Энциклопедия / "Небакинские" бакинцы

Владимир Цезаревеч Аншелевич

4.11.1912 - 27.3.1993

Владимир Цезаревеч Аншелевич

В свое время в Баку жил виолончелист Владимир Цезаревеч Аншелевич – великолепный музыкант и профессор Бакинской музыкальной академии». – Вспоминает композитор Эльмир Мирзоев. – «Он работал там долгие годы, так вот, в 1992-м, в годы войны и разрухи, он вынужден был эмигрировать. Этот человек покидал страну с чувством большого сожаления, и при отъезде у него на таможне отняли виолончель, так как инструмент считался собственностью республики. Для музыканта это было большим ударом. Буквально через два-три месяца после этого он заболел и умер».

Музыкант и Учитель

Когда я впервые узнала о Владимире Цезаревиче Аншелевиче? Наверно, когда девочкой-подростком, окончив музыкальную школу-восьмилетку, я пришла в девятый класс Специальной музшколы имени Бюль-Бюля при консерватории, и мне посчастливилось попасть в класс ансамбля профессора Аншелевича.

Мой первый урок в его классе начался с того, что он начал учить меня играть... нет, даже не в ансамбле, а на скрипке. Не скажу, что эта учёба давалась мне легко. Ведь меня уже учили играть целых восемь лет, и я, как будто, справлялась с этим не плохо... Но было так интересно (и я знала, полезно!) следовать его советам, которые касались и звукоизвлечения, и понимания музыки, и конечно же, постижения сложной игры в ансамбле, что мне и в голову не приходило пренебрегать его требованиям. Впрочем, тогда я бы быстренько вылетела из его класса.


В.Ц. Аншелевич

Владимир Цезаревич заставлял меня подолгу водить смычком по струнам, добиваясь красивого звука, и на время отставив в сторону сонату Генделя для фортепьяно и скрипки Ми Мажор. Мой одноклассник, игравший фортепианную партию, в это время отчаянно скучал, но профессору не было до этого дела: нельзя играть Генделя (как впрочем, и любого другого композитора) некрасивым звуком. Потом началась работа над музыкальными оттенками, фразировкой, умением слышать друг друга, что очень важно в ансамбле. Никогда ещё ни одно произведение не казалось мне таким трудным, как эта несчастная, замученная мною соната. Но звук, наконец, начал появляться. Красивый, скрипичный звук, которой так нелегко извлечь из этого трудного инструмента.

В консерватории я продолжила учёбу у любимого педагога в классе ансамбля. На его уроках всегда было много студентов. Приходили задолго до своего часа, чтобы послушать, как он занимается с другими учениками. Оставались после своего класса. На его уроках было очень интересно! Аншелевич был великолепным музыкантом, строгим и взыскательным не только к себе, но и к своим ученикам. Человек энциклопедических знаний, с большим интересом к литературе и искусству, не говоря уже о музыке, которую он страстно любил, Владимир Цезаревич старался и нам привить высокий вкус в музыке, учил исполнительскому мастерству. За свою долгую преподавательскую деятельность профессор Аншелевич воспитал огромное число музыкантов, среди которых были не только виолончелисты, но и пианисты, скрипачи, альтисты. В классе камерного ансамбля его студенты постигали премудрости ансамблевой музыки, развивали способность слушать и слышать друг друга. В сонатных формах нет солиста и аккомпаниатора. Два голоса, рояля и скрипки, должны сливаться в унисон, поддерживая, дополняя и обогащая друг друга.

Семья и детские годы

Имя Владимира Цезаревича Аншелевича хорошо известно многим бакинцам — музыкантам и любителям музыки. И хотя родился он не в Баку, а во Владикавказе, был он самый настоящий бакинец: приветливый и общительный, радушный хозяин, профессионал высокого класса в музыке, эрудит и просто интересный человек!

В.Ц. Аншелевич родился 4 ноября 1912 года, в доме своего деда, Иосифа Израилевича Аншелевича, который отслужив в армии 25 лет, получил право жительства на Кавказе. Владикавказ (в советское время город Орджоникидзе) в то время был оплотом российской власти на Кавказе. От него вела знаменитая Военно-Грузинская дорога, соединяющая город с Тифлисом. Можно предположить, что во Владикавказе жила родня деда, раз он поселился именно там. Ведь семьи в девятнадцатом веке, в том числе и еврейские, были большими, многодетными.

В то время евреям не разрешалось поступать на государственную службу. Но уже с 1865-1866 г. им «дозволялось» быть ремесленниками, или вести мелочную торговлю, и дед Иосиф продолжил семейную традицию в области торговли. Преуспев на этом поприще, он женился на Феодосии Семёновне Беловицкой. У них родились шестеро детей, четыре девочки и два мальчика. Первым родился Цезарь (отец будущего музыканта), в 1885 году. Повзрослев, он тоже занялся коммерцией, но дела его пошли не так успешно, как у отца, и вскоре Цезарь Иосифович уехал жить в Тифлис. В памяти потомков не сохранилось, где он познакомился со своей будущей женой, Эсфирь Григорьевной Исакович, до переезда в Тифлис, или позже; следы их встречи стёрлись в истории. Они понравились друг другу и поженились. Молодая девушка, из интеллигентной семьи, получила хорошее образование, играла на фортепиано. И когда у них в 1912 году родился первенец, сын Володя (Вульф по записи в метриках), скорее всего по желанию матери его отдали учиться музыке. Вероятно, что именно Эсфирь Григорьевна заметила музыкальные способности сына и была его первой учительницей, показывая сыну, как играть на пианино, привила любовь к музыке. Сохранилось фото, где маленький Володя (Лёдя, как его звали в семье) в тёмном костюмчике с большим белым отложным воротником и коротких брюках сидит на стуле и уже довольно профессионально держит виолончель. Ему всего восемь лет. Он спокойно и уверенно смотрит в камеру. Детское лицо обрамляют тёмные волосы расчёсанные на косой пробор. Левая рука свободно, без напряжения, лежит на крутом изгибе виолончели. В правой зажат в кулачке смычок. Такое впечатление, что он только что отыграл концерт. И смычок всё ещё на струнах и готов продолжать игру...


1920 год

Отец, Цезарь Иосифович, очень серьёзно отнёсся к музыкальному дарованию сына, уделяя много внимания образованию талантливого ребёнка. А то, что у него был талант – несомненно. Иначе, вряд ли бы с юных Лёдя занимался в классе самого лучшего педагога в городе, замечательного виолончелиста, профессора Тбилисской консерватории, Константина Александровича Миньяр-Белоручева (настоящая фамилия его была Желтобрюхов, а новую он получил по Высочайшему указу Государя Императора), в свое время окончившего Московскую консерваторию в классе Афона Глена, ученика К. Давыдова — основателя русской виолончельной школы.


Присутствуя на уроках замечательного педагога, отец юного музыканта внимательно прислушивался к его замечаниям и усердно записывал всё, что он говорил, в тетрадку, чтобы потом, дома, помочь сыну в занятиях на виолончели.

В классе К. Миньяр-Белоручева было много (впоследствии прославившихся) учеников. Одной из них была знаменитая Гарбузова Рая, которую русский композитор Александр Глазунов назвал «чудом природы». Она была старше Владимира на шесть лет, но без сомнения они встречались в классе своего педагога, и её игра увлекала и служила примером маленькому музыканту.

Вместе с Аншелевичем учились Герц Цомык и Арнольд Феркельман. Они были младше него всего на один-два года. Их роднил огромный музыкальный талант, техническая зрелость, хороший звук и гибкость фразировки в соединении с чувством стиля. (Так писали о них в газетах и статьях того времени).

Ученик Владимира Цезаревича, Владимир Бабин, помнит, как Аншелевич показывал ему огромную афишу с именами молодых учеников и программой концерта, где 12-летний Феркельман исполняет Сонату Тартини «Дьявольские трели», 13-летний Цомык – Интродукцию и Рондо-Каприччиозо Сен-Санса, а 14-летний Аншелевич – 1-й концерт Паганини, 1-ю часть. Кроме того они втроём играли в концерте 5-ю сюиту Баха в унисон. Концерт проходил в родном городе подростков, в Тбилиси в 1926 году.

А через год, 19 июля 1927 года, в доме работников Просвещения на улице Пролетарская №12, состоялся сольный концерт юного виолончелиста Володи Аншелевича – как гласит порыжевшая от времени, но хорошо сохранившаяся афиша, фотографию которой любезно предоставил автору этой статьи для просмотра младший сын профессора Аншелевича.

Что же играет юный виолончелист?

Программа впечатляющая. И не только для юного виолончелиста, которому в ту пору нет ещё и пятнадцати лет. Судите сами. Концерт из двух отделений. В первом отделении Соната Эклесса. Бах. Кампиниони. Концерт D-dur Гайдна. Второе отделение открывается Вариациями на тему «Рококо» Чайковского. Следующая пьеса очень примечательна. Кол Нидрей, Макса Бруха. Это замечательное произведение немецкого композитора, которое он написал для виолончели с оркестром, вдохновившись еврейской молитвой, исполняющейся в канун Йом Кипур, в советской России почти не исполнялось. И можно не сомневаться, что виолончель в руках юного Володи пела так же страстно и нежно, как её исполняли канторы в день Судного Дня. На смену строгой молитвенной мелодии приходит Вальс c-moll Шопена, и завершают программу две пьесы богемского виолончелиста и композитора Давида Поппера Ноктюрн и Тарантелла. У рояля – Э. Сандубра.

В 1929 году К.А. Миньяр-Белоручев повёз трёх подростков в Ленинград и Москву, где юные виртуозы выступали с концертами, исполняя Баха, Перселла, Фрескобальди, Боккерини, Локателли и других композиторов. Эти выступления были очень высоко оценены публикой, специалистами и прессой, и явились событием музыкальной жизни того времени.

«Незаурядный интерес, – читаем мы в одной из рецензий в журнале «Жизнь искусства», 1929 г. № 7», – вызвала проведённая в зале им. Глазунова демонстрация учеников профессора Тифлисской консерватории К.А. Белоручева-Миньяра. Культура виртуозности, показанная юными виолончелистами, говорит не только о проделанной ими огромной работе и индивидуальной одарённости, но и о выдающихся педагогических достоинствах их руководителя...»

Концерт молодых дарований в Ленинграде, куда их привёз учитель Миньяр-Белоручев, проходил в одном из значительных музыкальных центров города на Невском проспекте. В доме № 52 в 1923 году обосновалось общество под названием Кружок друзей камерной музыки (сокращённо КДКМ), в конце двадцатых годов переименованный в Общество камерной музыки (ОКМ). Здесь выступали с концертами крупнейшие музыканты Ленинграда. И если учесть, что в 1930-х годах зал Общества камерной музыки был единственным, где постоянно давались камерные концерты (Малого зала филармонии тогда не существовало), станет ясной особая роль этого очага музыкальной культуры. А также, какое доверие и уважение было оказано юношам из Тбилиси.

Пожелтевшая от времени афиша, на которой в левом и правом верхних углах стоит дата «сезон 1928-1929» а под ними «воскресенье 10 февраля», даёт полное представление о том, кто выступает и с какой программой. Немного преуменьшен возраст молодых исполнителей (В. Аншелевичу в ту пору было уже 17, а не 14 лет, и остальным виолончелистам соответственно побольше). Но это для рекламы, чтобы привлечь публику. Куда важнее была исполняемая программа, где юный Аншелевич исполнял труднейший даже для скрипачей концерт Паганини в переложении своего учителя для виолончели, а также исключительно трудная соната Дьявольские трели Тартини, которую исполнял Абрам Феркельман (и тоже в переложении Миньяра для виолончели). Впрочем, и вся остальная программа была написана композиторами не для виолончели.

Довольный успехом своих питомцев, учитель увековечил это событие фотографией, где он сидит в окружении своих учеников, молодых, но уже успевших стать известными, музыкантов. Семнадцатилетний Аншелевич (самый старший из этой троицы) сидит по левую руку от учителя. Миньяр-Белоручев подарил эту фотографию Володе с трогательной надписью под снимком: «Моему ученику, славному Володе Аншелевичу на память о концертах в Москве и Ленинграде с преодолением концертов Паганини, Д'Альбера, сонаты Бреваля, 5-й сюиты Баха и др. Любящий профессор К. Миньяр-Белоручев. Тифлис 7-ое дек. 1929 г.»


Упоминание об этом значительном событии в биографии начинающих музыкантов можно найти в книге музыковеда и виолончелиста Л.С. Гинзбурга, где он цитирует отклики прессы, дающие блестящую характеристику юным виолончелистам и предрекающие им успешную карьеру в будущем.

“Объединяющая, характерная черта игры всех трех исполнителей – чрезвычайное самообладание и мягкость движений по грифу, не исчезающая и в момент преодоления головоломных трудностей. Помимо общей технической зрелости ученики владеют хорошим звуком, четкой ненапряженной трелью, чистыми октавами, легким и четким в штрихах смычком, гибкостью фразировки и чувством стиля. В начале концерта поразила (почти математической точностью ансамбля) сыгранная тремя музыкантами в унисон соната Баха для виолончели соло.” (имелась в виду сюита Баха. - прим. Л. Гинзбурга)

“Отмечая, что «передача юных концертантов не по возрасту артистична и, вместе с тем, лишена частой в таких случаях подражательной вымученности», ленинградский рецензент указывал на достоинства «особых методов преподавания» профессора Миньяра-Белоручева, позволившие в короткий срок всесторонне выявить максимум творческих способностей. «Но больше всего, — продолжает он, — удивляет в мальчиках звуковая культура инструмента: никаких шумовых призвуков, в изобилии свойственных начинающим артистам, и никаких «тёмных регистров», обычно присущих виолончели, в их игре почти не наблюдается. Талантливой тройке юных тифлисцев при правильном дальнейшем руководстве предстоит завидная артистическая карьера”, приводит цитату из «Красной газеты» за 1929 год, №94 Л. Гинзбург в своей книге “История Виолончельного Искусства”.

Интересно, что через двадцать с лишним лет, в 1951 году, В. Аншелевич получает письмо от советского музыковеда и виолончелиста, доктора искусствоведения Л.С. Гинзубурга с просьбой помочь ему: « Уважаемый Владимир Цезаревич! Прошу Вас сообщить мне краткие сведения о себе и о К.А. Миньяре (меня интересует все и в любой форме). Сведения могут мне понадобиться в связи с работой над II томом Истории виолончельного искусства. Буду Вам очень признателен. С приветом проф. (подпись)». И в конце следует адрес, на который следует прислать письмо: Москва Даев переулок 6 кв. 5.

Зная аккуратность и высокий профессионализм Аншелевича, можно не сомневаться, что такое письмо с ожидаемой информацией было выслано. Так что в опубликованной книге есть частица из воспоминаний Аншелевича.

В том же 1929 году, в субботу 23 ноября, в Тбилиси, в зале Госконсерватории, состоялся сольный концерт Владимира. Теперь на афише его объявляют, как юного виртуоза-виолончелиста. В программе Соната №3 g-moll Баха и Концерт a-moll Шумана в первом отделении. Во втором отделении он выступает со скрипичной программой, переложенной для виолончели. Труднейшие даже для скрипача «Дьявольские трели» (соната И.Тартини), пьеса «В стране лотоса» (К. Скотт-Крейслер), и, наконец, вершина скрипичной литературы Концерт Паганини D-dour). Переложения были сделаны учителем юного музыканта, Миньяр-Белоручевым.

Когда Пётр Соломонович Столярский (прославившийся на всю страну своей школой в Одессе, учитель Д. Ойстраха, Б. Гольдштейна, Е. Гилельс и многих других замечательных скрипачей), который говорил по-русски, как типичный одесский еврей, услышал в Москве, как юный Володя Аншелевич играет концерт Паганини, он был впечатлён его исполнением, но при этом заметил: «Она не лежит на виолончели». Это звучит, как анекдот, но сущая правда.

А уже в 1933 году тройку музыкантов виолончелистов ждал настоящий успех. На Первом Всесоюзном конкурсе музыкантов исполнителей Герц Цомык получил первую премию (разделив её с С. Кнушевицким), Арнольд Феркельман — вторую премию (вместе с Г. Козолуповой). Владимир Аншелевич получает диплом.

Конечно, Владимир был огорчён тем, что не занял одного из первых мест. Его подвела... собственная виолончель. Вернее, то, что он послушался совета и играл на конкурсе не на ней, а на данной ему на время лучшей по звуку, но чужой! Каждый музыкант знает, как долго надо привыкать к другому инструменту, вживаться в него, владеть, как собственными руками. Неделя до конкурса... ох, не достаточно.

Дорога в жизнь

Первый Всесоюзный Конкурс

Путь к победе на конкурсе был не лёгким. В конце 1929 (или же в начале 1930 года) Владимир покидает родной город. С виолончелью в руках он приезжает в Москву. Позади осталось детство и юность, поддержка со стороны родителей и любимого педагога. Он рано повзрослел. Ему всего семнадцать лет, но он должен теперь сам заботиться о себе и пробивать дорогу в жизнь. Виолончель — его верная спутница и друг. В малознакомом ему городе, в столице, огромной, шумной и занятой своими проблемами, Аншелевич зарабатывает себе на жизнь, играя в домах культуры и в кинотеатрах перед сеансами в кино.

Общительный и дружелюбный, Владимир легко сходится с людьми и завязывает знакомства, многие из которых переросли в дружбу на долгие годы, а с прославленным виолончелистом Даниилом Шафраном — на всю жизнь.

Весомый успех на Первом Всесоюзном конкурсе в 1933 году был наградой его таланту. Обладая феноменальными техническими и музыкальными данными, молодой виолончелист обычно не тратил время зря, хотя многочасовые занятия не входили в его расписание дня. С ранних лет он приучил себя к вдумчивой работе на виолончели.

«Я однажды имел возможность слушать, как он занимался в течение часа, — вспоминает его ученик В.Бабин, — и в конце этого часа у меня разболелась голова. Эту интенсивность занятий надо было услышать. Никакое описание тут не годится! Он как-то рассказывал мне, что однажды ему предложили заменить солиста, который по какой-то причине не смог приехать, за два дня до концерта. Играть нужно было концерт Сен-Санса, который он играл столько раз. «Я открыл ноты — сказал он — и начал работать над ним так, как будто увидел его впервые!» И меня он учил с самого начала не только тому, как играть на виолончели, но КАК ЗАНИМАТЬСЯ!»

Самые сложные в виртуозном отношении пьесы удавались ему легко и быстро.

Всесоюзный конкурс дал возможность показать своё мастерство большому кругу музыкантов. Его заметили. Оценили. И Аншелевич получает свою первую серьёзную работу. Его приглашают в Харьков (в то время столицу Украины) работать в Государственном Трио Украины им. Бетховена. Харьков был одним из старейших культурных центров Украины, в котором вели преподавательскую и исполнительскую деятельность «звёзды», как мы бы сейчас сказали, музыкальных деятелей. По его словам, это и подтолкнуло его к преподаванию, так как по тогдашним правилам профессора ВУЗов не имели права играть в ансамблях с музыкантами, которые не преподавали. Аншелевич был просто вынужден начать свою преподавательскую деятельность. Мог ли он тогда предположить, что это станет любимым делом всей его жизни?

Государственное Трио им. Бетховена, в котором началась концертная деятельность Аншелевича, было основано скрипачом Виктором Марковичем Гольдфельдом в 1931 году. Ученик знаменитого педагога Леопольда Ауэра, он в 1917 году выступает в ряде концертов вместе с композитором Каролем Шимановским и Генрихом Густавовичем Нейгаузом. С 1918 года работает в Харьковской консерватории, где преподает класс скрипки, квартета и камерного ансамбля. В первоначальном составе в трио участвовали Н.Б. Ландесман (фортепиано), В.М. Гольдфельд (скрипка), И.М. Гельфандбейн (виолончель), педагоги музыкально-драматического института. После ряда концертов в 1932 году Наркомпромс Украины присвоил ему имя «Государственного трио им. Бетховена».


Работа в Государственном Трио — большая честь для молодого музыканта и замечательная школа игры в ансамбле. Сохранилась афиша одного из концертов Трио, датированная 1935 годом. Вечер посвящён Бетховену. Государственный симфонический оркестр Украины под управлением дирижёра Германа Адлера исполняет Четвёртую симфонию Бетховена. Солирует в концерте — Трио. Они исполняют Тройной концерт для фортепиано, скрипки и виолончели Бетховена. И завершается концерт исполнением Увертюры Леонора (3-я). В списке солистов Государственного Трио – имя В. Аншелевича.

Вот они, истоки мастерства и любви к камерной музыке, которые В.Ц. Аншелевич пронесёт через всю жизнь и сумеет вложить в своих учеников и студентов.

В 1934 году Харьковская филармония организует концертные бригады для поездки по КВЖД. Музыкантам предстоял долгий и длинный путь. Чтобы попасть в армию легендарного военноначальника Блюхера, где музыканты давали концерты, им надо было пересечь всю огромную страну советов с запада на восток в тряских вагонах с ограниченными удобствами. Сколько могла длиться такая поездка? Не одну неделю, это точно. А ведь надо было ещё и заниматься. Для музыканта даже один день без упражнений на инструменте — потерянный день. Трудно представить, как у них получалось заниматься в таких условиях... Зато какой разноголосый гул музыкальных инструментов стоял в вагоне! Музыканты не потеряли своей квалификации, и концерты прошли успешно. По окончанию поездки все они были награждены памятными значками «Бойцу КВЖД». Эта награда была очень дорога молодому музыканту, и он не расставался с ней до конца жизни. Аншелевич с гордостью носил этот значок на лацкане своего пиджака. На многих предвоенных и послевоенных фотографиях мы видим его с этим, увы, не сохранившимся до наших дней значком, ставшим коллекционной редкостью...


Второй Всесоюзный Конкурс

Харьков стал началом не только музыкальной карьеры. В этом городе Аншелевич встретил свою будущую жену и музыкального партнёра, с которой прожил всю жизнь. Молодая Мусия Шебшаевич привлекала своим обаянием и красотой. Прекрасно играла на рояле. Была студенткой Харьковского музыкального техникума. Да, они были совершенной парой. Оба молоды (Мусия на год младше), красивы, безумно увлечены музыкой. Он – виолончелист. Она – пианистка. Готовый камерный ансамбль! Вскоре они поженились. Стоял холодный февраль 1934 года. Но эту дату, 17 февраля, они запомнят на всю жизнь. Родилась новая семья. А ещё раньше — музыкальный дуэт. Мы можем себе представить, как интересно были заполнены дни молодых музыкантов в музицировании, посещениями концертов замечательных музыкантов, которыми так богат был Харьков в то время.


В 1935 году Аншелевич уезжает в Ленинград. Он допущен играть на Втором Всесоюзном конкурсе музыкантов-исполнителей. Это уже само по себе достижение. Ведь в конкурсе принимают участие самые лучшие молодые музыканты со всей страны. А их не мало! Пианист Яков Флиер, скрипачи Давид Ойстрах, Елизавета Гилельс. Скоро они станут знаменитыми не только на всю страну, но и за рубежом.

На это раз Аншелевич удостоен похвального отзыва от струнной секции и получает документ, который гласит: «В результате всесоюзного соревнования на конкурсе, организованном наркомпроссами советских социалистических республик и состоявшемся в гор. Ленинграде с 17 февраля по 3 марта 1935 г. тов. (здесь вписано от руки) Аншелевич Владимир (снова печатно) удостоен похвального отзыва струнной секции (последние два слова снова от руки).

Председатель струнной секции жюри конкурса /АЛЬТШУЛЛЕР/ (подпись от руки)

Члены струнной секции жюри

Ленинград, 3 марта 1935 г.»

И внизу документа ещё восемнадцать подписей, среди них М. Ямпольский, П. Столярский, В. Гольдфельд и другие...

Стоит отметить, что один из членов жюри конкурса, подписавший похвальную грамоту, хорошо известный в Харькове музыкант и скрипач, В.Гольдфельд, организатор и участник «Государственного трио им. Бетховена», в котором Аншелевич работает, заменив первого виолончелиста И.М. Гельфандбейна. А имя Петра Соломоновича Столярского хорошо всем известно, как основоположника советской скрипичной школы. Члены жюри — корифеи советского музыкального искусства!

Итак, несколько вех:

1929 г (1930?) - переезд в Москву

1933 г. - участие в первом Всесоюзном конкурсе

1934 г. - переезд в Харьков и женитьба

1935 г. - участие во втором Всесоюзном конкурсе

1936 г. - переезд в Баку.

Не правда ли, какая насыщенная событиями жизнь?

У Аншелевича есть семья, есть интересная работа. Наверно, появились и друзья. Но судьба вдруг берёт крутой поворот.

От имени Узеира Гаджибекова Аншелевич получает предложение на работу в Азербайджанской консерватории. И семья молодых музыкантов в 1936 году переезжает в Баку (столицу Азербайджанской республики).

Скромная квартира на втором этаже на улице Петра Монтина стала приютом для молодой семьи на долгие годы (правда до нее они какое-то время жили неподалёку от площади Азнефть, вблизи бульвара), вплоть до отъезда в Израиль в 1992 году. Расположена она была очень удачно, всего в пяти минутах ходьбы до консерватории, которая в начале своего существования обитала на улице Максима Горького, где позже обосновалось музучилище, и только в 1939 году переехала в новое, специально для неё выстроенное здание на улице Димитрова. Идти туда тоже было делом пяти минут для вечно занятого преподавателя и концертного деятеля. Но прервём ненадолго рассказ о молодом виолончелисте, чтобы дать представлении о столице Азербайджана того времени.

Немного истории

Баку. Он и молодой и древний в то же время. Его вторая молодость началась, когда в 1859 году, после разрушительного землетрясения в Шемахе, губернский центр перенесли в Баку. Но самое важное, что случилось с городом — это начало нефтедобычи, после чего Баку стал развиваться необычайно быстрыми темпами и из захолустного городишка превратился в нефтестолицу, дававшую в то время почти половину мировой добычи нефти!

«Со всех концов России и из-за границы в Баку стекались люди разных национальностей в поисках работы и счастья.» Капиталы Нобеля и Ротшильда, пущенные в оборот, приумножали богатство города. Помогали благоустройству. И город расцвёл, как восточная красавица.

Появились прекрасные архитектурные сооружения. И среди них — летний дом для общественных собраний по проекту архитектора Г.М. Тер-Микелова в 1912 году. Разные музыкальные коллективы проводили в нём концерты. И через четверть века, в 1936 году, была создана государственная филармония, которой было суждено стать центром музыкальной жизни столицы. Однако, не будем торопить события.


В начале было слово...

И слово это принадлежало выдающемуся деятелю Азербайджанской культуры, писателю и композитору Узеиру Гаджибекову. Без него не состоялся бы наш рассказ. И кто знает, привелось бы нам познакомиться с его героем...

Азербайджанцы – музыкальный, талантливый народ. Ашуги (певцы), кеманчисты, таристы... носители народного творчества, основанного на импровизации и передающихся по наследству от одного музыканта к другому песен и инструментальных мелодий. Нотной грамоты не знал никто. Да она и не нужна была. Каждый музыкант был и исполнителем, и творцом одновременно. Восточные напевы услаждали слух.

А город, ставший столицей республики, рос и хорошел не по дням, а по часам. Современники отмечали, что ни один город в России, и даже в Европе, не развивался с такой быстротой и великолепием. На старинные азербайджанские улочки шагнуло новое время. Восток смешался с Западом. Грянули перемены... И первым, кто почувствовал необходимость нового развития музыки, был Уз. Гаджибеков. Он обратился в Азербайджанский комиссариат народного просвещения с докладом о необходимости создания в республике высшего музыкального заведения. Его доклад был подробным и чётким. И по сути явился программой и уставом Азербайджанской консерватории. Узеир Гаджибеков заслуженно считается основоположником высшего музыкального заведения в Азербайджане.

25 мая 1919 года, с разрешения комиссариата, началось строительства Азербайджанской Государственной Консерватории. Годы начала АГК в разных документах и статьях немного разнятся (с 1919 по 1921). Строительство консерватории было не только архитектурным, но что гораздо более важнее – организационным. Много задач нужно было решать гораздо более серьёзных, чем в каком здании студенты будут постигать трудную науку музыкального исполнительства и сочинительства. Прошло двадцать лет, прежде чем даровитые азербайджанские архитекторы С.А. Дадашев и М.А. Усейнов реализовали свои творческие планы и город получил прекрасное здание нового учебного заведения.

Музыкантов было много. Но музыка и исполнение было без нот. Кто же научит нотной грамоте? Кто познакомит с западной культурой и искусством? Где взять преподавателей в только что открывшуюся консерваторию? И Уз. Гаджибеков приглашает лучших из лучших музыкантов, в основном из России и Украины.

И работа закипела. В числе первых создателей фортепианной школы – М. Пресман и И. Айсберг. Они и стали первыми ректорами консерватории. Правда, ненадолго. Музыкальное учреждение ещё только искало свои пути развития... Поэтому в первые годы часто сменялись руководители, пока ректором не стал сам Уз.Гаджибеков, душа и основоположник консерватории.

Естественно, что в 20-е 30-е годы учителями были педагоги – неазербайджанцы. Им ещё только предстояло вырастить национальные кадры. И сделали они это успешно. Класс виолончели преподаёт Леопольд Ростропович, отец гениального Мстислава Ростроповича, который родился в Баку уже после того, как Леопольд Ростропович приехал в Баку по приглашению Уз. Гаджибекова и параллельно с преподаванием в консерватории организовал первый в Азербайджане струнный квартет, где сам играл партию виолончели. А одиннадцатью годами позже, в 1936, приглашение на работу в консерватории получает молодой музыкант Владимир Аншелевич. Он ведёт класс специальности по виолончели и одновременно преподаёт в музыкальной школе. Когда 1938 году на основании этой школы открывается специальная школа для особо одарённых детей при консерватории, Аншелевич продолжает там работать. В этом же году в семье Аншелевича рождается первый сын, Юрий. Он тоже пойдёт по стопам отца, своего первого в жизни учителя. Но продолжит своё образование и окончит консерваторию в Москве у Галины Семёновны Козолуповой, а аспирантуру вначале у Святослава Кнушевицкого, а после его смерти – у Мстислава Ростроповича.

Начало концертной и преподавательской деятельности в Баку

С первых же лет своей долгой жизни в Баку (больше полувека, точнее - 56 лет) Аншелевич занят по горло. Он работает в консерватории и, одновременно, в музыкальной школе-десятилетке, где ведёт класс виолончели и камерного ансамбля. С 1938 года занимает должность концертмейстера виолончельной группы Азербайджанского симфонического оркестра, (который в 1944 стал носить имя Уз.Гаджибекова) где работает в течение нескольких десятилетий с небольшими перерывами. Некоторое время работал и в Оперном театре.

Продолжается и концертная деятельность. Аншелевич выступает с сольными и камерными концертами. За роялем – его верная спутница, супруга Мусия Шебшаевич. Сохранилась афиша их совместного выступления в Клубе Бакинского Пехотного Училища им. С.Орджоникидзе. 37-й год. Весна. 11 апреля. Концерт начинается поздно, в полдесятого вечера. Очевидно потому, что надо дождаться окончания занятий молодых курсантов, дать им возможность немного отдохнуть, привести себя в порядок перед концертом... Концерт в двух отделениях. Программа, которую им предстоит прослушать, серьёзная. Имена многих композиторов они услышат впервые. Эккельс, Нардини, Фрескобальди... Не менее экзотично должны звучать для уха молодых солдат названия: Сонатина, Adagio Cantabile,Токката... И, наконец, жемчужина виолончельной классики — Вариации на тему Rococo Петра Ильича Чайковского. (В текст афиши закралась ошибка. Вместо «Вариации» напечатано «Вариация». Простим невежество наборщиков.)

Аншелевич регулярно выступает как солист с Азербайджанским Симфоническим Оркестром, участвует в сонатных концертах с пианистами М.Бреннером и В.Козловым, участвует в трио с М.Бреннером и скрипачом С.Шаком, в квартете с С.Шаком, Л.Россомахиным и М.Рейтихом.

В 1955 Аншелевич утверждён в должности и.о. доцента, а в 1958 получает звание доцента. Этому назначению предшествовали большие неприятности. В конце сороковых годов ему пришлось пережить увольнение с работы.

«В разгар "борьбы с космополитизмом" в Москве, – вспоминает сын Аншелевича, Вадим, — группа ведущих преподавателей Консерватории была уволена за "злостный зажим национальных кадров" в 1949 году. Это было следствием постановления ЦК Партии Азербайджана, опубликованном в Бакинском Рабочем, где имена некоторых из этих преподавателей были перечислены. Через несколько лет большинство их было восстановленное в Консерватории. Можно считать, что моему отцу, также как и другим членам этой группы, повезло. По стандартам того времени увольнение было очень легким наказанием».

В то страшное время акции по борьбе с космополитизмом развернулись по всей стране Советов, по всем пятнадцати республикам. Поэтому не удивительно, что и в Азербайджане пронеслись, как смерч, наказания. И только после смерти Сталина, последовавшей в 1953 году, народ страны вздохнул чуть свободнее...


А незадолго до этих страшных событий, в 1946 (или 1947) году, сделано памятное фото. На нём запечатлена группа преподавателей Аз. Гос. Консерватории. В первом ряду сидят гобоист доцент В.А. Князьков, скрипач профессор С.Л. Бретаницкий, валторнист и теоретик профессор С.И. Берольский. За ними стоят скрипач А.А. Гроссман, виолончелист В.Ц. Аншелевич и скрипач/альтист М.В. Рейтих.

Эта официальная фотография, по-видимому, была сделана по поводу вручения правительственных наград В.А. Князькову и М.В. Рейтиху. На лацкане пиджака В.Ц. Аншелевича виден значок «Бойцу КВЖД», который он с гордостью носил в течение много лет.

По следам фотографии.

Весна, 1941 год

На сцене большого зала консерватории группа виолончелистов. Всего пятнадцать человек. Среди них две девочки. Возраст учеников самый разный: самым юным не больше десяти лет; тем, кто постарше — лет семнадцать, двадцать. Они стоят в два ряда. Посередине на стуле сидит их учитель, Владимир Цезаревич. За ними возвышается, блестя трубами, орган. Сорок первый год... Музыкальная жизнь продолжается. Хотя, идёт война. И консерватория отдана раненым. Аншелевич позже рассказывал, что раненые размещались даже в Большом зале консерватории (прямо на сцене перед органом, по воспоминаниям театрального режиссёра Гюльахмедовой). Улыбающиеся детские лица. Старшие, во втором ряду, более серьёзны, чуть напряжённо смотрят в камеру. Это класс В.Ц. Аншелевича. Возможно, они только что закончили концерт для раненых и теперь позирует для фотографа в полной тишине после отгремевших аплодисментов? А может, война ещё не началась и это последние счастливые предвоенные дни в мае перед летними каникулами? Ведь война началась лишь в июне, двадцать второго...

Моя догадка оказалась правильной, как позже мне стало известно. На оборотной стороне фотографии рукой Владимира Цезаревича написана дата и перечислены все, кто изображён на ней.


В первом ряду: Тюленева, Нона Гянджицан, Владимир Рубашевский, Назим Аливердибеков (стал композитором и, впоследствии – директором музшколы при консерватории), Юрий Чипаров, Владимир Векилов, Борис Гейман, Сабир Алиев (впоследствии – ведущий виолончелист и педагог Азербайджана).

В верхнем ряду стоят: Кадымов, Ильяс Гусейнов (в будущем профессор консерватории и концертмейстер контрабасовой группы Аз.Симф.оркестра им. Уз.Гаджибекова), Виктор Думанян, Абрам Нейман (в будущем профессор консерватории и музыкант Аз.Симф. Оркестра им. Уз.Гаджибекова), Анатолий Филатов, Николай Винокуров, Павел Погосов.

На обороте карточки написано: Весна, 1941 год. А фотография была сделана после классного концертного выступления учеников музыкальной школы при консерватории. Владимир Цезаревич устраивал такие концерты своих учеников каждый годы. Традиционным номером программы был исполнение Гимна Давыдова его учениками в унисон.

Многих я знаю, как преподавателей консерватории, где я училась позже, через три десятка лет. Все они, без исключения, стали видными музыкантами, продолжателями дела своего учителя, В.Ц. Аншелевича.

Ещё одна фотография...

1947 год

Та же сцена Большого зала консерватории. Так же расположились в два ряда виолончелисты со своими инструментами. Это явно послевоенное фото. За спинами молодых музыкантов всё так же возвышается орган. Но поверх него натянуто огромное полотно, на котором изображён генералиссимус, победивший в грозной войне врага. Правда, видны только его ноги, но по лампасам на брюках не трудно догадаться, кому они принадлежат (и как только фотограф не побоялся обрезать голову и туловище грозного лидера страны?). Рядом с Аншелевичем (он сидит в привычной позе: одна нога закинута на другую, руки мирно скрещены на коленях) стоит мальчик. Он самый маленький и юный в этом ансамбле. Ему лет девять-десять. Это старший сын Владимира Цезаревича, Юра. Своё первое концертное выступление он сделал, когда ему было всего девять лет. А уже в пятнадцатилетнем возрасте, когда Юра был в девятом классе музыкальной школы, отец привёз его в Москву, чтобы показать Галине Семёновне Козолуповой, замечательной виолончелистке и педагогу. В числе её выдающихся учеников были прославившиеся на весь мир Наталия Гутман, Ю. Туровский и многие другие. Игра школьника произвела такое впечатление, что Козолупова немедленно согласилась принять его в ЦМШ (при Московской консерватории). Юрий закончил школу через год (в 1955 г.) и сразу же был принят в Московскую Консерваторию, где продолжил учёбу в её классе. Будучи аспирантом (вначале в классе С. Кнушевицкого, а потом, когда тот скончался, в классе М.Ростроповича), Юрий Владимирович стал лауреатом Всероссийского конкурса. Юрию Владимировичу Аншелевичу предстоит играть в лучшем оркестре столицы страны, Государственном Симфоническом Оркестре СССР под управлением Светланова. После эмиграции в Америку, он работал и продолжает работать заместителем концертмейстера группы виолончелей знаменитого Даллаского Симфонического оркестра.

Из самых старших студентов, за спиной Аншелевича стоят: Сабир Алиев, Абрам Нейман и Сара Карганова. Количество участников концерта чуть меньше, чем на первой фотографии: одиннадцать. Аншелевич приветливо улыбается. Война окончилась. Подрастает сын. Он рядом. И он продолжит дело отца.

Но Аншелевич счастлив не только сыном. Подрастают его питомцы, которым суждено играть на сценах всего мира.

И ещё одна фотография...

Она сделана ровно через год, в 1948, после классного концерта. Число студентов убавилось до пяти. Зато прибавился рояль. А за ним сидит аккомпаниатор, молодая симпатичная женщина, Мусия Иосифовна Шебшаевич. Рядом с ней её муж, В.Ц. Аншелевич. Фоном всё так же служит орган, частично завешанный портретом Сталина (опять видны только его ноги и краешек шинели). На обороте фотографии надпись: «Студенты АзГос Консерватории участники концерта посвящённого К.Ю. Давыдову».

За роялем стоят Гянджецан Нона, Алиев Сабир, Абрам Нейман, Рубашевский Вова и Разумовский Витя.

Юные улыбающиеся лица. И учителя совсем ещё молодые. Война окончилась. У Владимира Цезаревича довольная улыбка на лице. Значит, ученики хорошо сыграли на концерте.

Дадим слово ученикам

«Помнится, — вспоминает Владимир Бабин, — говорил он, что в детстве он любил, как и другие мальчишки, побегать, поиграть в мяч, поплавать в речке — да мало ли что ещё... И он постепенно выработал систему занятий, которая позволяла ему успеть всё. «Одного только — говорил он — я никогда не мог себе позволить: придти к Миньяру с невыполненным заданием».

В ведическом учении, философии Древней Индии, этот принцип известен, как принцип экономии усилий, или «делать меньше и совершать больше». Знал ли Аншелевич этот древний закон? Или же пришёл к нему сам? Интересный вопрос... Но ответа на него уже нельзя получить. Хотя, В. Бабин уверен, что он пришёл к этому сам. И впоследствии сумел научить этому золотому качеству многих своих учеников, в частности его самого. Даже я, учась в МГ Консерватории, мог за короткое время сделать очень многое: например: Концерт Хачатуряна 1-я часть — за одну неделю. Потом выступление на классном вечере Галины Семёновны (разумеется наизусть). Симфония-Концерт Прокофьева (целиком) – 2 недели, да ещё болел пару дней в это время, и опять выступление. Это всё — ШКОЛА АНШЕЛЕВИЧА! – с восхищением вспоминает ученик и друг своего учителя В. Бабин.

Он, кстати, никогда не говорил общие слова, был конкретен. Например, вместо того, чтобы, как многие другие педагоги, сказать: «Ты знаешь, это место не звучит – тебе надо ещё поработать над ним», он мгновенно выяснял: почему не звучит, показывал, как это должно было быть и что надо делать, чтобы это получилось. Обычно, он предлагал попробовать используемые им способы занятий прямо на уроке и «шероховатое» место в 99,9 случаях из 100 сразу начинало получаться. Разумеется, потом нужно было работать над этим дома, но ученик уже знал – что делать!

Много сил и внимания отдавал В.Ц. Аншелевич своим ученикам и студентам. Часто, по примеру своего педагога, Миньяра, приглашал к себе домой для дополнительных занятий. Но такой чести удостаивались не все, а самые талантливые и трудолюбивые. Те, из которых мог выйти толк. Зачем растрачивать драгоценное время на лентяя? Случалось, что такой метод «избирательности» возмущал родителей ученика. Одна мамаша четвероклассника даже решилась пожаловаться директору музыкальной школы Атакишиеву, что Аншелевич уделяет её сыну меньше внимания, чем другим (говорилось конкретно о Вове Бабине). На что Аншелевич с достоинством ответил: «Можете ли Вы сказать, что урок Вашего сына когда-нибудь длился меньше, чем положенные 45 минут, или я занимаюсь с ним недобросовестно? — Нет. — Значит, он получает полноценный урок. А если я уделяю больше времени (бесплатно!) тем, кто лучше занимается – это уже, я думаю, никого не должно касаться. Сколько минут продолжается урок? Сорок пять? Отлично. Ни одной минуты меньше, но и больше тоже, я не трачу на вашего сына». И директор согласился с ним. Спор был решён без дальнейших проблем.

В небольшой двухкомнатной квартирке профессора в первой комнате стоял книжный шкаф, кресло и журнальный столик с уютной лампой под широким абажуром. Там и располагались ученики и студенты, пришедшие позаниматься. А потом, если хватало времени, были интересные разговоры, скромное угощение с чаем и печеньем, и всегда хорошее настроение.


Ещё одна отличительная черта педагога Аншелевича — он не был эгоистом. Да, через его руки прошло много способных и талантливых учеников. Но наступал такой момент, когда Аншелевич понимал, что для дальнейшего успешного развития ученику лучше покинуть его, своего педагога, иногда даже и семью, любимый город. И тогда он отправлял его в Москву, Мекку советского студенчества. Так случилось с собственным сыном, Юрием, который продолжил своё образование в Московской консерватории. Так получилось и с Владимиром Бабиным, которого Аншелевич самолично отвёз в Москву, чтобы показать блестящему педагогу и виолончелистке С. Козолуповой.

Владимир остался в Москве навсегда, пока не переехал в Америку (уже взрослый, с семьёй, и много позже). В. Бабин имеет основания называть его своим вторым отцом, столько сил и внимания отдал ему Аншелевич. «Ты мог бы и здесь учиться и заканчивать консерваторию, – сказал ему тогда Владимир Цезаревич. — Но надо, чтобы тебя окружали такие музыканты, которых ты должен стараться превзойти». В связи с этим его любимое изречение — «быть первым не на деревне, а первым в городе»

И судьба школьника старших классов была решена. Семья Бабина оплатила расходы на поездку в Москву. Три дня ехали поездом Аншелевич и Володя из Баку в Москву. Неделю вместе провели в Москве. С нескрываемой любовью Владимир называет Аншелевича своим вторым отцом.

Преподавательская деятельность

В 1960 году в АГК была создана кафедра камерного ансамбля. Первым её руководителем стал замечательный виолончелист, и педагог И.М. Тури. Но с 1962 год по 1976 год ею руководит В.Ц.Аншелевич. Именно в эти годы закладываются основы творческого и организационного становления кафедры.

Это время с благодарностью запечатлено в истории Азербайджанской музыки на сайте Бакинской Музыкальной Академии (как позже была переименована Консерватория им. Уз.Гаджибекова).

“И молодые, и их старшие товарищи по кафедре, безусловно, знают и помнят, что успехи кафедры во многом обусловлены заслугами тех, кого уже нет среди нас. Это виолончелисты: А.С.Шварц, В.Ц.Аншелевич, И.М.Турич, С.Г.Алиев, А.Х.Нейман; скрипач А.А.Садыхов.

Своей преданностью музыке они оставили о себе добрую и заслуженную память».

Не менее важную и интересную часть работы составляло преподавание в музыкальной школе при Консерватории. Созданная в 1938 году по инициативе Уз.Гаджибекова и под руководством Кёкябханум, она питала и пополняла творческие кадры высшего музыкального заведения Азербайджана молодыми талантами, бережно взращиваемые учителями десятилетки (как сокращённо называли её бакинцы).

Среди многих преподавателей и профессоров десятилетки, особую роль отводит Аншелевичу в своих воспоминаниях профессор Бакинской Музыкальной Академии Азер Абдуллаев: «Замечательным педагогом был профессор В.Ц. Аншелевич, один из основоположников азербайджанской виолончельной школы»

Дадим слово ученикам

Если бы даже и удалось найти имена всех, абсолютно всех музыкантов, которые попали в орбиту педагогической деятельности Владимира Цезаревича Аншелевича, этой статье не было бы конца и края, так много их было в разное время, ведь круг учеников и студентов не ограничивался лишь одним, родным инструментом, виолончелью. Благодаря камерному ансамблю, и виолончелисты, и скрипачи, и пианисты, и альтисты — все называют Аншелевича своим учителем. Даже вокалисты!

Знаменитый на всю страну певец, Муслим Магомаев, в своей книге «Любовь моя – мелодия» отдаёт дань педагогическому мастерству виолончелиста, профессора Бакинской консерватории, В.Ц. Аншелевича. Муслим Магомаев с теплом вспоминает об их встрече:

В те же годы меня приметил превосходный виолончелист, профессор Бакинской консерватории Владимир Цезаревич Аншелевич, о котором не однажды лестно отзывался и Мстислав Ростропович.

Меня и поразило, и смутило необычайно эмоциональное отношение профессора к моим вокальным данным: «Голос у тебя дай Бог!..» Но тут же Аншелевич назвал мой главный недостаток - я пою так, как будто хочу убить всех своим звуком. На что я с некоторой бравадой подтверждал этот свой изъян: «Да, я хочу петь как итальянцы. У итальянцев именно такие «голоса – с напором». – «С напором петь хорошо, но певцу надо быть музыкантом. Петь как инструмент, например как виолончель. Она ближе всего к человеческому голосу.

И профессор Аншелевич стал безвозмездно, может быть, ради любви к делу, ради творческого интереса, давать мне уроки. Занимались мы месяцев пять. Он не вмешивался в вокал, не ставил голос (это было заботой Сусанны Аркадиевны), а показывал, как филировать голос - убирать звук, учил обращать внимание на ремарки автора: если пиано, то и надо петь пиано, если меццо-форте, то именно так, а не иначе. А если, скажем, крещендо, то и надо усиливать звук без срыва, плавно.

Всем этим техническим премудростям он учил меня долго и терпеливо. Это позже, как следует поучившись, я позволял себе вольности с авторскими пометками, а тогда это была необходимая школа».

Я решила привести здесь эту большую цитату потому, что она очень точно характеризует Владимира Цезаревича Аншелевича не только как музыканта, но и как человека, у которого на первом месте всегда была музыка. Человека, который не мог оставаться равнодушным не только к своим ученикам. И если он мог помочь советом, Аншелевич это делал с любовью и удовольствием.

Эльдар Искендеров, Народный Артист Азербайджана, профессор консерватории, провёл не так много времени в классе Аншелевича, всего лишь первые два года в школе-десятилетке. И потом у него было много великолепных преподавателей. Но первые уроки запомнились навсегда и оставили неизгладимый след в памяти.

«Что касается школы, делится воспоминаниями Эльдар Искендеров, — мне очень повезло как с педагогами, так и с системой образования, поставленной в те далёкие времена у нас в Азербайджане.

Я столкнулся с двумя направлениями в музыкальном образовании – одно из них большее внимание уделяло технической стороне и профессиональным навыкам. В первую очередь это можно сказать про время моего обучения в классе проф. В.Ц. Аншелевича — прекрасного специалиста в постановке рук, знатока многих секретов в технологии и в частности в штрихе стаккато. Он делился этими секретами со мной и уделял большое внимание системе домашних занятий».

«Я бы добавил, – (Вл. Бабин), — что Владимир Цезаревич уделял огромное внимание музыкальной стороне тоже: фразировка, чувство формы, воспитание хорошего вкуса, но он никогда не навязывал свою трактовку произведения, поддерживал индивидуальность ученика. Я помню, как мой друг, виолончелист Карэн Мелик-Степанов, и я играли у В.Ц. в камерном классе Сонату Э.Каппа. Карэн играл её в героическом плане, а я — в лирическом. И В.Ц. поддерживал каждого из нас».

Гюльшен Аннагиева, пианистка, окончившая А.Г.Консерваторию в 1984 году, с особым теплом вспоминает своих учителей, которые сформировали её не только как музыканта, но и как личность. В их числе — В.Ц. Аншелевич.

“В данном случае, удача мне улыбнулась и в моей жизни появились замечательные Учителя: Е.И. Портнова, Е.Е. Крупкина, В.Ц. Аншелевич, И.А. Гуделис, Э.Ю. Сафарова, И.В. Абезгауз, О.Е. Фельзер, Ф.Караев, и еще многие удивительные личности, которые, может быть, не преподавали мне фактически, но так, или иначе, помогли и научили меня чему-то важному.
Так вот, если повезёт и такой Учитель появится, то он обязательно увлечёт ребёнка в мир прекрасного, и тогда этому маленькому человечку уже не «избежать» этого, такого необходимого, влияния искусства (музыки), которое в дальнейшем будет не только дарить счастье общения с классиками, но даже защищать от всего сложного и негативного.”

Концертная деятельность

Многому ли может научить педагог, забывший о самом главном: как играть на инструменте, который преподаёшь? Такое не могло случиться с Аншелевичем. Виолончель — продолжение его самого, способ и средство самовыражения. Нет, наверно и эти слова не годятся. Просто Аншелевич не мог жить, не играя на виолончели. Игра в Государственном симфоническом оркестре им. Уз.Гаджибекова расширяла горизонты в его сольной и камерной деятельности. Но, чтобы не потерять форму (интонацию и звукоизвлечение), он поддерживал её домашними занятиями.

Концертмейстером виолончельной группы в Гос. симфоническом оркестре Аншелевич был продолжительное время, с 1938 года по начало 60-х годов. И в тоже время Владимир Цезаревич не оставляет концертную деятельность вплоть до своего отъезда из Баку.

В 1987 году В.Ц.Аншелевич дал ряд концертов в консерватории, в музучилище и школе при консерватории, где выступал вместе со своими бывшими студентами, а теперь уже коллегами по творчеству. В тот год широко отмечалось семидесятилетие Октябрьской Революции. И на афишах было напечатано посвящение этому эпохальному в то время событию. К тому же, эта дата совпала с семидесятипятилетием Аншелевича.

Впрочем, музыканта интересовала в первую очередь творческая сторона. Со свойственным ему вниманием, и даже педантизмом, очень тщательно продумывалась и отбиралась программа для концерта. В него вошли Трио Си-бемоль Мажор Бетховена, Соната Ре-Мажор Мясковского для виолончели и ф-но, и Грига Соната ля минор для виолончели и ф-но. В концерте приняли участие скрипач Бабаев Спартак и пианистки Людмила Беккер, Камила Джафарова и Ирина Казарова. Все они прошли длинный путь ученичества в музучилище и консерватории к этому завершающему концерту в ансамбле со своим Учителем.

Зал музучилища им. Асафа Зейналлы был переполнен студентами и преподавателями из консерватории и самого музучилища, — вспоминает Людмила Беккер. — Казалось, вся музыкальная общественность Баку присутствует на этом концерте старого музыканта, отдавшего немало сил, а главное, пылкого сердца, музыкальному развитию города, ставшего за много лет родным. Идея концерта принадлежала Владимиру Цезаревичу. Он собрал своих самых любимых бывших учеников и объявил о своём желанием играть с ними. Репетировали подолгу и много. Бывшие ученики были уже сложившимися музыкантами. И главное внимание отдавалось музицированию и координации звука. Все словно вернулись в незабываемые студенческие годы...

По традиции два раза в году проводились концерты класса профессора Аншелевича в консерватории с его участием. Но и помимо них Владимир Цезаревич выступал в сонатных концертах, в трио.

26 марта 1988 года состоялся концерт в Музее Искусств. В программе вечер Брамса. На фотографии, на фоне афиши на стене Музея, мы видим В.Ц. Аншелевича с зачехлённой виолончелью в руке. Рядом участницы концерта: Наргиз Алиярова и Саадат Сафарова. Наргиз Алияровой предстоит стать преемницей своего учителя. Она поступила в его класс, когда была в девятом классе Средней специальной музыкальной школы им. Бюль-бюля и продолжила своё обучение у него в консерватории. Именно ей профессор Аншелевич доверил вести свой класс камерного ансамбля.

«В 1992 году Аншелевич эмигрировал в Израиль. Уезжая, Владимир Цезаревич переговорил с ректором консерватории Фархадом Бадалбейли и сказал ему, что я, по его мнению, являюсь тем человеком, которому он мог бы доверить свой класс, и который смог бы продолжить его педагогические традиции. Таким образом, я в 24 года получила самый блестящий в консерватории класс по камерному ансамблю».

С разрешения профессора Бакинской Музыкальной Академии, Заслуженного артиста Азербайджанской республики, Лауреата Международного конкурса Доктора философии Наргиз Алияровой я продолжу запись её воспоминаний.

«Владимир Цезаревич не был просто педагогом для меня. Он был другом, советчиком, я могла обсуждать с ним как творческие, так и личные проблемы. Очень часто мы занимались у него в маленькой квартире на Петра Монтина. А после урока начиналось чаепитие. Владимир Цезаревич знал, как я люблю орешки в глазури, и обязательно у него всегда был запас этого лакомства для меня. Все дни рождения Аншелевича мы справляли большой дружной компанией. Он влил в меня уверенность в себе, поддерживал меня, даже когда выпадали не очень удачные выступления, но обязательно строго говорил мне, что я должна проанализировать, почему получилось не очень хорошо, чтобы не повторить в будущем тех же ошибок и извлечь из этого выгоду.

Когда он уехал, а затем и вскоре скончался, я потеряла не только Учителя, но и близкого друга. С тех пор прошло 19 лет, но я ни разу не прошла по улице Петра Монтина (ныне Алиовсата Гулиева). Я не могу проходить по этой улице и не зайти в такой знакомый подъезд, а зайти не к кому...»

У него сложился творческий союз с Аделей Маиловой, окончившей консерваторию в 1974 году. В течение десяти лет, с 1981 по 1990 год, они систематически выступали в камерном дуэте. Их концертный репертуар был обширен и включал в себя не только произведения русской и зарубежной классики, но и азербайджанских композиторов. Газеты отмечали, что «творческое общение с В.Ц.Аншелевичем оказало большое влияние на рост исполнительского мастерства А.Маиловой и оставило неизгладимый след в её профессиональной биографии. Во время молдавских гастролей местная пресса назвала их совместную творческую деятельность «союзом зрелости и молодости».

Не забыты и виолончельные ансамбли. Но теперь это не только ученические, но и профессиональные коллективы. Аншелевич создал виолончельный квартет, в котором вместе с ним играли преподаватели школы и консерватории: Абрам Нейман (один из его бывших студентов), Лиля Мусаэлян и Таля Рохлина. С 1970 по 1980 год их квартет выступает с концертами в Баку.

В 1989 году состоялся творческий вечер профессора В.Ц. Аншелевича, в котором принял участие широко известный в Азербайджане Государственный Камерный Оркестр им. К. Караева под управлением Народного артиста Аз.ССР Назима Рзаева. Владимир Цезаревич исполнял Вариации на тему «Рококо» П.И. Чайковского. Вступительное слово прочёл, как всегда, его ученик и коллега Абрам Нейман. И снова Музей Искусств дружелюбно предоставил зал для концерта.

Ещё одна интересная подробность в жизни и творчестве этого многогранного человека. В 1984 году В.Ц. Аншелевич выступает в Москве с докладом на Всесоюзной научно-практической конференции, посвящённой 100-летию со дня рождения С.М.Козолупова, выдающегося виолончелиста и одного из основателей советской виолончельной школы. С его дочерью, Галиной Семёновной Козолуповой, Аншелевич был знаком давно, ещё со времён Всесоюзного конкурса музыкантов исполнителей в 1933 году, где она завоевала 2-ю премию, разделив её с Арнольдом Феркельманом. Именно к ней, спустя много лет, Аншелевич привёз своего старшего сына, Юрия, а несколькими годами позже и своего ученика В.Бабина для продолжения учёбы.

Дадим слово ученикам

Одной из любимых учениц Владимира Цезаревича была Ирина Плоткина. Мы были знакомы с ней ещё с детских лет. Вместе поступали в школу для одарённых детей при консерватории и не поступили с первого раза в первый класс. Потом мы опять поступали в неё же после окончания семилетней музыкальной школы. Ира поступила в восьмой класс, а я опять не прошла и только через пару лет поступила в девятый класс. (Не легко было пробиться в «одарённые»...) Ну а потом мы вновь встретились уже в классе камерного ансамбля доцента Аншелевича. У Иры была хорошая техника, красивый звук. Казалось, что она легко извлекает его из своей блестящей лаком скрипки. Не помню, чтобы Владимир Цезаревич делал ей много замечаний. Ещё юной девочкой, старшеклассницей, она была принята на работу в Азербайджанский Государственный Симфонический оркестр, где сидела за одним пультом со своим учителем, Ефимом Барштаком. Позднее (я тогда уже работала в оркестре), в 1978 году, её назначили концертмейстером оркестра. А ведь ей тогда исполнилось только тридцать лет!

Аншелевич как-то раз сказал Ире, что игра в оркестре не только не помешала ей (иногда у музыкантов слегка портится интонация, к примеру), но помогла в развитии качеств настоящего солиста оркестра.

Хотя, справедливости надо отметить, он многократно говорил Бабину о различиях между солистами и оркестрантами. Его слова: «между заместителем концертмейстера и концертмейстером — большая дистанция. А между концертмейстером и солистом — настоящая пропасть». Но ведь не каждому суждено стать солистом. Ирина Плоткина (в замужестве – Гаркави) со временем была удостоена высокого звания Заслуженного Деятеля Искусств Азербайджана.

В классе у Аншелевича она играла не только сонаты для скрипки с фортепьяно (обычная программа для камерного ансамбля). Был организован фортепианный квинтет, где партию первой скрипки играла Ира Плоткина, вторую скрипку играла Гала Товбина, за роялем была Сана Кокотова, Миша Заславский – альт, а виолончельную партию исполнял сам Владимир Цезаревич Аншелевич.

Всегда в гуще молодёжи, он никогда не казался старым. Высокий, худощавый, подтянутый (оказывается, он занимался спортом; летом плавал в бассейне, зимой катался на лыжах в Грузии на горнолыжном курорте Бакуриани, и, как вспоминает В.Бабин, «в молодости ездил на мотоцикле, а потом, когда руководство АГК попеняло ему, что это как-то «не солидно», часто ездил на велосипеде»). На крупном носу поблёскивают очки в золотистой оправе. Неспешная речь красивого баритона. Внимательный умный взгляд. Полное внимание к собеседнику, будь он ребёнок, или взрослый человек. Ученики и студенты обожали его. Но и побаивались. Авторитет его был непререкаем. И говорил он не только приятные вещи. Мог и обругать. Услышать от него похвалу было не легко, но зато особенно ценно и приятно.

Речь его была яркая и образная. Нередко приводил сравнения сопоставления с обычной жизнью.

«Деточка, Моцарт – это бульон! Там всё видно!» – любил он объяснять ученикам, как играть Моцарта.

Или же приводил нам пример, что хорошая хозяйка не будет подчищать крошки с неубранного стола при гостях. Так и мы должны играть без помарок, чтобы слушатели не догадывались, сколько «грязи» мы вычистили, пока наша игра не заблестела всеми красками и чистотой интонации. (Кстати, для девочек это был ещё и хороший урок ведения домашнего хозяйства.) Или же приводил в пример цирковых артистов, которые даже после головоломного трюка улыбаются (мол, любой это сможет!) и — «вуаля»! — раскланиваются. Другими словами, слушатели не должны даже подозревать, какой огромный труд стоит за внешней легкостью и свободой игры. Чтобы музыка радовала и восхищала, а исполнители добились заслуженного успеха.

Отъезд

В начале девяностых годов четой Аншелевичей было принято решение уехать из Баку. То время было неспокойным для республики, переломным в её судьбе. Многие жители столицы покинули Баку, разъехались в разные страны. Аншелевич с женой Мусией Иосифовной решили уехать в Израиль, где уже обосновались многие наши музыканты. Но отъезд по разным причинам откладывался. И только в конце 1992 года, в ноябре, они уехали из Баку. Тогда же на таможне произошёл печальный инцидент с виолончелью, которой так дорожил Владимир Цезаревич. Её отобрали, хотя на руках музыканта было разрешение на вывоз инструмента. Надо добавить, что виолончель была куплена на собственные деньги В.Ц. Аншелевича за много лет до его отъезда из республики.

Трудно сказать, как повлияло это горестное событие на здоровье Владимира Цезаревича, уже тогда больного неизлечимой болезнью. Но через несколько месяцев его не стало...

Он скончался на руках верной своей спутницы, Мусии Иосифовны, и сына Вадима.

Печальная история виолончели

Под таким заголовком, вскоре после отъезда четы Аншелевичей появилась в Баку статья в газете «Баку» в феврале 1993 года. В ней рассказывалась удивительная и трагичная для музыканта судьба его виолончели. Рассказала её директор Государственного музея музыкальной культуры Азербайджана и председатель экспертной комиссии Алла Гаджиагаевна Байрамова (вместе с Э. Искендеровым и А.Нейманом, но о них газета не упоминает).

Вкратце, в статье идёт речь о том, что с марта 1990 года музей занимался экспертизой музыкальных инструментов, вывозимых за рубеж, с целью выявить наиболее ценные, вывоз которых нежелателен для республики. «Одним из таких отъезжающих оказался заслуженный деятель искусств республики, профессор консерватории В.Ц. Аншелевич. Он обратился к нам в сентябре прошлого года (1992 года. - примечание автора), перед отъездом в Израиль, с просьбой осмотреть его инструмент. Осмотрев данную виолончель, мы её атрибутировали следующим образом: на этикетке внутри её запись — Комитет по делам искусств при Совнаркоме СССР, ниже сокращённая строчка — экспериментальная мастерская музыкальных инструментов под руководством... и далее этикетка была повреждена. Всё это было отпечатано типографским способом. А ниже этикетки было написано чернилами — 1940 год. Этот факт сам по себе не удивителен, поскольку эта мастерская имела свои готовые этикетки, которые приклеивала не сразу, а дата и другие данные, которые могут меняться, вписывались уже рукой. Плюс ещё на внутренней стороне обечайки (боковушки) было написано: Я.И. Косолапов, 1940 год. Тоже чернилами.

В итоге, мы дали такое заключение: во-первых, это тот самый инструмент, на котором долгие годы играл профессор Аншелевич, во-вторых, оценили приличное качество инструмента, имеющего, однако, ряд недостатков, потому и являющегося оркестровым.» (Позвольте прервать здесь цитату, чтобы напомнить, как на Первом Всесоюзном конкурсе именно вследствие недостатков этой виолончели, Аншелевичу пришлось играть на одолженной на несколько дней чужой, но прекрасного качества виолончели.) Продолжим цитировать статью.

«Но тем не менее плохим его назвать нельзя. Скорее, это средний инструмент. Мы выдали разрешительный сертификат В. Аншелевичу, подтверждаемый подписями, печатями и запломбировали инструмент для идентификации, что свидетельствует о том, что мы смотрели именно этот инструмент».

Казалось, все необходимые формальности выполнены. Получено разрешение на вывоз драгоценной — нет, не для республики, а для сердца Музыканта — виолончели. Беспокоиться не о чём. И Маэстро играет на ней свой последний, прощальный концерт в зале консерватории, где прошла вся его жизнь, где он воспитал не одно поколение музыкантов, которые пришли послушать его и участвовать вместе с ним в концерте. Запломбированная виолончель пела всё тем же проникновенным голосом. Но ни она, ни её хозяин и друг не знали, что звучит она в его руках в последний раз...

Виолончель замолкла навсегда.

На таможне, в ночь выезда Аншелевича за границу, её не пропустили.

Арестованная, она провела несколько лет в хранилищах таможни, пока наконец не попала в Музей, где её отреставрировали заботливые руки скрипачки Ольги Южаниной.

А через четыре месяца перестало биться сердце Виолончелиста.

Память

Азербайджанская республика не забыла своего музыканта, который в течение полувека работал в школе и консерватории, воспитав целую плеяду учеников; солировал в концертах и играл в многочисленных ансамблях со своими студентами и коллегами по работе, принимал деятельное участие в общественной жизни ставшего родным города Баку.

В апреле 1993 года, в музее Мустафаева (который находится прямо напротив филармонии, где Аншелевич проработал концертмейстером виолончелей не одно десятилетие) был дан концерт памяти В.Ц. Аншелевича. В нём приняли участие многие его ученики, в числе которых были Эльдар Искендеров, Эльмира Сафарова, пианистки Наргиз Алиярова, Эльнара Гашимова и скрипачка Тофа Бабаева. В зале музея, на стенах которого развешены живописные картины, на небольшом золоченом столике был установлен портрет В.Ц. Аншелевича, играющего на виолончели. Казалось, звуки музыки исходили от его поющей виолончели...

Но нет... Это играли его ученики, отдавая дань любви и уважения своему Учителю...

Слово признательности

Не так давно, разбирая свой архив семейных фотографий, я нашла фото, где запечатлены Владимир Цезаревич Аншелевич со своей супругой Мусией Иосифовной у меня дома в гостях накануне нашего отъезда в Америку. И мне захотелось напомнить всем нашим музыкантам и любителям симфонической музыки о человеке, который так много сделал для расцвета музыкальной культуры в Азербайджане.

Конечно, без помощи со стороны я бы никогда не написала этой статьи. Поэтому, хочу выразить особую благодарность в первую очередь его сыну, Вадиму Владимировичу Аншелевичу, который прислал мне множество фотографии и документов, снабдив бесценной информацией о детстве и молодых годах своего покойного отца. Эти фотографии помогли мне оживить сухие факты рассказов и документов, приблизить и рассмотреть лицо человека во времени длившемся больше, чем полвека...

Моя глубокая благодарность Эльдару Искендерову, профессору консерватории, работающему ныне в Турции. Он не забыл своего учителя, сохранил его архив, который был вручён ему Аншелевичем перед отъездом в Израиль. Эльдар переслал мне копии некоторых документов и фотографии. Всё это очень помогло мне в работе над этой статьёй.

Вадим Аншелевич познакомил меня с другом своего детства, учеником отца, Владимиром Бабиным, который в настоящее время проживает в Америке и играет в симфонических оркестрах. Мы живём в разных штатах, но это не помешало нашей переписке и разговорам по телефону. Много интересного рассказал мне Владимир. Я бесконечно благодарна ему за то, что он не жалея своего времени, и не взирая на большую занятость, поделился со мной многими фактами биографии Аншелевича и во многом раскрыл мне его, как человека.

Отдельная благодарность Ире Плоткиной (Гаркави). Мы с удовольствием вспоминали с ней молодые годы, нашего любимого учителя Аншелевича... Она и здесь работает в нескольких симфонических оркестрах, концертмейстер Вашингтонского оркестра и Арлингтонского симф. Оркестра.

Людмила Беккер с которой мы играли в ансамбле у В.Ц. Аншелевича оказала неоценимую услугу, вспоминая годы, прошедшие в классе камерного ансамбля. Благодаря учёбе и потом работе в Бакинском Музыкального Училища им. Асафа Зейналлы она переиграла огромный материал камерного ансамбля, сонаты и трио. Она рассказала мне о том, что В.Ц. Аншелевич был председателем Государственной комиссии Бакинского музучилища, где принимал экзамены у студентов. С восторгом и теплотой она делилась со мной воспоминаниями о любимом Учителе.

1912 4 ноября родился В.Ц. Аншелевич

1920 начал учиться в Тбилисской консерватории у Миньяр-Белоручев

1929 поездка с Цомыком и Феркельманом в Москву и Ленинград с концертами

1929-30 уезжает в Москву

1933 Первый Всесоюзный конкурс музыкантов-исполнителей в Москве

1933 работа в Харькове в Гос. Трио.

1934 поездка с концертной бригадой по ВКЖД. Награждён памятным знаком.

1934 женитьба на М.И. Шебшаевич

1935 участие во Втором Всесоюзном конкурсе музыкантов-исполнителей в Ленинграде. Награждён похвальной грамотой.

1936 переезд в Баку по приглашению Уз. Гаджибекова. Работа в консерватории.

1937 сольный концерт в клубе Бак. Тех училища

1938 работа в школе при консерватории и в консерватории Баку

1938 концертмейстер виолончельной группы Аз. Гос. Симфонического оркестра

1938 сент. 10 рождение сына Юрия

1944 май 7 рождение сына Вадима

1962-1976 руководит кафедрой камерного ансамбля в консерватории.

1972 апрель 19 получает звание Заслуженного деятеля искусств Аз. ССР

1981-1990 концерты в камерном ансамбле с Аделей Маиловой.

1984 делает доклад на Всесоюзной научной конференции посвящённой 100-тию С.М. Козолупова.

1990 (?) Юбилейный концерт в музее Мустафаева

1992 декабрь отъезд в Израиль.

1993 март 27 В.Ц. Аншелевич скончался в Беэр-Шеве.


Source: Ада Моисеевна Цодикова
 

Сайт:

http://7iskusstv.com/2012/Nomer4/Codikova1.php