Получить забытый пароль
Энциклопедия / "Авторы БП"
Изменить категорию | Все статьи категории
ПОДВИГ АРХИТЕКТОРА
Говорят, в прежние времена были люди, умевшие отыскивать на земле «энергетически активные точки». Именно в таких положительно активных местах и ставили церкви. Все это с небольшими сокращениями я сдул у Эд. Тополя. И не боюсь его мести, так как, во-первых, он – мой земляк, бакинец (рука не поднимается), а, во-вторых, у его папы – доктора Топермана – лечилась моя жена.
Вполне возможно, что такой способ отыскивания нужного места для размещения церкви вполне оптимален. Но не зная его, архитекторы более поздних веков умудрились выбирать место для церкви, да и других зданий, совсем иным путем. Впрочем, если согласиться с тем, что архитектурное призвание плюс образование и опыт обычно формируют профессиональную интуицию… так может это и есть та способность отыскивания «положительно активных мест»?
И все же, куда чаще архитекторы решали и продолжают решать эти задачи в традиционном плане, ставя церкви, особенно соборы, на сухом, возвышенном участке с общественной (людной) площадью в центре жилого массива. При этом церковь – доминанта в архитектурной композиции всей окружающей застройки. Аналогичны общие условия и для размещения синагог, мечетей, костелов и других культовых зданий. По тому же принципу в Советском Союзе ставили клубы и дворцы так называемой культуры.
В 1957 году, будучи в родном Леониду Брежневу городе Днепропетровске, я заехал в Запорожье пароходом вниз по Днепру. Хороший, разраставшийся город с уймой проблем. И был у этого города молодой, очень симпатичный, столь же способный и смелый главный архитектор. Страшно ругаю себя за то, что не сохранил в памяти его имя. Показывая город, он привез меня на центральную площадь, вдоль одной стороны которой вытянулась часть скучнейшего фронтонного фасада давно строившегося, но так и не законченного дворца той самой культуры. А напротив завершалось строительство очень интересной по архитектурному изяществу церкви. И если дворец распластался как хозяин площади, то то великолепно смотревшаяся юная церковь как бы извинялась за то, что так неожиданно оказалась в такой разгуляй-компании, да еще ведь в стране обещанного Хрущевым коммунизма! Так и сказать бы стихами Иосифа Бродского:
…Но что до безобразия пропорций,
то человек зависит не от них,
а чаще от пропорций безобразья.
Разумеется, во всем был «виноват» главный архитектор города. Это он и «положительно активное» для церкви место выбрал, и был автором ее проекта, и архитектурный надзор за строительством вел, и оставался главным архитектором сложного организма растущего города. И все за одну зарплату.
Смелый человек! Все могло бы быть прекрасно. Но поднадоевший всем дворец продолжал быть гордой мечтой партийных патриархов города и области все семь лет мучительной его стройки, которую пытался осуществить самый крупный городской строительный трест. В процессе возведения дворца в его проект неоднократно вносилось множество изменений в соответствии с требованиями менявшегося руководства города и области. То тут, то там разбирались и заново перестраивались части замученного здания. И, как всегда и везде в той стране, почти во всех положительно и отрицательно активных местах, где были расположены нужные и совершенно ненужные стройки, недоставало ни денежных средств, ни необходимых стройматериалов, ни должного оборудования.
Другое дело – церковь. Проект сотворен, рассмотрен и утвержден за два-три месяца, а строительство подходило к концу всего за 4-5 месяцев! Фантастика! А все потому, что и проект, и его реализация оплачивались за счет средств, собранных верующим населением города. Строилась церковь круглые сутки в любую погоду, в три смены, а по выходным и сверхурочные платили. Зарплата выплачивалась еженедельно. И строили ее лучшие мастера и бригады строителей города, даже солдат стройбата нанимали по просьбе гарнизонного начальства, так как людей на стройку брали по конкурсу. А многие строители-ветераны работали добровольно и не только субботники-воскресники
Кроме строителей, почти всегда на площади стояли группы верующего народа – истинных заказчиков. Крестясь, они молились за свое святое детище. А ночами, в отсутствие вражеских самолетов, стройку освещали прожекторы воинских частей города. И там смелые люди были. Я сам это видел.
Какой-то торжественностью и гордостью отличалось это строительство. Никто сюда никого не гнал ни в одиночку, ни стройными колоннами. Ни одного матерного слова! Наверное, это была самая «энергетически активная точка» на всей территории Советского Союза, самая удивительная и единственная, где строители вкладывали душу в архитектурное сооружение. Но одновременно это был редчайший эксперимент внепланового строительства. А может так надо было все в стране изменить, чтоб строить с такой же радостью и такой же отдачей во всех городах?!
Но случиться такого не могло, даже в сказке. Больше того, в город неожиданно нагрянули какие-то московские и киевские партийные бонзы с указаниями сделать в городе очередную «потемкинскую деревню»: бутафорию счастливой жизни горожан в преддверие коммунизма. То есть подкрасить ограды и фасады, где-то залатать и заасфальтировать, вывесить флаги, плакаты, портреты и многое другое. И все потому, что ожидался наезд на город товарища Хрущева или Брежнева. Запамятовал. Естественно, заглянула эта компания и на городскую площадь. А завидев поднявшуюся к небу подвенечную красавицу-церковь и чуть ли не в паутине дворцовое варево… Господи, что там было!
«Нет, - в один голос орали партруководители, - это не место для церкви! Убрать, разрушить! Восстание церковников-антисоветчиков задумали? Как можно показать такое вождю?.. Он же умрет от страха!»
Как всегда водилось в таких случаях, все руководство города и области от главного архитектора отмежевалось и от создания церкви открестилось. Так все шишки и посыпались на главного. "На ковер его!" – вопили уже и городские и областные хозяева, словно хоть урну в городе можно было отважиться установить без их согласия. И орали на него, и ногами топали, и ругали самым отборным партийно-государственным матом на русском и украинском. А кто-то из тех приезжих "богоборцев" с рабским мышлением требовал взорвать церковь! Видимо, все же народа побоялись. Да и время было уже не совсем сталинское. А то бы точно взорвали. Опыт то каков!
Мужественно переносил опалу главный архитектор, сказав мне, что его уже никто не спасет. Только что не жгут костров. Он будет исключен из партии и снят с работы. Кто его возьмет на работу и кем? Далеко не единственный, но страшный пример советской трагедии честного человека и талантливого архитектора. Хорошо, если не посадят в тюрьму или сошлют в Сибирь. Прощаясь, он сказал, что все равно он счастлив, потому что сумел создать и реализовать в натуре свой проект, как хотел! В самом деле, это была ужасно трудноосуществимая мечта каждого подсоветского архитектора.
© jman "Из публикаций Моисея Рувимовича Абрамова. Часть третья. "
12.5.2006ПОДВИГ АРХИТЕКТОРА
Говорят, в прежние времена были люди, умевшие отыскивать на земле «энергетически активные точки». Именно в таких положительно активных местах и ставили церкви. Все это с небольшими сокращениями я сдул у Эд. Тополя. И не боюсь его мести, так как, во-первых, он – мой земляк, бакинец (рука не поднимается), а, во-вторых, у его папы – доктора Топермана – лечилась моя жена.
Вполне возможно, что такой способ отыскивания нужного места для размещения церкви вполне оптимален. Но не зная его, архитекторы более поздних веков умудрились выбирать место для церкви, да и других зданий, совсем иным путем. Впрочем, если согласиться с тем, что архитектурное призвание плюс образование и опыт обычно формируют профессиональную интуицию… так может это и есть та способность отыскивания «положительно активных мест»?
И все же, куда чаще архитекторы решали и продолжают решать эти задачи в традиционном плане, ставя церкви, особенно соборы, на сухом, возвышенном участке с общественной (людной) площадью в центре жилого массива. При этом церковь – доминанта в архитектурной композиции всей окружающей застройки. Аналогичны общие условия и для размещения синагог, мечетей, костелов и других культовых зданий. По тому же принципу в Советском Союзе ставили клубы и дворцы так называемой культуры.
В 1957 году, будучи в родном Леониду Брежневу городе Днепропетровске, я заехал в Запорожье пароходом вниз по Днепру. Хороший, разраставшийся город с уймой проблем. И был у этого города молодой, очень симпатичный, столь же способный и смелый главный архитектор. Страшно ругаю себя за то, что не сохранил в памяти его имя. Показывая город, он привез меня на центральную площадь, вдоль одной стороны которой вытянулась часть скучнейшего фронтонного фасада давно строившегося, но так и не законченного дворца той самой культуры. А напротив завершалось строительство очень интересной по архитектурному изяществу церкви. И если дворец распластался как хозяин площади, то то великолепно смотревшаяся юная церковь как бы извинялась за то, что так неожиданно оказалась в такой разгуляй-компании, да еще ведь в стране обещанного Хрущевым коммунизма! Так и сказать бы стихами Иосифа Бродского:
…Но что до безобразия пропорций,
то человек зависит не от них,
а чаще от пропорций безобразья.
Разумеется, во всем был «виноват» главный архитектор города. Это он и «положительно активное» для церкви место выбрал, и был автором ее проекта, и архитектурный надзор за строительством вел, и оставался главным архитектором сложного организма растущего города. И все за одну зарплату.
Смелый человек! Все могло бы быть прекрасно. Но поднадоевший всем дворец продолжал быть гордой мечтой партийных патриархов города и области все семь лет мучительной его стройки, которую пытался осуществить самый крупный городской строительный трест. В процессе возведения дворца в его проект неоднократно вносилось множество изменений в соответствии с требованиями менявшегося руководства города и области. То тут, то там разбирались и заново перестраивались части замученного здания. И, как всегда и везде в той стране, почти во всех положительно и отрицательно активных местах, где были расположены нужные и совершенно ненужные стройки, недоставало ни денежных средств, ни необходимых стройматериалов, ни должного оборудования.
Другое дело – церковь. Проект сотворен, рассмотрен и утвержден за два-три месяца, а строительство подходило к концу всего за 4-5 месяцев! Фантастика! А все потому, что и проект, и его реализация оплачивались за счет средств, собранных верующим населением города. Строилась церковь круглые сутки в любую погоду, в три смены, а по выходным и сверхурочные платили. Зарплата выплачивалась еженедельно. И строили ее лучшие мастера и бригады строителей города, даже солдат стройбата нанимали по просьбе гарнизонного начальства, так как людей на стройку брали по конкурсу. А многие строители-ветераны работали добровольно и не только субботники-воскресники
Кроме строителей, почти всегда на площади стояли группы верующего народа – истинных заказчиков. Крестясь, они молились за свое святое детище. А ночами, в отсутствие вражеских самолетов, стройку освещали прожекторы воинских частей города. И там смелые люди были. Я сам это видел.
Какой-то торжественностью и гордостью отличалось это строительство. Никто сюда никого не гнал ни в одиночку, ни стройными колоннами. Ни одного матерного слова! Наверное, это была самая «энергетически активная точка» на всей территории Советского Союза, самая удивительная и единственная, где строители вкладывали душу в архитектурное сооружение. Но одновременно это был редчайший эксперимент внепланового строительства. А может так надо было все в стране изменить, чтоб строить с такой же радостью и такой же отдачей во всех городах?!
Но случиться такого не могло, даже в сказке. Больше того, в город неожиданно нагрянули какие-то московские и киевские партийные бонзы с указаниями сделать в городе очередную «потемкинскую деревню»: бутафорию счастливой жизни горожан в преддверие коммунизма. То есть подкрасить ограды и фасады, где-то залатать и заасфальтировать, вывесить флаги, плакаты, портреты и многое другое. И все потому, что ожидался наезд на город товарища Хрущева или Брежнева. Запамятовал. Естественно, заглянула эта компания и на городскую площадь. А завидев поднявшуюся к небу подвенечную красавицу-церковь и чуть ли не в паутине дворцовое варево… Господи, что там было!
«Нет, - в один голос орали партруководители, - это не место для церкви! Убрать, разрушить! Восстание церковников-антисоветчиков задумали? Как можно показать такое вождю?.. Он же умрет от страха!»
Как всегда водилось в таких случаях, все руководство города и области от главного архитектора отмежевалось и от создания церкви открестилось. Так все шишки и посыпались на главного. "На ковер его!" – вопили уже и городские и областные хозяева, словно хоть урну в городе можно было отважиться установить без их согласия. И орали на него, и ногами топали, и ругали самым отборным партийно-государственным матом на русском и украинском. А кто-то из тех приезжих "богоборцев" с рабским мышлением требовал взорвать церковь! Видимо, все же народа побоялись. Да и время было уже не совсем сталинское. А то бы точно взорвали. Опыт то каков!
Мужественно переносил опалу главный архитектор, сказав мне, что его уже никто не спасет. Только что не жгут костров. Он будет исключен из партии и снят с работы. Кто его возьмет на работу и кем? Далеко не единственный, но страшный пример советской трагедии честного человека и талантливого архитектора. Хорошо, если не посадят в тюрьму или сошлют в Сибирь. Прощаясь, он сказал, что все равно он счастлив, потому что сумел создать и реализовать в натуре свой проект, как хотел! В самом деле, это была ужасно трудноосуществимая мечта каждого подсоветского архитектора.
