Получить забытый пароль
Энциклопедия / Биографический справочник Древности и Средневековья
Изменить категорию | Все статьи категории
Франсуаза-Атенаис де Монтеспан
(1641 год - 27 мая 1707)
Франсуаза Атенаис де Монтеспан - фаворитка короля Людовика XIV (с 1678 года). До 1687 года пользовалась расположением монарха. От Людовика XIV имела троих детей, впоследствии узаконенных. Ее место заняла мадам де Ментенон.
О самых знаменитых куртизанках Людовика XIV Французского довольно метко сказано, что Лавальер любила его, как любовница, Ментенон - как гувернантка, а Монтеспан - как госпожа. Последняя, среди многих других, которым удалось завоевать сердце любвеобильного короля, пожалуй, представляет наибольший интерес.
Происходила она из старинного рода (ее отцом был Габриэль де Рошешуар, герцог де Мортемар), как и другие знатные дамы того времени, воспитывалась в монастыре. Ее мать, Диана де Грансень, старалась привить дочери принципы благочестия.
В девятнадцать лет Франсуаза-Атенаис стала придворной дамой королевы и прибыла в Версаль. Она ходила к причастию каждый день, чем внушило набожной королеве-испанке высокое мнение о своей добродетели. Однако в то же время она сочетала набожность со светским непостоянством.
В возрасте двадцати двух лет она вышла замуж за дворянина из своей провинции, маркиза де Монтеспана. Он был моложе ее на год. Это был блестящий брак, который соединил родовитость, положение в обществе и могущество. Супругам была предоставлена возможность жить вместе или поблизости друг от друга.
Но маркиза де Монтеспан решила рискнуть и подняться еще выше, когда увидела, какой роскошью окружена любовница короля Луиза де Лавальер. Считая, что во всем превосходит соперницу, маркиза сделала ее мишенью своих острот. В скором времени старания прекрасной интриганки увенчались успехом - она была замечена Людовиком и сделала все для того, чтобы вытравить образ спокойной и нежной Лавальер из сердца короля.
И это удалось ей. Однако открытой связи с королем предшествовали долгие супружеские баталии. Маркиз де Монтеспан оказался весьма неуступчивым мужем. Как рассказывает мадам де Монпансье, это был необыкновенный человек, который при всех непочтительно высказывался в адрес короля, проявлявшего склонность к его супруге, устраивал ей бурные сцены и награждал пощечинами. Правда, и Людовик вел себя крайне несдержанно, ссылаясь при этом на Библию, а именно на пример царя Давида. Он без обиняков заявил маркизу, что тот должен отдать ему жену, иначе Бог покарает его.
Маркизу страшно злило, что ее муж откровенно рассказал о ее проказах всем придворным: «Я стыжусь, что моя обезьяна вместе с ним развлекает чернь!» Высказывания маркиза произвели сенсацию при дворе, и даже Людовик, при всем его властолюбии, почувствовал себя задетым и оскорбленным тем, что не осмеливался открыто преследовать человека, чья жена стала его любовницей...
Когда маркиз узнал, что его старания получить жену обратно бесполезны, а хлопоты при дворе грозят ему преследованиями со стороны тайной службы короля, он одел в траур весь свой дом, сам сел в черную карету, распрощавшись с родственниками, друзьями и знакомыми. Он вовремя скрылся, так как в это самое время король уже искал предлог, чтобы подвергнуть его судебному преследованию.
Итак, признанная всеми новая куртизанка короля с ее безграничным влиянием, самовлюбленная и честолюбивая, стала надеждой и ужасом придворных, министров, генералов. Она тотчас добилась возвышения своей родни. Само собой разумеется, что ее отец стал губернатором Парижа, а брат - маршалом Франции. В ее салоне собирались сливки аристократии и мира искусств. Она покровительствовала Расину и Буало, добилась пенсии для старого Корнеля, помогала Люлли. Она знала, в чем нуждались художники и поэты. Сен-Симон со всей возможной скрупулезностью и объективностью описывал события при дворе: «Она всегда была превосходной великосветской дамой, спесь ее была равна грации и благодаря этому не так бросалась в глаза...»
Мадам де Севинье в письме к своей дочери описывала платье, подаренное одним из богатых и галантных придворных фаворитке: «Золото на золоте. Вышитое золотом, окаймленное золотом, а все это перевито золотом, и все это перемешано с золотыми вещичками, а все вместе составляет платье из необыкновенной ткани. Надо было быть волшебником, чтобы создать такое произведение, чтобы выполнить эту немыслимую работу...»
В Версале маркиза занимала на первом этаже двадцать комнат, а королева на втором - одиннадцать. Старшая статс-дама де Ноай несла шлейф маркизы, а шлейф королевы - простой паж. При выездах ее сопровождали лейб-гвардейцы. Если она отправлялась куда-либо по стране, ее должны были приветствовать лично губернаторы и интенданты, а города посылали ей подношения. За ее запряженной шестеркой каретой следовала такая же с придворными дамами. Затем следовали тележки со скарбом, 7 мулов и 12 человек конного конвоя...
Такой женщине, конечно же, были необходимы и подобающие апартаменты. И она получила их. Ее резиденцией стал замок в Кланьи, второй Версаль, кстати, расположенный совсем не далеко от первого. Правда, сначала Людовик велел построить в Кланьи лишь небольшой загородный дом для своей возлюбленной, но когда маркиза увидела его, она объявила, что для какой-нибудь оперной певички его бы вполне хватило...
Маркиза родила королю семерых детей, которые по указу Парламента были признаны его законными детьми: старшего сына он произвел в герцоги Мэна и дал ему поместья и привилегии, старшую дочь выдал замуж за герцога Бурбонского, а другую - за своего племянника, герцога Шартрского, будущего регента.
Но при этом великолепии и могуществе, при всех этих бесконечных празднествах, которые устраивались самой маркизой или в ее честь, только в первые годы ее влияние было несомненным. Зная непостоянство Людовика, ей следовало опасаться появления более молодой, а также более красивой и умной соперницы. Маркиза никогда и ни в чем не была уверена, она постоянно была окружена толпой врагов и завистников. Многих раздражали ее высокомерие и острый язык, за ней постоянно следили, чтобы обо всем доносить королю и таким образом спровоцировать тихий дворцовый переворот. К этому заранее велись приготовления, и всегда под рукой была какая-нибудь дамочка, заветным желанием которой было занять место фаворитки.
Любовь и страсть Людовика к маркизе длились годы. Но уже в 1672 году гордая маркиза страдала от ревности. Она пребывала, как замечала мадам де Севинье, в неописуемом состоянии духа: в течение двух недель не показывалась перед двором, писала с утра до вечера и все рвала в клочья перед сном... И никто не сочувствовал ей, хотя делала она немало добра. Через три года, когда все тревоги как будто улеглись и Людовик к ней вернулся, все повторилось - и значительно серьезнее. Людовик вдруг впал в глубокую набожность, наблюдательные люди сделали вывод - он пресытился маркизой...
Час окончательного прощания Людовика с Монтеспан еще не наступил, так же как и окончательное воцарение Ментенон. Даже когда мадам де Людр была облагодетельствована королем, он снова вернулся к своей прежней возлюбленной.
Король и его возлюбленная в последующие месяцы были более близки и общались чаще, чем когда-либо прежде. Казалось, чувства прежних лет вернулись, все былые опасения исчезли, и любой мог с уверенностью утверждать, что никогда не видел более прочного ее положения. Однако какая-то тайная мысль терзала фаворитку, выражалось это в постоянном беспокойстве. Она всегда была страстным игроком в карты, а в 1678 году ее азарт стоил ей более 100000 экю ежедневно. В Рождество она потеряла уже 700000 талеров, однако поставила на три карты 150000 пистолей и отыгралась.
Ей исполнилось тридцать восемь лет, и ее могла вытеснить соперница, годящаяся ей в дочери. В марте 1679 года она просила аббата Гоблена помолиться за короля, стоявшего на краю глубокой пропасти. Этой глубокой пропастью была восемнадцатилетняя мадемуазель де Фонтанж, с волосами цвета спелой ржи, огромными светло-серыми бездонными глазами, молочной кожей и розовыми щечками. По словам современников, она вела себя как настоящая героиня из романов. Как Людр и Лавальер, она была придворной дамой королевы и, по свидетельству Лизелотты фон дер Пфальц, была прелестна, как ангел. Родственники послали ее ко двору, чтобы она составила себе счастье как раз благодаря своей красоте.
Однако Людовик любил своих подруг не так, как они хотели, а так, как ему больше нравилось. Он не разрешил мадам де Монтеспан покинуть двор по собственному желанию. И как прежде Лавальер должна была послужить триумфу Монтеспан, так теперь она сама должна была служить фоном для новой фаворитки. Она хотела удалиться, надеясь, что в будущем, через определенное время, король опять обратит на нее внимание.
На озаренном королем-Солнцем небосклоне всходила новая ослепительная звезда. Нежные чувства, проявляемые Людовиком к юной маркизе де Фонтанж, ни для кого уже не были секретом, и промедление грозило Монтеспан безжалостной отставкой. Трижды она пробиралась в заброшенную церковь, чтобы возлечь нагой на холодную каменную столешницу. Перерезав во славу Асмодея и Астарота горло очередному младенцу, аббат Гибур трижды наполнял кровью колдовскую чашу, которую, согласно ритуалу черной магии, ставил между ног королевской любовницы, а колдовство все не действовало.
Господство Фонтанж длилось не более двух лет. Уже в конце июня 1681 года она умерла от воспаления легких, осложненного потерей крови при родах. И умерла убежденная, что отравлена своей соперницей. Людовик думал так же и хотел было распорядиться о вскрытии, однако родственники герцогини выступили против этого. Установить истинную причину смерти не удалось. Несмотря на это, версия об отравлении получила распространение, и многие склонялись к ней.
Еще в 1676 году, в период заигрывания короля с Субиз и Людр, Монтеспан прибегла к помощи месс прямо в жилище Ла Вуазен, чародейки и изготовительницы ядов. На два кресла был уложен матрац, рядом поставлены два табурета, а на них - светильники со свечами. Гибур прибыл в своем одеянии для месс и прошел в заднюю комнату, а затем Вуазен впустила маркизу, над телом которой он должен был служить мессу. Монтеспан пробыла у Вуазен с одиннадцати часов вечера до полуночи. Снова был принесен в жертву ребенок, а при заклинаниях произнесены имена Людовика де Бурбона и Монтеспан. Подробности жертвоприношения настолько ужасны, что можно было бы усомниться в их правдивости, если бы они не были еще раз подтверждены различными свидетельскими показаниями...
В 1676 году маркиза не ограничилась только «черной мессой» для поддержания своего могущества, она послала двоих колдуний в Нормандию, к некоему Галле, занимавшемуся производством ядов и любовных напитков. Галле дал свой порошок. И снова маркиза ощутила волшебное могущество примененного ею средства: Людр потеряла благоволение короля, и Людовик вернулся к ней, своей прежней возлюбленной. Затем король увлекся молодой и прекрасной Фонтанж, и позднее во время следствия дочь Ла Вуазен рассказывала Ларейни, что, когда она стала старше, мать заставляла ее присутствовать на читаемых для Монтеспан «черных мессах». Мать говорила, что в это время маркиза беспокоилась больше всего и требовала от нее помощи, а матери было очень сложно осуществить это. Можно было догадаться, что речь шла о жизни короля... У Монтеспан в самом деле была мечта - лишить жизни оставившего ее любовника и его новую пассию. Сначала ла Вуазен хотела пропитать порошком его одежду или то место, где он должен был сидеть, чтобы он в конце концов ослабел и умер. Однако потом она выбрала другое средство, показавшееся ей более надежным.
Когда все открылось, король был сражен. Его многолетняя возлюбленная, мать его детей, обвинялась в ужасных преступлениях! В августе 1680 года Лувуа, желавший во что бы то ни стало спасти Монтеспан, устроил ей встречу с королем. Ментенон, наблюдавшая за ними издали, заметила, что она очень волнуется. Сначала маркиза плакала, затем засыпала всех упреками, заявила, что все это ложь и что она пошла на эти преступления только потому, что ее любовь к королю была необъятной.
Не только Лувуа, но и Кольбер, который незадолго до этого выдал свою младшую дочь замуж за племянника Монтеспан, и даже сама Ментенон пытались смягчить судьбу когда-то всемогущей фаворитки. И прежняя возлюбленная короля не была отлучена от двора, только сменила свои огромные апартаменты на первом этаже Версаля на другие, подальше от основной резиденции короля. Теперь король посещал ее и беседовал с ней только в присутствии других дам...
Однако Севинье, которая, конечно, не могла заглянуть за кулисы, отмечала, что Людовик очень сурово поступил с Монтеспан. Маркиза получила королевскую пенсию в 10000 пистолей (100000 франков) и с тех пор уединенно проводила свои дни в Бурбоне, в Фонтрево, в своих родовых владениях в Антене, но прошло много лет, прежде чем она окончательно покорилась своей судьбе. Ей было очень трудно отказаться от блеска высшего света, в котором проходила ее жизнь. Однако в конце концов маркиза решилась на это. Она посвятила себя раскаянию и искуплению. В 1691 году она поселилась в ею же самой основанном монастыре Святого Иосифа и здесь, как рассказывает Сен-Симон, ежедневно каялась и пыталась искупить свои грехи. В мае 1707 года она исповедалась в присутствии слуг, попросила прощения за все свои злодеяния, получила отпущение грехов и умерла.
Король очень холодно воспринял известие об ее кончине, и когда герцогиня Бургундская заметила ему это, он отвечал, что, с тех пор как изгнал маркизу, он решил больше никогда не встречаться с ней, как будто она умерла для него еще тогда...
Source: sayuri
Атенаис де Монтеспан
23.6.2007Франсуаза-Атенаис де Монтеспан
(1641 год - 27 мая 1707)
Франсуаза Атенаис де Монтеспан - фаворитка короля Людовика XIV (с 1678 года). До 1687 года пользовалась расположением монарха. От Людовика XIV имела троих детей, впоследствии узаконенных. Ее место заняла мадам де Ментенон.
О самых знаменитых куртизанках Людовика XIV Французского довольно метко сказано, что Лавальер любила его, как любовница, Ментенон - как гувернантка, а Монтеспан - как госпожа. Последняя, среди многих других, которым удалось завоевать сердце любвеобильного короля, пожалуй, представляет наибольший интерес.
Происходила она из старинного рода (ее отцом был Габриэль де Рошешуар, герцог де Мортемар), как и другие знатные дамы того времени, воспитывалась в монастыре. Ее мать, Диана де Грансень, старалась привить дочери принципы благочестия.
В девятнадцать лет Франсуаза-Атенаис стала придворной дамой королевы и прибыла в Версаль. Она ходила к причастию каждый день, чем внушило набожной королеве-испанке высокое мнение о своей добродетели. Однако в то же время она сочетала набожность со светским непостоянством.
В возрасте двадцати двух лет она вышла замуж за дворянина из своей провинции, маркиза де Монтеспана. Он был моложе ее на год. Это был блестящий брак, который соединил родовитость, положение в обществе и могущество. Супругам была предоставлена возможность жить вместе или поблизости друг от друга.
Но маркиза де Монтеспан решила рискнуть и подняться еще выше, когда увидела, какой роскошью окружена любовница короля Луиза де Лавальер. Считая, что во всем превосходит соперницу, маркиза сделала ее мишенью своих острот. В скором времени старания прекрасной интриганки увенчались успехом - она была замечена Людовиком и сделала все для того, чтобы вытравить образ спокойной и нежной Лавальер из сердца короля.
И это удалось ей. Однако открытой связи с королем предшествовали долгие супружеские баталии. Маркиз де Монтеспан оказался весьма неуступчивым мужем. Как рассказывает мадам де Монпансье, это был необыкновенный человек, который при всех непочтительно высказывался в адрес короля, проявлявшего склонность к его супруге, устраивал ей бурные сцены и награждал пощечинами. Правда, и Людовик вел себя крайне несдержанно, ссылаясь при этом на Библию, а именно на пример царя Давида. Он без обиняков заявил маркизу, что тот должен отдать ему жену, иначе Бог покарает его.
Маркизу страшно злило, что ее муж откровенно рассказал о ее проказах всем придворным: «Я стыжусь, что моя обезьяна вместе с ним развлекает чернь!» Высказывания маркиза произвели сенсацию при дворе, и даже Людовик, при всем его властолюбии, почувствовал себя задетым и оскорбленным тем, что не осмеливался открыто преследовать человека, чья жена стала его любовницей...
Когда маркиз узнал, что его старания получить жену обратно бесполезны, а хлопоты при дворе грозят ему преследованиями со стороны тайной службы короля, он одел в траур весь свой дом, сам сел в черную карету, распрощавшись с родственниками, друзьями и знакомыми. Он вовремя скрылся, так как в это самое время король уже искал предлог, чтобы подвергнуть его судебному преследованию.
Итак, признанная всеми новая куртизанка короля с ее безграничным влиянием, самовлюбленная и честолюбивая, стала надеждой и ужасом придворных, министров, генералов. Она тотчас добилась возвышения своей родни. Само собой разумеется, что ее отец стал губернатором Парижа, а брат - маршалом Франции. В ее салоне собирались сливки аристократии и мира искусств. Она покровительствовала Расину и Буало, добилась пенсии для старого Корнеля, помогала Люлли. Она знала, в чем нуждались художники и поэты. Сен-Симон со всей возможной скрупулезностью и объективностью описывал события при дворе: «Она всегда была превосходной великосветской дамой, спесь ее была равна грации и благодаря этому не так бросалась в глаза...»
Мадам де Севинье в письме к своей дочери описывала платье, подаренное одним из богатых и галантных придворных фаворитке: «Золото на золоте. Вышитое золотом, окаймленное золотом, а все это перевито золотом, и все это перемешано с золотыми вещичками, а все вместе составляет платье из необыкновенной ткани. Надо было быть волшебником, чтобы создать такое произведение, чтобы выполнить эту немыслимую работу...»
В Версале маркиза занимала на первом этаже двадцать комнат, а королева на втором - одиннадцать. Старшая статс-дама де Ноай несла шлейф маркизы, а шлейф королевы - простой паж. При выездах ее сопровождали лейб-гвардейцы. Если она отправлялась куда-либо по стране, ее должны были приветствовать лично губернаторы и интенданты, а города посылали ей подношения. За ее запряженной шестеркой каретой следовала такая же с придворными дамами. Затем следовали тележки со скарбом, 7 мулов и 12 человек конного конвоя...
Такой женщине, конечно же, были необходимы и подобающие апартаменты. И она получила их. Ее резиденцией стал замок в Кланьи, второй Версаль, кстати, расположенный совсем не далеко от первого. Правда, сначала Людовик велел построить в Кланьи лишь небольшой загородный дом для своей возлюбленной, но когда маркиза увидела его, она объявила, что для какой-нибудь оперной певички его бы вполне хватило...
Маркиза родила королю семерых детей, которые по указу Парламента были признаны его законными детьми: старшего сына он произвел в герцоги Мэна и дал ему поместья и привилегии, старшую дочь выдал замуж за герцога Бурбонского, а другую - за своего племянника, герцога Шартрского, будущего регента.
Но при этом великолепии и могуществе, при всех этих бесконечных празднествах, которые устраивались самой маркизой или в ее честь, только в первые годы ее влияние было несомненным. Зная непостоянство Людовика, ей следовало опасаться появления более молодой, а также более красивой и умной соперницы. Маркиза никогда и ни в чем не была уверена, она постоянно была окружена толпой врагов и завистников. Многих раздражали ее высокомерие и острый язык, за ней постоянно следили, чтобы обо всем доносить королю и таким образом спровоцировать тихий дворцовый переворот. К этому заранее велись приготовления, и всегда под рукой была какая-нибудь дамочка, заветным желанием которой было занять место фаворитки.
Любовь и страсть Людовика к маркизе длились годы. Но уже в 1672 году гордая маркиза страдала от ревности. Она пребывала, как замечала мадам де Севинье, в неописуемом состоянии духа: в течение двух недель не показывалась перед двором, писала с утра до вечера и все рвала в клочья перед сном... И никто не сочувствовал ей, хотя делала она немало добра. Через три года, когда все тревоги как будто улеглись и Людовик к ней вернулся, все повторилось - и значительно серьезнее. Людовик вдруг впал в глубокую набожность, наблюдательные люди сделали вывод - он пресытился маркизой...
Час окончательного прощания Людовика с Монтеспан еще не наступил, так же как и окончательное воцарение Ментенон. Даже когда мадам де Людр была облагодетельствована королем, он снова вернулся к своей прежней возлюбленной.
Король и его возлюбленная в последующие месяцы были более близки и общались чаще, чем когда-либо прежде. Казалось, чувства прежних лет вернулись, все былые опасения исчезли, и любой мог с уверенностью утверждать, что никогда не видел более прочного ее положения. Однако какая-то тайная мысль терзала фаворитку, выражалось это в постоянном беспокойстве. Она всегда была страстным игроком в карты, а в 1678 году ее азарт стоил ей более 100000 экю ежедневно. В Рождество она потеряла уже 700000 талеров, однако поставила на три карты 150000 пистолей и отыгралась.
Ей исполнилось тридцать восемь лет, и ее могла вытеснить соперница, годящаяся ей в дочери. В марте 1679 года она просила аббата Гоблена помолиться за короля, стоявшего на краю глубокой пропасти. Этой глубокой пропастью была восемнадцатилетняя мадемуазель де Фонтанж, с волосами цвета спелой ржи, огромными светло-серыми бездонными глазами, молочной кожей и розовыми щечками. По словам современников, она вела себя как настоящая героиня из романов. Как Людр и Лавальер, она была придворной дамой королевы и, по свидетельству Лизелотты фон дер Пфальц, была прелестна, как ангел. Родственники послали ее ко двору, чтобы она составила себе счастье как раз благодаря своей красоте.
Однако Людовик любил своих подруг не так, как они хотели, а так, как ему больше нравилось. Он не разрешил мадам де Монтеспан покинуть двор по собственному желанию. И как прежде Лавальер должна была послужить триумфу Монтеспан, так теперь она сама должна была служить фоном для новой фаворитки. Она хотела удалиться, надеясь, что в будущем, через определенное время, король опять обратит на нее внимание.
На озаренном королем-Солнцем небосклоне всходила новая ослепительная звезда. Нежные чувства, проявляемые Людовиком к юной маркизе де Фонтанж, ни для кого уже не были секретом, и промедление грозило Монтеспан безжалостной отставкой. Трижды она пробиралась в заброшенную церковь, чтобы возлечь нагой на холодную каменную столешницу. Перерезав во славу Асмодея и Астарота горло очередному младенцу, аббат Гибур трижды наполнял кровью колдовскую чашу, которую, согласно ритуалу черной магии, ставил между ног королевской любовницы, а колдовство все не действовало.
Господство Фонтанж длилось не более двух лет. Уже в конце июня 1681 года она умерла от воспаления легких, осложненного потерей крови при родах. И умерла убежденная, что отравлена своей соперницей. Людовик думал так же и хотел было распорядиться о вскрытии, однако родственники герцогини выступили против этого. Установить истинную причину смерти не удалось. Несмотря на это, версия об отравлении получила распространение, и многие склонялись к ней.
Еще в 1676 году, в период заигрывания короля с Субиз и Людр, Монтеспан прибегла к помощи месс прямо в жилище Ла Вуазен, чародейки и изготовительницы ядов. На два кресла был уложен матрац, рядом поставлены два табурета, а на них - светильники со свечами. Гибур прибыл в своем одеянии для месс и прошел в заднюю комнату, а затем Вуазен впустила маркизу, над телом которой он должен был служить мессу. Монтеспан пробыла у Вуазен с одиннадцати часов вечера до полуночи. Снова был принесен в жертву ребенок, а при заклинаниях произнесены имена Людовика де Бурбона и Монтеспан. Подробности жертвоприношения настолько ужасны, что можно было бы усомниться в их правдивости, если бы они не были еще раз подтверждены различными свидетельскими показаниями...
В 1676 году маркиза не ограничилась только «черной мессой» для поддержания своего могущества, она послала двоих колдуний в Нормандию, к некоему Галле, занимавшемуся производством ядов и любовных напитков. Галле дал свой порошок. И снова маркиза ощутила волшебное могущество примененного ею средства: Людр потеряла благоволение короля, и Людовик вернулся к ней, своей прежней возлюбленной. Затем король увлекся молодой и прекрасной Фонтанж, и позднее во время следствия дочь Ла Вуазен рассказывала Ларейни, что, когда она стала старше, мать заставляла ее присутствовать на читаемых для Монтеспан «черных мессах». Мать говорила, что в это время маркиза беспокоилась больше всего и требовала от нее помощи, а матери было очень сложно осуществить это. Можно было догадаться, что речь шла о жизни короля... У Монтеспан в самом деле была мечта - лишить жизни оставившего ее любовника и его новую пассию. Сначала ла Вуазен хотела пропитать порошком его одежду или то место, где он должен был сидеть, чтобы он в конце концов ослабел и умер. Однако потом она выбрала другое средство, показавшееся ей более надежным.
Когда все открылось, король был сражен. Его многолетняя возлюбленная, мать его детей, обвинялась в ужасных преступлениях! В августе 1680 года Лувуа, желавший во что бы то ни стало спасти Монтеспан, устроил ей встречу с королем. Ментенон, наблюдавшая за ними издали, заметила, что она очень волнуется. Сначала маркиза плакала, затем засыпала всех упреками, заявила, что все это ложь и что она пошла на эти преступления только потому, что ее любовь к королю была необъятной.
Не только Лувуа, но и Кольбер, который незадолго до этого выдал свою младшую дочь замуж за племянника Монтеспан, и даже сама Ментенон пытались смягчить судьбу когда-то всемогущей фаворитки. И прежняя возлюбленная короля не была отлучена от двора, только сменила свои огромные апартаменты на первом этаже Версаля на другие, подальше от основной резиденции короля. Теперь король посещал ее и беседовал с ней только в присутствии других дам...
Однако Севинье, которая, конечно, не могла заглянуть за кулисы, отмечала, что Людовик очень сурово поступил с Монтеспан. Маркиза получила королевскую пенсию в 10000 пистолей (100000 франков) и с тех пор уединенно проводила свои дни в Бурбоне, в Фонтрево, в своих родовых владениях в Антене, но прошло много лет, прежде чем она окончательно покорилась своей судьбе. Ей было очень трудно отказаться от блеска высшего света, в котором проходила ее жизнь. Однако в конце концов маркиза решилась на это. Она посвятила себя раскаянию и искуплению. В 1691 году она поселилась в ею же самой основанном монастыре Святого Иосифа и здесь, как рассказывает Сен-Симон, ежедневно каялась и пыталась искупить свои грехи. В мае 1707 года она исповедалась в присутствии слуг, попросила прощения за все свои злодеяния, получила отпущение грехов и умерла.
Король очень холодно воспринял известие об ее кончине, и когда герцогиня Бургундская заметила ему это, он отвечал, что, с тех пор как изгнал маркизу, он решил больше никогда не встречаться с ней, как будто она умерла для него еще тогда...
Source: sayuri
| Сайт: | http://www.tonnel.ru/index.php?l=gzl&uid=281 |
