Тем более что там репетировали пьесу М. Горького «На дне». Грубер, окинув меня оценивающим взглядом, назначил меня на роль «Актера».
- Да, конечно, приходите на следующую репетицию, - вежливо говорит Грубер.
«Боже! Он говорит со мной на «Вы»!» - восторженно думаю я; он, великий Артист...
Бакинская публика на рубеже 80–ых годов прошлого столетия представляла собой живописное зрелище. В те времена, как известно, еще не было компьютерных технологий и Интернета, новости могли узнать только по радио и телевидению, а по утрам у газетных киосков выстраивались очереди. Несмотря на все «неудобства» и информационную ограниченность, у всех наблюдалась большая тяга к знаниям, к литературе и искусству. В свободное время мы с удовольствием посещали театры и кинозалы. Я застал театр в ту счастливую пору, когда билеты на спектакль было сложно достать, когда ходили на любимого артиста и узнавали его на улице…
***
Лев Лазаревич Грубер родился в городе Барнауле в 1923 году в семье служащего.
В юности увлекся авиацией, записался в авиационный клуб. Летали ребята сначала на планерах, а уж затем их пересаживали на самолеты.
Юность всегда полна романтики. Лёва мечтал открыть новую неизведанную землю, свершать великие дела. Когда вспыхнула гражданская война в Испании, Лёва узнал, что там воюют и представители СССР. Он долго ходил в военкомат и упрашивал направить его в интернациональную бригаду. Но парень был еще не призывного возраста, не имел никакого опыта армейской службы, обращения с оружием. В военкомате от него просто отмахивались. Но они не могли запретить Лёве летать и быть сравни птицам. Однажды Лёва, решив испытать себя на учебном самолете, без разрешения инструктора вошел в «штопор». Только чудо спасло тогда его самолет, и он не врезался в землю. От полетов его отстранили.
Во время Великой Отечественной Войны, по рассказу самого Л. Грубера, он все-таки стал военным летчиком и даже сбил несколько немецких ассов. Был ранен и выбросился из горящего самолета на парашюте. Оказался в плену. Бежал. Перейдя линию фронта, был осужден по сталинской статье – наказывать тех, кто сдался врагу и оказался в плену. Но Лёве сделали скидку за боевые вылеты и скосили несколько лет. О том тяжелом годе, проведенном за решеткой, Грубер никогда не рассказывал.
Пройдя тернистый путь жизненной полосы, для Грубера настало время переоценки нравственных ценностей. Теперь ему жизнь не казалась такой романтической и безоблачной. Но молодость и жизнестойкий характер брали свое. Они не дали Груберу озлобиться и настроить себя против всех.
Демобилизовавшись, Лёва не сразу решился, какую специальность избрать. Так получилось, что семья его переехала в Баку, где уже осело немало хороших знакомых с Алтайского края. И Лева заспешил в Азербайджан – навстречу своей судьбе.
В 1949 году Л. Грубер получил диплом с отличием Театрального института имени М. А. Алиева. Как говорится, выбор был сделан. Специальность артиста становится его призванием раз и навсегда. А начиналась она, как говорят артисты, на «испытательном полигоне» - в ТЮЗе. «Два капитана», «Три мушкетера», «Машенька» и другие спектакли, в которых участвовал Л. Грубер, помогли молодому актеру осознать свою «профессиональную пригодность», самоутвердиться в избранной профессии. Кроме того, в труппе ТЮЗа была девушка, к которой был неравнодушен молодой Грубер. А ударить лицом в грязь молодой и горячий парень-фронтовик уж никак не желал. По характеру честолюбивый, Лёва пытается всем доказать, что он занимает в жизни свое, достойное его место. В театре для него становится комфортно и радостно.
На спектаклях он нередко предлагает режиссеру свою трактовку роли, которая удивительным образом оживляла образ персонажа, заставляя его играть новыми, живыми красками. Надо признать, что Лёве везло и на режиссеров. Наверное, потому, что он никогда не входил в разряд их любимчиков. Но с ним считались, как с человеком принципиальным, умеющим при необходимости отстоять свою позицию.
В 1950 году Грубер вступает в труппу Русского Драматического Театра имени Самеда Вургуна. Одну из своих первых ролей - Андрея Аверина («В добрый час») – Грубер играл с веселым, даже где-то злым азартом. Можно сказать, здесь рождается близкая артисту и человеку тема бунта против мещанства, которое постепенно начинало поглощать общество в 50-60 годах ХХ века.
В другом герое – Даниле («Домик на окраине») – молодому Груберу полюбилась его нелегкая озабоченность самим собой, своей непреодолимо манящей целью. Грубер узнавал в герое самого себя после окончания курсов военных пилотов. Ясность цели, которая выходит за рамки привычных трафаретных житейских норм, была и у Андрея, и у Данилы, и у рабочего-нефтяника Рамазана («Море любит отважных»), и у врача Самеда («Зачем ты живешь?»). Но были и совсем другие роли, например – Треплев («Чайка») с его непониманием своего места, назначения в жизни, при всем его уме, честности и таланте, которые дороги артисту.
Ум Грубера – личности и актера – ироничен, порой безжалостен и беспощаден. Помню, когда наш молодежный театр ставил пьесу Б. Васильева «А зори здесь тихие», Лев Лазаревич едко высмеивал наши скромные попытки самим интерпретировать образы героев. У нас они получались какие-то чересчур отстраненные от жизни. Мэтр сцены молча наблюдал за нашими потугами, сидя в кресле или медленно расхаживая по залу. А затем нещадно и иронично высмеяв нас, предлагал каждому тест на выяснение жизненных обстоятельств, в каких оказались герои. Мы не обижались. Потому что знали, что педагог заботится о том, чтобы на премьере мы показали себя не дилетантами, а искушенными артистами.
Мы хорошо знали, что у актеров театров маленькая зарплата, и ничего не было зазорного в том, что каждый из них где-то еще подрабатывал. Одни подряжались на время зимних каникул на роли Деда Мороза и Снегурочки и ходили на вечера в Дома культуры. Другие, как Грубер и Д.Тумаркина подрабатывали в кино и передачах на республиканском радио. Я помню участие Льва Лазаревича в передаче о моряках. Спектакли, концерты, передачи на радио, телевидении, озвучивание фильмов — у него была жадность к работе, свойственная творческому человеку, та самая, которая не дает покоя, о которой так замечательно сказал Александр Сергеевич Пушкин: «Духовной жаждою томим».
Теперь – несколько слов об ироничности Груберовских образов. Ироничность всегда спорна, потому что несколько сдерживает драматизм чувств человека, переживающего свое «второе рождение». По моему мнению, ироничность героев Грубера исходила из неверия художника в легкое исправление глубоко засевшего порока в нашем обществе. Как показала жизнь, он оказался прав.
Чтобы запечатлеть этот порок, он даже купил себе кинокамеру (в те годы видеокамеры не продавались) и снимал не только семейные сюжеты и природу. Для него было интересным снять на любительскую кинопленку разные типы людей, а затем, прокрутив пленку дома, отыскать на ней для себя характерные черты отснятого типажа для будущего героя, воплощенного затем на сцене.
На поверку же, по мнению самого Грубера оказывалось, что ирония может быть доброй и красивой, особенно, когда она - черта характера добрых, умных и красивых людей. Это: Глеб («Другая»), Дятлов («Третья патетическая»), Гасанзаде («Ты всегда со мной»), доктор Астров («Дядя Ваня»), который, кстати, так полюбился бакинцам и москвичам. Сохранилась фотография, на которой в роли Астрова выступал Л. Грубер – какие ироничные и в то же время умные и взывающие к доброте глаза!
Много было сыграно им ролей, самых разнообразных: Геннадий («В поисках радости»), Чудаков («Баня»), Звездич («Маскарад»), Отец («Щедрый вечер»), Альберто («Человек и джентльмен»), Старший лейтенант Тимофеев («Соловьиная ночь»), Чичерин («Шестое июля»), Леонтьев («Остановиться, оглянуться»), Устрялов («Шаги Командора»). Бакинский театр первым в стране, еще до Вахтанговского, которому принадлежало право первой постановки пьесы в Москве, познакомил публику с «Шагами командора». Это, конечно, по тем временам было почетно и весьма ответственно.
Что интересно, Грубера знали в театре и как активного общественника. Он был избран членом местного комитета и нес на себе обузу многих проблем актеров: здесь и квартирный вопрос, и путевки в Дома отдыха, и вопросы ремонта актерских помещений и многое другое. Но и при такой огромной нагрузке его голос часто можно было услышать на радио; он продолжал сниматься в кино.
Шло время. Уходили люди, на смену им поднималось новое поколение, которое несло с собой новую культуру. Появился другой зритель, к которому актеру следовало приспосабливаться. Театр, скрупулезно изучив социальный состав зрительской аудитории новой формации, учитывая ее запросы и социально-экономическую обстановку общества, пытался найти путь к своему зрителю через пополнение репертуара комедиями зарубежных, российских и азербайджанских драматургов, развлекательными представлениями - импровизациями на темы театра, спектаклями-пародиями на телесериалы. В этих условиях для многих актеров, привыкших к мировой классике и содержательным, интересным современным пьесам, «выросших» на бесценных традициях классического театрального искусства, настает время душевного застоя, неверия в себя, в то, чему посвятили жизнь. Говорят, что они не пожелали перестраиваться. И это было трагедией для личности.
Близились и политические катаклизмы. Привычный мир рушился на глазах, словно картонные декорации спектакля. Баку — такой теплый, гостеприимный, дружелюбный город в одну ночь изменил свой облик. Трассирующие пули, скрежет машин, канонада... По улицам — кровь, наутро превращающаяся в холмики гвоздик... Холодный ужас от увиденного и пережитого в январе 1990 года в Баку...
Вот эта неопределенность, наступившая безработица и простой в театре - вынудили Л. Грубера, как и многих других бакинцев, уехать из родного города.
Лев Лазаревич уехал в Израиль. Думал – на время, а оказалось – навсегда. Там и закончил свою жизнь мой учитель театрального мастерства, талантливый актер Русской Драмы, Народный артист Азербайджана, человек, учивший нас жить, актер, подаривший бакинскому зрителю немало теплых минут своего творчества.
Семен Кастрюлин
© fran
Source: http://www.kultura.az/articles.php?item_id=20080828110525830&sec_id=11
Грубер Лев Лазаревич - актер ТРД, Народный артист Азербайджана
1923ДВИЖУЩАЯ СИЛА ТАЛАНТА
1949 году Л. Грубер получил диплом с отличием Театрального института имени М. А. Алиева. Как говорится, выбор был сделан. Специальность артиста становится его призванием раз и навсегда.
В 2008 году Льву Лазаревичу Груберу исполнилось бы 85 лет
Быстрокрылой чайкой летят воспоминания, будоража черно-белыми кинокадрами память, заставляя сердце биться учащенно…
…Знаменитый в Баку магазин «Академкнига». Стою в очереди с другом Аликом, у входа в книжный магазин. Накануне мы сдали положенное количество макулатуры, получили талоны на приобретение исторических романов М. Дрюона, и вот теперь желаем обменять бумажные талоны на один из томов романиста. Толпа волнуется. Кто-то громко восклицает, что книг завезли мало и сегодня не все смогут их получить. Толпа в негодовании. Вдруг, кто-то отчетливо и громко обратился с призывом не волноваться. «Я - сказал он,- был свидетелем того, что книг привезли в большом изобилии и хватит на всех». В простых словах человека, сказанных с внутренней патетикой и твердо, сквозило глубокое убеждение.
Я мельком взглянул на этого оптимиста и увидел высокого, стройного человека средних лет с внешностью римского патриция, с веселым и озорным лицом. Он был в темном кожаном пальто и в каракулевой шапке, напоминающей фуражку. Человек поднял руку, призывая толпу к тишине, и повторил сказанное. В тот день мы с Аликом томик Дрюона действительно получили. А этого человека я потом вновь увидел в здании Клуба медработников, в качестве руководителя молодежного театра «Факел» (выданные театром удостоверение и зачетная книжка – воспоминания тех далеких лет – до сих пор хранятся у меня дома). Это был Лев Лазаревич Грубер, который являлся одним из ведущих артистов театра Русской Драмы.
Для меня, только недавно вернувшегося со службы в армии, знакомство с этим человеком было подобно знакомству с Лоуренсом Оливье; нет-нет, я нисколько не преувеличиваю; в то время я жил предчувствием знакомства с новым, доселе невиданным мною миром; именно таким миром и казался мне театр, загадочный и манящий. Помню отчетливо, как состоялось мое знакомство со Львом Лазаревичем.
Он - красивый, вальяжный, артистичный - стоит на ступеньках мраморной лестницы клуба, словно возвышаясь надо мной; а я с волнением и трепетом обращаюсь к нему с просьбой разрешить мне влиться в коллектив молодежного театра. Тем более что там репетировали пьесу М. Горького «На дне». Грубер, окинув меня оценивающим взглядом, назначил меня на роль «Актера».
- Да, конечно, приходите на следующую репетицию, - вежливо говорит Грубер.
«Боже! Он говорит со мной на «Вы»!» - восторженно думаю я; он, великий Артист...
Бакинская публика на рубеже 80–ых годов прошлого столетия представляла собой живописное зрелище. В те времена, как известно, еще не было компьютерных технологий и Интернета, новости могли узнать только по радио и телевидению, а по утрам у газетных киосков выстраивались очереди. Несмотря на все «неудобства» и информационную ограниченность, у всех наблюдалась большая тяга к знаниям, к литературе и искусству. В свободное время мы с удовольствием посещали театры и кинозалы. Я застал театр в ту счастливую пору, когда билеты на спектакль было сложно достать, когда ходили на любимого артиста и узнавали его на улице…
***
Лев Лазаревич Грубер родился в городе Барнауле в 1923 году в семье служащего.
В юности увлекся авиацией, записался в авиационный клуб. Летали ребята сначала на планерах, а уж затем их пересаживали на самолеты.
Юность всегда полна романтики. Лёва мечтал открыть новую неизведанную землю, свершать великие дела. Когда вспыхнула гражданская война в Испании, Лёва узнал, что там воюют и представители СССР. Он долго ходил в военкомат и упрашивал направить его в интернациональную бригаду. Но парень был еще не призывного возраста, не имел никакого опыта армейской службы, обращения с оружием. В военкомате от него просто отмахивались. Но они не могли запретить Лёве летать и быть сравни птицам. Однажды Лёва, решив испытать себя на учебном самолете, без разрешения инструктора вошел в «штопор». Только чудо спасло тогда его самолет, и он не врезался в землю. От полетов его отстранили.
Во время Великой Отечественной Войны, по рассказу самого Л. Грубера, он все-таки стал военным летчиком и даже сбил несколько немецких ассов. Был ранен и выбросился из горящего самолета на парашюте. Оказался в плену. Бежал. Перейдя линию фронта, был осужден по сталинской статье – наказывать тех, кто сдался врагу и оказался в плену. Но Лёве сделали скидку за боевые вылеты и скосили несколько лет. О том тяжелом годе, проведенном за решеткой, Грубер никогда не рассказывал.
Пройдя тернистый путь жизненной полосы, для Грубера настало время переоценки нравственных ценностей. Теперь ему жизнь не казалась такой романтической и безоблачной. Но молодость и жизнестойкий характер брали свое. Они не дали Груберу озлобиться и настроить себя против всех.
Демобилизовавшись, Лёва не сразу решился, какую специальность избрать. Так получилось, что семья его переехала в Баку, где уже осело немало хороших знакомых с Алтайского края. И Лева заспешил в Азербайджан – навстречу своей судьбе.
В 1949 году Л. Грубер получил диплом с отличием Театрального института имени М. А. Алиева. Как говорится, выбор был сделан. Специальность артиста становится его призванием раз и навсегда. А начиналась она, как говорят артисты, на «испытательном полигоне» - в ТЮЗе. «Два капитана», «Три мушкетера», «Машенька» и другие спектакли, в которых участвовал Л. Грубер, помогли молодому актеру осознать свою «профессиональную пригодность», самоутвердиться в избранной профессии. Кроме того, в труппе ТЮЗа была девушка, к которой был неравнодушен молодой Грубер. А ударить лицом в грязь молодой и горячий парень-фронтовик уж никак не желал. По характеру честолюбивый, Лёва пытается всем доказать, что он занимает в жизни свое, достойное его место. В театре для него становится комфортно и радостно.
На спектаклях он нередко предлагает режиссеру свою трактовку роли, которая удивительным образом оживляла образ персонажа, заставляя его играть новыми, живыми красками. Надо признать, что Лёве везло и на режиссеров. Наверное, потому, что он никогда не входил в разряд их любимчиков. Но с ним считались, как с человеком принципиальным, умеющим при необходимости отстоять свою позицию.
В 1950 году Грубер вступает в труппу Русского Драматического Театра имени Самеда Вургуна. Одну из своих первых ролей - Андрея Аверина («В добрый час») – Грубер играл с веселым, даже где-то злым азартом. Можно сказать, здесь рождается близкая артисту и человеку тема бунта против мещанства, которое постепенно начинало поглощать общество в 50-60 годах ХХ века.
В другом герое – Даниле («Домик на окраине») – молодому Груберу полюбилась его нелегкая озабоченность самим собой, своей непреодолимо манящей целью. Грубер узнавал в герое самого себя после окончания курсов военных пилотов. Ясность цели, которая выходит за рамки привычных трафаретных житейских норм, была и у Андрея, и у Данилы, и у рабочего-нефтяника Рамазана («Море любит отважных»), и у врача Самеда («Зачем ты живешь?»). Но были и совсем другие роли, например – Треплев («Чайка») с его непониманием своего места, назначения в жизни, при всем его уме, честности и таланте, которые дороги артисту.
Ум Грубера – личности и актера – ироничен, порой безжалостен и беспощаден. Помню, когда наш молодежный театр ставил пьесу Б. Васильева «А зори здесь тихие», Лев Лазаревич едко высмеивал наши скромные попытки самим интерпретировать образы героев. У нас они получались какие-то чересчур отстраненные от жизни. Мэтр сцены молча наблюдал за нашими потугами, сидя в кресле или медленно расхаживая по залу. А затем нещадно и иронично высмеяв нас, предлагал каждому тест на выяснение жизненных обстоятельств, в каких оказались герои. Мы не обижались. Потому что знали, что педагог заботится о том, чтобы на премьере мы показали себя не дилетантами, а искушенными артистами.
Мы хорошо знали, что у актеров театров маленькая зарплата, и ничего не было зазорного в том, что каждый из них где-то еще подрабатывал. Одни подряжались на время зимних каникул на роли Деда Мороза и Снегурочки и ходили на вечера в Дома культуры. Другие, как Грубер и Д.Тумаркина подрабатывали в кино и передачах на республиканском радио. Я помню участие Льва Лазаревича в передаче о моряках. Спектакли, концерты, передачи на радио, телевидении, озвучивание фильмов — у него была жадность к работе, свойственная творческому человеку, та самая, которая не дает покоя, о которой так замечательно сказал Александр Сергеевич Пушкин: «Духовной жаждою томим».
Теперь – несколько слов об ироничности Груберовских образов. Ироничность всегда спорна, потому что несколько сдерживает драматизм чувств человека, переживающего свое «второе рождение». По моему мнению, ироничность героев Грубера исходила из неверия художника в легкое исправление глубоко засевшего порока в нашем обществе. Как показала жизнь, он оказался прав.
Чтобы запечатлеть этот порок, он даже купил себе кинокамеру (в те годы видеокамеры не продавались) и снимал не только семейные сюжеты и природу. Для него было интересным снять на любительскую кинопленку разные типы людей, а затем, прокрутив пленку дома, отыскать на ней для себя характерные черты отснятого типажа для будущего героя, воплощенного затем на сцене.
На поверку же, по мнению самого Грубера оказывалось, что ирония может быть доброй и красивой, особенно, когда она - черта характера добрых, умных и красивых людей. Это: Глеб («Другая»), Дятлов («Третья патетическая»), Гасанзаде («Ты всегда со мной»), доктор Астров («Дядя Ваня»), который, кстати, так полюбился бакинцам и москвичам. Сохранилась фотография, на которой в роли Астрова выступал Л. Грубер – какие ироничные и в то же время умные и взывающие к доброте глаза!
Много было сыграно им ролей, самых разнообразных: Геннадий («В поисках радости»), Чудаков («Баня»), Звездич («Маскарад»), Отец («Щедрый вечер»), Альберто («Человек и джентльмен»), Старший лейтенант Тимофеев («Соловьиная ночь»), Чичерин («Шестое июля»), Леонтьев («Остановиться, оглянуться»), Устрялов («Шаги Командора»). Бакинский театр первым в стране, еще до Вахтанговского, которому принадлежало право первой постановки пьесы в Москве, познакомил публику с «Шагами командора». Это, конечно, по тем временам было почетно и весьма ответственно.
Что интересно, Грубера знали в театре и как активного общественника. Он был избран членом местного комитета и нес на себе обузу многих проблем актеров: здесь и квартирный вопрос, и путевки в Дома отдыха, и вопросы ремонта актерских помещений и многое другое. Но и при такой огромной нагрузке его голос часто можно было услышать на радио; он продолжал сниматься в кино.
Шло время. Уходили люди, на смену им поднималось новое поколение, которое несло с собой новую культуру. Появился другой зритель, к которому актеру следовало приспосабливаться. Театр, скрупулезно изучив социальный состав зрительской аудитории новой формации, учитывая ее запросы и социально-экономическую обстановку общества, пытался найти путь к своему зрителю через пополнение репертуара комедиями зарубежных, российских и азербайджанских драматургов, развлекательными представлениями - импровизациями на темы театра, спектаклями-пародиями на телесериалы. В этих условиях для многих актеров, привыкших к мировой классике и содержательным, интересным современным пьесам, «выросших» на бесценных традициях классического театрального искусства, настает время душевного застоя, неверия в себя, в то, чему посвятили жизнь. Говорят, что они не пожелали перестраиваться. И это было трагедией для личности.
Близились и политические катаклизмы. Привычный мир рушился на глазах, словно картонные декорации спектакля. Баку — такой теплый, гостеприимный, дружелюбный город в одну ночь изменил свой облик. Трассирующие пули, скрежет машин, канонада... По улицам — кровь, наутро превращающаяся в холмики гвоздик... Холодный ужас от увиденного и пережитого в январе 1990 года в Баку...
Вот эта неопределенность, наступившая безработица и простой в театре - вынудили Л. Грубера, как и многих других бакинцев, уехать из родного города.
Лев Лазаревич уехал в Израиль. Думал – на время, а оказалось – навсегда. Там и закончил свою жизнь мой учитель театрального мастерства, талантливый актер Русской Драмы, Народный артист Азербайджана, человек, учивший нас жить, актер, подаривший бакинскому зрителю немало теплых минут своего творчества.
Семен Кастрюлин
© fran
Source: http://www.kultura.az/articles.php?item_id=20080828110525830&sec_id=11
загрузка