Получить забытый пароль
Энциклопедия / Люди
Изменить категорию | Все статьи категории
ТОТ, КОМУ НЕ БЫЛО РАВНЫХ
Натаван ФАИГ
Жизнь гениев, как правило, коротка и трагична. Не потому ли они так щедры в своем творчестве, что спешат оставить потомкам сокровища своего духа - сокровища, не всегда оцененные при жизни? Вагиф Мустафазаде не стал исключением...
Воспоминания о нем замешаны на двух чувствах - гордости и горечи. Гордости за композитора и пианиста-экспериментатора, музыканта, с именем которого критики связывают принципиально новое, основанное на азербайджанской ладовой системе направление в джазе. Ну а горечь - она не требует расшифровки.
Весть о его кончине прозвучала громом небесным! Вагиф, с его неповторимой, чуть виноватой улыбкой и в своей неизменной кожаной куртке, украшение телевизионных вечеров бакинцев (в качестве руководителя суперпопулярного в то время вокального ансамбля “Севиль”) - умер?!
А еще помню статью в одной из центральных газет, прозвучавшую раскатами того грома, который прокатился тогда по стране. “До и после некролога” - так она называлась. Начиналась публикация заявлением Вагифа Мустафазаде с просьбой принять его в члены Союза композиторов республики. Далее приводилась справка, содержащая по сути приговор: “Правление СК Азербайджана воздержалось от приема В.Мустафазаде в члены Союза, так как он не имеет законченного высшего образования”...
Я очень хорошо помню эту его улыбку. Помню, как он провожал свою дочурку в школу - было это где-то в середине 70-х годов. Надо было видеть, как он с ней прощался - на целый долгий день, как, нагнувшись, тщательно зашнуровывал ей ботинки, поправлял заколку в волосах... Наконец, чмокнув ее в щечку, удалялся, непрестанно оборачиваясь ей вслед. Дойдя до ворот школы, он неожиданно окликал ее: “А я ничего не забыл?” - в прищуре глаза - лукавая хитринка. Девочка отрицательно качала головой, после чего он подбегал к ней, и, поцеловав ее еще раз, уходил...
Нельзя сказать, что он был обойден, о нем немало писали, но все больше - как о пианисте, пропагандисте джазовой музыки. Вот один из отзывов тех лет с его сольного концерта: “Благодаря блестящей технике и широкому творческому диапазону Мустафазаде подобно манипулятору перемещал зрителя во времени и пространстве джаза из романтического, подернутого тонким лиризмом мира Джорджа Гершвина в зримые урбанистические формы своей композиции “Сегодняшний день”, из пунктирных всплесков пьесы Телоуниса Монка в непостижимые глубины гармонии “Семи красавиц” Кара Караева. В этих перемещениях Мустафазаде верен себе: ни в одной вещи, ни на долю секунды он не утрачивает тонкого мастерства импровизатора, бережно вплетающего в ткань произведений классиков джаза оригинальность и свежесть своей музыкальной стилистики”.
Его феерические выступления всегда вызывали бурю восторга. Зал замирал и прислушивался в благоговейном внимании, когда он, Вагиф, создавал свою, всякий раз неповторимую трактовку. При этом недра фортепиано, казалось, открывались какой-то особой, доселе невиданной силой духа, силой личности. Он как никто умел подчинить свою неистовую артистичность, ставя ее на службу разума и энергетики. Это было подлинное музицирование дарования, с его удивительным темпераментом, который варьировал от поэтически-лиричного до неукротимо взрывного.
Звезда мирового джаза... Был ли он звездой? Безусловно, был, но его звездность не чета сегодняшней - тем, кому в целях напоминания о себе общественности периодически нужна шумиха, нужен скандал, нужен эпатаж - это притягивает. Вагиф обходился без всего этого. Зато не обходились без него мы, его слушатели. Обаятельный в своей непритязательной простоте парень из Крепости - таким он навсегда остался в нашей памяти, скромный, прошедший духовно невредимым сквозь искушение славой... А, собственно, была ли она - слава?
Оригинальность отпугивает. Люди во все времена подозрительно относились к непривычному и новому. Непонимание же рождает неприятие, резкие оценки, ненависть, злобу. А индивидуальность - это значит видеть иначе, что, как известно, редко приветствуется. А от непонимания до отрицания - один шаг...
Его, Вагифа, блистательные композиции которого сегодня вдохновенно исполняет весь музыкальный мир, так и не пустили за порог Союза композиторов. “Не имеет законченного высшего”... Можно было подумать, что речь идет о новичке в музыке. К тому времени он был автором немалого числа произведений, известных у нас в стране, исполняемых в Польше, во Франции и других странах. Только всесоюзная фирма “Мелодия” выпустила девять пластинок с его произведениями в авторском исполнении. За несколько недель до смерти он представил на суд великого азербайджанского дирижера Ниязи свой концерт для фортепиано с оркестром. Он сотрудничал с театром, писал музыку для документальных фильмов. Произведение В.Мустафазаде “В ожидании Азизы” получило первую премию на VIII Международном конкурсе композиторов джазовых композиций в Монако в 1979 году. Вагиф был первым композитором из тогдашнего Союза, завоевавшим столь высокое место на том представительном форуме. Нет, новичком в музыке он не был, и тем не менее места в справочнике Союза композиторов ему тогда не нашлось...
Это сейчас о нем говорят как об эпохе в культурной жизни народа, а тогда - “незаконченное”... Беспощадный мор застоя, когда не только буквоедство вершило вердикт, но и - цифроедство.
Зато сегодня мы обрушиваем благородный гнев на их детей, не желающих возвращаться на родину. А ведь они, непосредственные свидетели инквизиции по-советски, вправе обижаться. Они уезжают, чтобы не повторить горький опыт своих отцов и избежать зла, сотворенного их не менее гениальными завистниками. Ведь не заметить, когда не заметить нельзя - это не просто! Это тоже дар. Ну как можно было “не заметить” ошеломляюще неистовую лавину пассажей Вагифа Мустафазаде?! Завистникам приходилось “работать”, не покладая рук.
А дети - они едут, гонимые генетическим страхом за свою судьбу - судьбу детей великих родителей. Потому что помнят ее - зону отчуждения... Помнят это абсолютное, космическое, ледяное одиночество. И в покаяние наше - не верят. Так же, как не верят в трогательные откровения “друзей-воспоминателей”, якобы еще при жизни художника предрекавших ему бессмертие. И “откровения” эти - не более чем озвученные фантазии.
“Чем оригинальнее открытие, тем более очевидным оно кажется впоследствии”, - говорил Артур Кестлер. Пример Вагифа Мустафазаде - тому подтверждение. Мы как-то уже привыкли, что есть такой джаз - азербайджанский, нам кажется, будто он был всегда. При этом напрочь забываем о том, что долгие годы ни один из неамериканских исполнителей не мог по-настоящему заявить о себе, сказать что-то принципиально новое в джазе. Словом, элита родоначальников жанра казалась неприступным бастионом. Это сейчас благодаря творчеству В.Мустафазаде существует и официально занесен в музыкальные каталоги термин “азербайджанский джаз”. Именно ему, Вагифу, мир обязан этим феноменом.
По большому счету масштаб потери мы осознали только спустя год после того, как его не стало - помню, республиканское телевидение подготовило передачу, посвященную годовщине его смерти. Нет, конечно же, он знал успех и при жизни. Успех сопровождал каждое его выступление. Удивительно быстро росла его популярность как в бывшем СССР, так и за рубежом. Его настоянные на роскошном национальном мелосе импровизации звучали по радио и ТВ. Но только после смерти он предстал перед нами во всем творческом величии - собственно, с той посмертной передачи о нем и началось подлинное признание. Его начали называть “основоположником азербайджанского джаза”, приводить высказывания о нем мэтров мировой джазовой музыки. В течение одного вечера произошла метаморфоза в представлении людей: заслуженный артист республики В.Мустафазаде вдруг вырос в явление мирового значения. Так соотечественники узнали истинную цену своего современника.
“Мустафазаде - пианист экстра-класса. Ему трудно найти равных в джазе, - писал о нем известный американский музыкант и критик В.Коновер. - Это самый лиричный пианист, которого я слышал”. А вот что говорил о сочинениях Вагифа джазовый пианист Б.Юханссон из Швеции: “Его музыка удивительно современна и в тоже время от нее веет таинствами древних кавказских мелодий, воспетых поэтами не одного поколения. Это сказка, рассказанная Шехерезадой в 1002 ночь!”
Он был титаном в творчестве и совершенно беспомощным в том, что принято называть бытом. Как все отмеченные Богом, он не был практичен, а иной раз так просто беспомощен в решении самых элементарных житейских проблем. Ранимость, хроническая повседневная неустроенность, приводящая к внутреннему дискомфорту, поиски работы по душе с тем чтобы заработать на пресловутый кусок... А жизнь на пределе нервного напряжения - она неизбежно обречена на драматический сбой.
Вагиф умер в Ташкенте. Прямо на сцене, за роялем. “В ожидании Азизы” - так называлась его прощальная композиция, посвященная дочери.
“Искусство есть не результат, а сам акт творчества” - говорят французы. Думая о том, уже далеком ташкентском концерте, понимаешь несомненную справедливость этих слов. В случае же с Вагифом акт творчества стал актом заклания, когда сцена превратилась в арену борьбы - жизни и смерти... Увы!
Вот уже почти четверть века его нет с нами - в 1980 году перестало биться сердце этой самобытной и трагической личности. Нет Мастера, в виртуозных импровизациях которого мугам получил свое новое продолжение и новую жизнь. Умер он в пору наивысшего расцвета своего недюжинного таланта. Было ему тогда около сорока...
Баку всегда отличался особой отзывчивостью к джазовой культуре. И сегодня много музыкантов, работающих в этом немеркнущем жанре. Есть среди них настоящие мастера своего дела, джаз их добротен, стандартизирован, иногда даже не лишен творческой фантазии. Но, думаю, им не повезло - просто В.Мустафазаде задал столь невероятную планку, что, слушая их, даже очень талантливых, нам чего-то не достает. Той особой индивидуальности и подлинной художественности. Может, потому что джаз - он не может быть продуктом массового производства, создаваемым для удовлетворения среднестатистического обывателя. Мы видели другой джаз и другого джазмена, человека, горевшего им, спалившего себя - дотла! А джазообразные произведения (или “псевдоджаз”) - отличимы с первых же тактов. Потому что творческая сноровка - не есть Вдохновение.
Он сомкнул в своем творчестве множество ипостасей - композитор, аранжировщик, исполнитель, импровизатор. Но, думаю, главная его заслуга в том, что он создал Образ азербайджанского джазмена!
Прошли годы. Но всякий раз, когда я прохожу мимо музыкальной школы им. Бюльбюля, где когда-то училась, перед моим взором чудесным миражом вновь и вновь возникает сцена - Вагиф, спешащий на урок с дочуркой-второклассницей... И чуть позже - улыбка, обращенная к дочери: “Я ничего не забыл?”.
Вагиф Мустафазаде
15.5.2005ТОТ, КОМУ НЕ БЫЛО РАВНЫХ
Натаван ФАИГ
Жизнь гениев, как правило, коротка и трагична. Не потому ли они так щедры в своем творчестве, что спешат оставить потомкам сокровища своего духа - сокровища, не всегда оцененные при жизни? Вагиф Мустафазаде не стал исключением...
Воспоминания о нем замешаны на двух чувствах - гордости и горечи. Гордости за композитора и пианиста-экспериментатора, музыканта, с именем которого критики связывают принципиально новое, основанное на азербайджанской ладовой системе направление в джазе. Ну а горечь - она не требует расшифровки.
Весть о его кончине прозвучала громом небесным! Вагиф, с его неповторимой, чуть виноватой улыбкой и в своей неизменной кожаной куртке, украшение телевизионных вечеров бакинцев (в качестве руководителя суперпопулярного в то время вокального ансамбля “Севиль”) - умер?!
А еще помню статью в одной из центральных газет, прозвучавшую раскатами того грома, который прокатился тогда по стране. “До и после некролога” - так она называлась. Начиналась публикация заявлением Вагифа Мустафазаде с просьбой принять его в члены Союза композиторов республики. Далее приводилась справка, содержащая по сути приговор: “Правление СК Азербайджана воздержалось от приема В.Мустафазаде в члены Союза, так как он не имеет законченного высшего образования”...
Я очень хорошо помню эту его улыбку. Помню, как он провожал свою дочурку в школу - было это где-то в середине 70-х годов. Надо было видеть, как он с ней прощался - на целый долгий день, как, нагнувшись, тщательно зашнуровывал ей ботинки, поправлял заколку в волосах... Наконец, чмокнув ее в щечку, удалялся, непрестанно оборачиваясь ей вслед. Дойдя до ворот школы, он неожиданно окликал ее: “А я ничего не забыл?” - в прищуре глаза - лукавая хитринка. Девочка отрицательно качала головой, после чего он подбегал к ней, и, поцеловав ее еще раз, уходил...
Нельзя сказать, что он был обойден, о нем немало писали, но все больше - как о пианисте, пропагандисте джазовой музыки. Вот один из отзывов тех лет с его сольного концерта: “Благодаря блестящей технике и широкому творческому диапазону Мустафазаде подобно манипулятору перемещал зрителя во времени и пространстве джаза из романтического, подернутого тонким лиризмом мира Джорджа Гершвина в зримые урбанистические формы своей композиции “Сегодняшний день”, из пунктирных всплесков пьесы Телоуниса Монка в непостижимые глубины гармонии “Семи красавиц” Кара Караева. В этих перемещениях Мустафазаде верен себе: ни в одной вещи, ни на долю секунды он не утрачивает тонкого мастерства импровизатора, бережно вплетающего в ткань произведений классиков джаза оригинальность и свежесть своей музыкальной стилистики”.
Его феерические выступления всегда вызывали бурю восторга. Зал замирал и прислушивался в благоговейном внимании, когда он, Вагиф, создавал свою, всякий раз неповторимую трактовку. При этом недра фортепиано, казалось, открывались какой-то особой, доселе невиданной силой духа, силой личности. Он как никто умел подчинить свою неистовую артистичность, ставя ее на службу разума и энергетики. Это было подлинное музицирование дарования, с его удивительным темпераментом, который варьировал от поэтически-лиричного до неукротимо взрывного.
Звезда мирового джаза... Был ли он звездой? Безусловно, был, но его звездность не чета сегодняшней - тем, кому в целях напоминания о себе общественности периодически нужна шумиха, нужен скандал, нужен эпатаж - это притягивает. Вагиф обходился без всего этого. Зато не обходились без него мы, его слушатели. Обаятельный в своей непритязательной простоте парень из Крепости - таким он навсегда остался в нашей памяти, скромный, прошедший духовно невредимым сквозь искушение славой... А, собственно, была ли она - слава?
Оригинальность отпугивает. Люди во все времена подозрительно относились к непривычному и новому. Непонимание же рождает неприятие, резкие оценки, ненависть, злобу. А индивидуальность - это значит видеть иначе, что, как известно, редко приветствуется. А от непонимания до отрицания - один шаг...
Его, Вагифа, блистательные композиции которого сегодня вдохновенно исполняет весь музыкальный мир, так и не пустили за порог Союза композиторов. “Не имеет законченного высшего”... Можно было подумать, что речь идет о новичке в музыке. К тому времени он был автором немалого числа произведений, известных у нас в стране, исполняемых в Польше, во Франции и других странах. Только всесоюзная фирма “Мелодия” выпустила девять пластинок с его произведениями в авторском исполнении. За несколько недель до смерти он представил на суд великого азербайджанского дирижера Ниязи свой концерт для фортепиано с оркестром. Он сотрудничал с театром, писал музыку для документальных фильмов. Произведение В.Мустафазаде “В ожидании Азизы” получило первую премию на VIII Международном конкурсе композиторов джазовых композиций в Монако в 1979 году. Вагиф был первым композитором из тогдашнего Союза, завоевавшим столь высокое место на том представительном форуме. Нет, новичком в музыке он не был, и тем не менее места в справочнике Союза композиторов ему тогда не нашлось...
Это сейчас о нем говорят как об эпохе в культурной жизни народа, а тогда - “незаконченное”... Беспощадный мор застоя, когда не только буквоедство вершило вердикт, но и - цифроедство.
Зато сегодня мы обрушиваем благородный гнев на их детей, не желающих возвращаться на родину. А ведь они, непосредственные свидетели инквизиции по-советски, вправе обижаться. Они уезжают, чтобы не повторить горький опыт своих отцов и избежать зла, сотворенного их не менее гениальными завистниками. Ведь не заметить, когда не заметить нельзя - это не просто! Это тоже дар. Ну как можно было “не заметить” ошеломляюще неистовую лавину пассажей Вагифа Мустафазаде?! Завистникам приходилось “работать”, не покладая рук.
А дети - они едут, гонимые генетическим страхом за свою судьбу - судьбу детей великих родителей. Потому что помнят ее - зону отчуждения... Помнят это абсолютное, космическое, ледяное одиночество. И в покаяние наше - не верят. Так же, как не верят в трогательные откровения “друзей-воспоминателей”, якобы еще при жизни художника предрекавших ему бессмертие. И “откровения” эти - не более чем озвученные фантазии.
“Чем оригинальнее открытие, тем более очевидным оно кажется впоследствии”, - говорил Артур Кестлер. Пример Вагифа Мустафазаде - тому подтверждение. Мы как-то уже привыкли, что есть такой джаз - азербайджанский, нам кажется, будто он был всегда. При этом напрочь забываем о том, что долгие годы ни один из неамериканских исполнителей не мог по-настоящему заявить о себе, сказать что-то принципиально новое в джазе. Словом, элита родоначальников жанра казалась неприступным бастионом. Это сейчас благодаря творчеству В.Мустафазаде существует и официально занесен в музыкальные каталоги термин “азербайджанский джаз”. Именно ему, Вагифу, мир обязан этим феноменом.
По большому счету масштаб потери мы осознали только спустя год после того, как его не стало - помню, республиканское телевидение подготовило передачу, посвященную годовщине его смерти. Нет, конечно же, он знал успех и при жизни. Успех сопровождал каждое его выступление. Удивительно быстро росла его популярность как в бывшем СССР, так и за рубежом. Его настоянные на роскошном национальном мелосе импровизации звучали по радио и ТВ. Но только после смерти он предстал перед нами во всем творческом величии - собственно, с той посмертной передачи о нем и началось подлинное признание. Его начали называть “основоположником азербайджанского джаза”, приводить высказывания о нем мэтров мировой джазовой музыки. В течение одного вечера произошла метаморфоза в представлении людей: заслуженный артист республики В.Мустафазаде вдруг вырос в явление мирового значения. Так соотечественники узнали истинную цену своего современника.
“Мустафазаде - пианист экстра-класса. Ему трудно найти равных в джазе, - писал о нем известный американский музыкант и критик В.Коновер. - Это самый лиричный пианист, которого я слышал”. А вот что говорил о сочинениях Вагифа джазовый пианист Б.Юханссон из Швеции: “Его музыка удивительно современна и в тоже время от нее веет таинствами древних кавказских мелодий, воспетых поэтами не одного поколения. Это сказка, рассказанная Шехерезадой в 1002 ночь!”
Он был титаном в творчестве и совершенно беспомощным в том, что принято называть бытом. Как все отмеченные Богом, он не был практичен, а иной раз так просто беспомощен в решении самых элементарных житейских проблем. Ранимость, хроническая повседневная неустроенность, приводящая к внутреннему дискомфорту, поиски работы по душе с тем чтобы заработать на пресловутый кусок... А жизнь на пределе нервного напряжения - она неизбежно обречена на драматический сбой.
Вагиф умер в Ташкенте. Прямо на сцене, за роялем. “В ожидании Азизы” - так называлась его прощальная композиция, посвященная дочери.
“Искусство есть не результат, а сам акт творчества” - говорят французы. Думая о том, уже далеком ташкентском концерте, понимаешь несомненную справедливость этих слов. В случае же с Вагифом акт творчества стал актом заклания, когда сцена превратилась в арену борьбы - жизни и смерти... Увы!
Вот уже почти четверть века его нет с нами - в 1980 году перестало биться сердце этой самобытной и трагической личности. Нет Мастера, в виртуозных импровизациях которого мугам получил свое новое продолжение и новую жизнь. Умер он в пору наивысшего расцвета своего недюжинного таланта. Было ему тогда около сорока...
Баку всегда отличался особой отзывчивостью к джазовой культуре. И сегодня много музыкантов, работающих в этом немеркнущем жанре. Есть среди них настоящие мастера своего дела, джаз их добротен, стандартизирован, иногда даже не лишен творческой фантазии. Но, думаю, им не повезло - просто В.Мустафазаде задал столь невероятную планку, что, слушая их, даже очень талантливых, нам чего-то не достает. Той особой индивидуальности и подлинной художественности. Может, потому что джаз - он не может быть продуктом массового производства, создаваемым для удовлетворения среднестатистического обывателя. Мы видели другой джаз и другого джазмена, человека, горевшего им, спалившего себя - дотла! А джазообразные произведения (или “псевдоджаз”) - отличимы с первых же тактов. Потому что творческая сноровка - не есть Вдохновение.
Он сомкнул в своем творчестве множество ипостасей - композитор, аранжировщик, исполнитель, импровизатор. Но, думаю, главная его заслуга в том, что он создал Образ азербайджанского джазмена!
Прошли годы. Но всякий раз, когда я прохожу мимо музыкальной школы им. Бюльбюля, где когда-то училась, перед моим взором чудесным миражом вновь и вновь возникает сцена - Вагиф, спешащий на урок с дочуркой-второклассницей... И чуть позже - улыбка, обращенная к дочери: “Я ничего не забыл?”.
