Получить забытый пароль
Энциклопедия / "Неизвестные" бакинцы
Изменить категорию | Все статьи категории
Участие в заседаниях Международного трибунала над фашистскими главарями стало для Али Аскера Мамедова тяжелым эмоциональным испытанием.
Он блестяще владел восемью иностранными языками, но вся его жизнь была подвержена чарам арабской вязи. Автор десятков учебников и учебных пособий, он был, в принципе, создателем школы арабистики в Азербайджане, в целом внес весомый вклад в развитие этой сферы. Но была в его богатой биографии еще одна важная страница — участие в Нюрнбергском процессе в качестве переводчика.
Ему не было года, как умерла мать, — он ее и не помнил. Всю жизнь, даже за несколько дней до смерти, с сожалением повторял: «Я так и не испытал ласку матери». Помнил отца. До мелочей, до каждой морщинки, до запаха... Еще совсем маленьким он буквально впитывал его. Наверное, чувствовал, что потеряет и его.
Али Аскер остался круглой сиротой в 5 лет. Взял его на воспитание дядя, у кого свои дети мал-мала. Племянник оказался в новой семье в качестве подмастерья. Дядя занимался строительством, и мальчишка каждое утро вставал в 6 утра, доставлял подручные средства... И тогда еще определил для себя: надо выбираться из нищеты, из этого бесконечного удручающего физического труда.
Да и дядя ему спуска не давал, после изнурительного дня сажал его за облезлый кухонный стол: «Учись — и только на пятерки». И он учился. После семилетки, хотя тяги к техническим наукам не было, поступил, как и многие его одногодки, в престижное учебное заведение того времени — Бакинский индустриальный техникум. Он обожал книги и языки, коллекционировал иностранные словечки. Это увлечение началось с русского.
У Али Аскера был друг — Гаджи Гасанов. Тот прекрасно владел русским, читал Толстого, Чехова, наизусть знал практически всего Пушкина. Гаджи-то и влюбил Али Аскера в русскую классику. Индустриальный не смог перебить гуманитарные склонности. И сразу после техникума он оказался в тогдашнем Педагогическом институте имени В.И.Ленина — на факультете иностранных языков.
Студентом он был уникальным. После первого семестра сам, по собственной инициативе перевелся в русский сектор.
Немецкий, который он изучал, давался легко. Через год Али Аскер владел им свободно. Декан Рах (немец по национальности) много раз ставил его в пример другим студентам, в том числе и немцу Хаммеру Францу из Ханлара, ближайшему другу Али Аскера. Они даже провели ряд манипуляций, чтобы жить в одной комнате общежития.
Был такой случай, о котором Али Аскер Мамедов рассказывал с нескрываемой гордостью. Экзамен на третьем курсе принимала группа преподавателей, причем все — немцы. И выставляя очередную «пятерку», Рах размашистым жестом указывал на преподавательский стол: «Отныне ты можешь сидеть в этом ряду». Вслед за немецким были и английский, и персидский. Языки ему давались удивительно легко.
22 июня 41-го он сдал выпускной экзамен. Али Аскер рвался на фронт. Но особые службы, ознакомившись с его документами и характеристиками, а также проверив его способности, оставили рядового Мамедова в Москве, на восточном факультете Военного института иностранных языков Советской армии.
На вопрос определиться с языками он ответил: «Японский или арабский».
Остановился на арабском и французском — «в довесок». В январе 1945-го его, уже дипломированного выпускника, направили в Тбилиси для прохождения службы. А уже через месяц поступила депеша, в которой сообщалось, что Мамедов отзывается в Москву, в распоряжение Наркомата иностранных дел СССР
Его назначили референтом отдела ближневосточных стран. В 45-м году им руководил Иван Васильевич Самыловский, журналист с большим опытом. У него Али Аскер научился многому, в первую очередь — умению выявлять главное в любом событии.
Дипломаты за знание иностранного языка получали надбавку к зарплате. Али Аскеру она уже была начислена за арабский и французский. Решил сдать экзамены и по немецкому. Экзаменом этот экзамен назвать сложно — настоящее испытание, которое держал А. Мамедов перед лучшими спецами СССР.
Результаты его были настолько ошеломляющи, что о «немце-арабисте» из Азербайджана заговорил весь Наркомат. И когда в Нюрнберге начался процесс, наверняка самый жуткий в истории человечества, А. Мамедова включили в группу переводчиков.
Позже, в Нюрнберге он познакомился с коллегой. Энвер Мамедов переводил непосредственно в зале — синхронно с английского, а Али Аскер Мамедов работал, что называется, «за кулисами» — с документами, которые на процессе приводились в качестве доказательств. Позже именно его переводы легли в основу книги А. И. Полторака «Нюрнбергский эпилог», [М., Воениздат, 1969]
Как писал сам автор: «Повторяю, в основном и главном Нюрнбергский процесс был процессом документов. Превалирующее значение на нем имели доказательства письменные». Это к тому, что Али Аскер на вопросы в Нюрнберге всегда отвечал одно: «Я переводил лишь документы»
Однако обратимся к воспоминаниям самого А. Мамедова
«Впечатление от руин Нюрнберга было угнетающим. Внутренняя часть города, окруженная крепостными стенами, как наш Ичери шэхэр, лежала в развалинах. Здесь в основном обитали неимущие горожане. Крепко прошлась по ней американская авиация. Более или менее прилично сохранилась лишь церковь. Внешняя часть города, более позднего заложения, выглядела еще ничего. "
А. Мамедов имел два удостоверения: одно — фиолетового цвета, другое — горчичного
Первое разрешало заходить во Дворец юстиции, второе — непосредственно в зал заседания, так что он видел в лицо самих военных преступников, наблюдал за их поведением...
«Невелико удовольствие лицезреть мерзавцев. Но было все-таки какое-то утешение видеть их именно на скамье подсудимых. ...В Нюрнберге я познакомился с Всеволодом Вишневским и Борисом Полевым. Они были тут в качестве корреспондентов центральных газет. Каждый из них был полон интересных творческих планов. Охотно делились своими задумками. Мир в моих глазах четко, резко делился на две части. Одна, маленькая, агонизировала на скамье подсудимых, другая, большая, была полна светлых устремлений. Хорошее было у нас настроение, действительно весеннее».
В очередной отпуск он приехал в Баку. Много гулял по знакомым до боли улочкам. И любой выход в город завершался посещением книжного магазина или лавки букиниста, или библиотеки. И именно здесь нечаянно задел локтем стопку книг, которую держала на вытянутых руках девушка. Задел и... обомлел. Такой редчайшей красоты он за свои 27 лет не встречал. А еще через минуту уже млел от ее улыбки, шарма, обаяния. Они встречались недолго.
Шовкет, студентке филфака Азербайджанского госуниверситета, трудно было устоять перед остроумным красавцем. И вернулся в белокаменную молодой дипломат уже не один, а с красавицей-женой.
Правда, и в Москве они задержались ненадолго. Партия и правительство выбросили в массы лозунг: «Укреплять национальные кадры на местах». Так Али Аскер вернулся в Баку окончательно.
Тогда на восточном факультете университета были всего две кафедры языка: тюркского и фарси. По его инициативе и при его непосредственном участии через десять лет была открыта третья — арабского языка, ставшая одной из ведущих в Союзе.
В 1948-м Али Аскер поступил в аспирантуру по специальности арабская филология. Уже через два года он старший преподаватель, еще через три —кандидат филологических наук, через год — доцент, позже — профессор, заслуженный деятель наук.
Кроме переводов занимался лингвистикой, став автором одиннадцати научных статей, более тридцати учебников и учебных пособий. По его учебникам изучали арабский не только в республике, не только в Союзе — в мире!
Причем и сами носители языка: студенты Каира, Багдада, Дамаска... В каждом из этих городов, а также многих других, он бывал неоднократно, читал лекции в Багдадском университете...
А вот мнение доктора филологических наук Аиды Имангулиевой:
«Простота и допустимость отличают серию учебных пособий для углубленного изучения арабского языка во II-V классах общеобразовательных школ, изданных в нашей республике.
Автор серии — заведующий кафедрой Азгосуниверситета имени С.М.Кирова, профессор А.Дж.Мамедов. Пособия такого профиля издаются в Советском Союзе впервые. Отсюда и особый интерес, который проявляется к ним в республике и в стране. Новые издания успешно прошли испытание и доказали свое соответствие современным научным и программно-методическим требованиям. В новых «Араб дили» строго соблюдены педагогические принципы «от простого к сложному» и «от известного к неизвестному»... Обращает на себя внимание высокое качество арабских текстов. Составленные или адаптированные самим автором, они отвечают всем необходимым требованиям: соответствуют возрастным особенностям учащихся, отличаются учебно-познавательной и эстетико-воспитательной ценностью своего содержания» («Баку», 21.IX.89).
Его книги и учебники арабского языка востребованы и сейчас, когда самого автора давно уже нет
Али Аскер Джафарович прекрасно пел, знал азербайджанские, арабские, французские, немецкие песни, но особенно любил русские. И они всей семьей вечерами выводили «Катюшу» и «Калинку...».
Семеро детей - пять дочерей и два сына - было у этой необыкновенной четы.
И каждый раз, когда Шовкет ханым была на сносях, муж повторял одно: «Аллах, если это девочка, пусть будет копией моей жены. Если это мальчик, пусть тоже будет копией моей жены. Красота никому не помешает».
Культ любви и уважения царил в доме. Хотя с 1947 по 1973 год эта большущая семья прожила в крохотной двухкомнатной квартире. Прожили, ни разу не то что не поругавшись, голоса друг на друга не повысив.
Когда ему говорили, почему ты решаешь сотни вопросов, в том числе и бытовых, своих учеников, не можешь добиться себе квартиры, ведь и заслуженный, и орден у тебя, и связи, и известность, да и потом — по закону... Он неизменно отвечал одно: «Чем больше плодов на дереве, тем ниже его ветви».
Свое 80-летие праздновать отказывался наотрез: «Никаких юбилеев! Адреса пишут, как некрологи! Посмотрите — после этих банкетов все почему-то отправляются к праотцам. Я не против, но не сейчас».
Он начинал писать очередной учебник: «Это будет таким сюрпризом для студентов! Да они арабский за кратчайший срок...».
Он не любил больницы. И верно, судьба пощадила его. Али Аскер Джафарович выкарабкался и из третьего инфаркта... Его выписали домой. Но 29 января 2000 года, сердце профессора Али Аскера Джафар оглы Мамедова — одного из ведущих арабистов прошлого века, уникального знатока арабского языка, необычно скромного и веселого человека — уже не выдержало...
По статье Людмилы Хохловой
Мамедов Али Алескер - арабист, один из переводчиков на Нюренбергском процессе
29.1.200Участие в заседаниях Международного трибунала над фашистскими главарями стало для Али Аскера Мамедова тяжелым эмоциональным испытанием.
Он блестяще владел восемью иностранными языками, но вся его жизнь была подвержена чарам арабской вязи. Автор десятков учебников и учебных пособий, он был, в принципе, создателем школы арабистики в Азербайджане, в целом внес весомый вклад в развитие этой сферы. Но была в его богатой биографии еще одна важная страница — участие в Нюрнбергском процессе в качестве переводчика.
Ему не было года, как умерла мать, — он ее и не помнил. Всю жизнь, даже за несколько дней до смерти, с сожалением повторял: «Я так и не испытал ласку матери». Помнил отца. До мелочей, до каждой морщинки, до запаха... Еще совсем маленьким он буквально впитывал его. Наверное, чувствовал, что потеряет и его.
Али Аскер остался круглой сиротой в 5 лет. Взял его на воспитание дядя, у кого свои дети мал-мала. Племянник оказался в новой семье в качестве подмастерья. Дядя занимался строительством, и мальчишка каждое утро вставал в 6 утра, доставлял подручные средства... И тогда еще определил для себя: надо выбираться из нищеты, из этого бесконечного удручающего физического труда.
Да и дядя ему спуска не давал, после изнурительного дня сажал его за облезлый кухонный стол: «Учись — и только на пятерки». И он учился. После семилетки, хотя тяги к техническим наукам не было, поступил, как и многие его одногодки, в престижное учебное заведение того времени — Бакинский индустриальный техникум. Он обожал книги и языки, коллекционировал иностранные словечки. Это увлечение началось с русского.
У Али Аскера был друг — Гаджи Гасанов. Тот прекрасно владел русским, читал Толстого, Чехова, наизусть знал практически всего Пушкина. Гаджи-то и влюбил Али Аскера в русскую классику. Индустриальный не смог перебить гуманитарные склонности. И сразу после техникума он оказался в тогдашнем Педагогическом институте имени В.И.Ленина — на факультете иностранных языков.
Студентом он был уникальным. После первого семестра сам, по собственной инициативе перевелся в русский сектор.
Немецкий, который он изучал, давался легко. Через год Али Аскер владел им свободно. Декан Рах (немец по национальности) много раз ставил его в пример другим студентам, в том числе и немцу Хаммеру Францу из Ханлара, ближайшему другу Али Аскера. Они даже провели ряд манипуляций, чтобы жить в одной комнате общежития.
Был такой случай, о котором Али Аскер Мамедов рассказывал с нескрываемой гордостью. Экзамен на третьем курсе принимала группа преподавателей, причем все — немцы. И выставляя очередную «пятерку», Рах размашистым жестом указывал на преподавательский стол: «Отныне ты можешь сидеть в этом ряду». Вслед за немецким были и английский, и персидский. Языки ему давались удивительно легко.
22 июня 41-го он сдал выпускной экзамен. Али Аскер рвался на фронт. Но особые службы, ознакомившись с его документами и характеристиками, а также проверив его способности, оставили рядового Мамедова в Москве, на восточном факультете Военного института иностранных языков Советской армии.
На вопрос определиться с языками он ответил: «Японский или арабский».
Остановился на арабском и французском — «в довесок». В январе 1945-го его, уже дипломированного выпускника, направили в Тбилиси для прохождения службы. А уже через месяц поступила депеша, в которой сообщалось, что Мамедов отзывается в Москву, в распоряжение Наркомата иностранных дел СССР
Его назначили референтом отдела ближневосточных стран. В 45-м году им руководил Иван Васильевич Самыловский, журналист с большим опытом. У него Али Аскер научился многому, в первую очередь — умению выявлять главное в любом событии.
Дипломаты за знание иностранного языка получали надбавку к зарплате. Али Аскеру она уже была начислена за арабский и французский. Решил сдать экзамены и по немецкому. Экзаменом этот экзамен назвать сложно — настоящее испытание, которое держал А. Мамедов перед лучшими спецами СССР.
Результаты его были настолько ошеломляющи, что о «немце-арабисте» из Азербайджана заговорил весь Наркомат. И когда в Нюрнберге начался процесс, наверняка самый жуткий в истории человечества, А. Мамедова включили в группу переводчиков.
Позже, в Нюрнберге он познакомился с коллегой. Энвер Мамедов переводил непосредственно в зале — синхронно с английского, а Али Аскер Мамедов работал, что называется, «за кулисами» — с документами, которые на процессе приводились в качестве доказательств. Позже именно его переводы легли в основу книги А. И. Полторака «Нюрнбергский эпилог», [М., Воениздат, 1969]
Как писал сам автор: «Повторяю, в основном и главном Нюрнбергский процесс был процессом документов. Превалирующее значение на нем имели доказательства письменные». Это к тому, что Али Аскер на вопросы в Нюрнберге всегда отвечал одно: «Я переводил лишь документы»
Однако обратимся к воспоминаниям самого А. Мамедова
«Впечатление от руин Нюрнберга было угнетающим. Внутренняя часть города, окруженная крепостными стенами, как наш Ичери шэхэр, лежала в развалинах. Здесь в основном обитали неимущие горожане. Крепко прошлась по ней американская авиация. Более или менее прилично сохранилась лишь церковь. Внешняя часть города, более позднего заложения, выглядела еще ничего. "
А. Мамедов имел два удостоверения: одно — фиолетового цвета, другое — горчичного
Первое разрешало заходить во Дворец юстиции, второе — непосредственно в зал заседания, так что он видел в лицо самих военных преступников, наблюдал за их поведением...
«Невелико удовольствие лицезреть мерзавцев. Но было все-таки какое-то утешение видеть их именно на скамье подсудимых. ...В Нюрнберге я познакомился с Всеволодом Вишневским и Борисом Полевым. Они были тут в качестве корреспондентов центральных газет. Каждый из них был полон интересных творческих планов. Охотно делились своими задумками. Мир в моих глазах четко, резко делился на две части. Одна, маленькая, агонизировала на скамье подсудимых, другая, большая, была полна светлых устремлений. Хорошее было у нас настроение, действительно весеннее».
В очередной отпуск он приехал в Баку. Много гулял по знакомым до боли улочкам. И любой выход в город завершался посещением книжного магазина или лавки букиниста, или библиотеки. И именно здесь нечаянно задел локтем стопку книг, которую держала на вытянутых руках девушка. Задел и... обомлел. Такой редчайшей красоты он за свои 27 лет не встречал. А еще через минуту уже млел от ее улыбки, шарма, обаяния. Они встречались недолго.
Шовкет, студентке филфака Азербайджанского госуниверситета, трудно было устоять перед остроумным красавцем. И вернулся в белокаменную молодой дипломат уже не один, а с красавицей-женой.
Правда, и в Москве они задержались ненадолго. Партия и правительство выбросили в массы лозунг: «Укреплять национальные кадры на местах». Так Али Аскер вернулся в Баку окончательно.
Тогда на восточном факультете университета были всего две кафедры языка: тюркского и фарси. По его инициативе и при его непосредственном участии через десять лет была открыта третья — арабского языка, ставшая одной из ведущих в Союзе.
В 1948-м Али Аскер поступил в аспирантуру по специальности арабская филология. Уже через два года он старший преподаватель, еще через три —кандидат филологических наук, через год — доцент, позже — профессор, заслуженный деятель наук.
Кроме переводов занимался лингвистикой, став автором одиннадцати научных статей, более тридцати учебников и учебных пособий. По его учебникам изучали арабский не только в республике, не только в Союзе — в мире!
Причем и сами носители языка: студенты Каира, Багдада, Дамаска... В каждом из этих городов, а также многих других, он бывал неоднократно, читал лекции в Багдадском университете...
А вот мнение доктора филологических наук Аиды Имангулиевой:
«Простота и допустимость отличают серию учебных пособий для углубленного изучения арабского языка во II-V классах общеобразовательных школ, изданных в нашей республике.
Автор серии — заведующий кафедрой Азгосуниверситета имени С.М.Кирова, профессор А.Дж.Мамедов. Пособия такого профиля издаются в Советском Союзе впервые. Отсюда и особый интерес, который проявляется к ним в республике и в стране. Новые издания успешно прошли испытание и доказали свое соответствие современным научным и программно-методическим требованиям. В новых «Араб дили» строго соблюдены педагогические принципы «от простого к сложному» и «от известного к неизвестному»... Обращает на себя внимание высокое качество арабских текстов. Составленные или адаптированные самим автором, они отвечают всем необходимым требованиям: соответствуют возрастным особенностям учащихся, отличаются учебно-познавательной и эстетико-воспитательной ценностью своего содержания» («Баку», 21.IX.89).
Его книги и учебники арабского языка востребованы и сейчас, когда самого автора давно уже нет
Али Аскер Джафарович прекрасно пел, знал азербайджанские, арабские, французские, немецкие песни, но особенно любил русские. И они всей семьей вечерами выводили «Катюшу» и «Калинку...».
Семеро детей - пять дочерей и два сына - было у этой необыкновенной четы.
И каждый раз, когда Шовкет ханым была на сносях, муж повторял одно: «Аллах, если это девочка, пусть будет копией моей жены. Если это мальчик, пусть тоже будет копией моей жены. Красота никому не помешает».
Культ любви и уважения царил в доме. Хотя с 1947 по 1973 год эта большущая семья прожила в крохотной двухкомнатной квартире. Прожили, ни разу не то что не поругавшись, голоса друг на друга не повысив.
Когда ему говорили, почему ты решаешь сотни вопросов, в том числе и бытовых, своих учеников, не можешь добиться себе квартиры, ведь и заслуженный, и орден у тебя, и связи, и известность, да и потом — по закону... Он неизменно отвечал одно: «Чем больше плодов на дереве, тем ниже его ветви».
Свое 80-летие праздновать отказывался наотрез: «Никаких юбилеев! Адреса пишут, как некрологи! Посмотрите — после этих банкетов все почему-то отправляются к праотцам. Я не против, но не сейчас».
Он начинал писать очередной учебник: «Это будет таким сюрпризом для студентов! Да они арабский за кратчайший срок...».
Он не любил больницы. И верно, судьба пощадила его. Али Аскер Джафарович выкарабкался и из третьего инфаркта... Его выписали домой. Но 29 января 2000 года, сердце профессора Али Аскера Джафар оглы Мамедова — одного из ведущих арабистов прошлого века, уникального знатока арабского языка, необычно скромного и веселого человека — уже не выдержало...
По статье Людмилы Хохловой
| Сайт: | http://www.pseudology.org/Pobeda/Mamedov_Nurenberg.htm |
загрузка