Получить забытый пароль
Энциклопедия / "Неизвестные" бакинцы
Изменить категорию | Все статьи категории
ВЕЧНО ВЛЮБЛЕННЫЙ АРАБЛИНСКИЙ
Это было 22 сентября 1906 года. Азербайджанские актеры, которые пользовались огромной популярностью в Дербенте, показали спектакль Н.Везирова "Мусибети Фахреддин". Неожиданно за кулисы пришла очаровательная девушка, с длинными косами. Актеры приметили ее еще на репетициях и на всех других спектаклях. Преодолевая смущение, запинаясь, девушка стала говорить о том, что восхищена спектаклем, о своей любви к сцене. Гусейнбале показалось, что эта исповедь готовилась давно, девушка боялась упустить что-то из выученного. Но никто ни разу ее не прервал. Гусейнбала был тронут до глубины души. Покрасневшая от волнения, девушка (она оказалась из известной дагестанской семьи - одной из дочерей генерала Араблинского (пишет известный театровед Аделя ханум Алиева в своей книге "Г.Араблинский" - А.Ш.) - поблагодарила всех и ушла, унеся с собой покой души Гусейнбалы. Влюбчивый по натуре, он был покорен и удивлен образованностью девушки - она говорила красиво и умно, о европейском и русском театрах, актерах, которых ей довелось увидеть. В этом ему увиделось некое знамение.
Об этой знаменательной встрече упоминает в своих мемуарах и актер Мурад Мурадов. О продолжении ее рассказывает также известный театровед Дж.Джафаров в книге "Азербайджанский драматический театр". "Возвращаясь с гастролей из Дербента, на небольшой станции "Араблинка" азербайджанские актеры, к своему удивлению, вновь встретили эту девушку, которая поднявшись в вагон, прошла в купе Гусейнбале Халафову и вручила ему цветы. Сказав ему о своей горячей любви к сцене, она сожалела, что не будучи вольна в своих поступках, не может стать актрисой. На следующей станции она сошла и села дожидавшую ее карету. Гусейнбала, прислонившись к окну, долго смотрел ей вслед. Они оба понимали, что между ними была огромная социальная пропасть, которую можно преодолеть только в ... два прыжка. Ведь она была дочерью прославленного и богатого генерала, а он сын простого матроса, погибшего во время шторма на Каспии.
Вернувшись в купе, он возбужденно крикнул: "Ее фамилия Араблинская, это произошло на станции "Араблинка!" В память об этой девушке я меняю свою фамилию и буду Араблинским. Так и родился его сценический псевдоним".
Родился Гусейнбала 17 марта 1881 году в бедной бакинской семье, которая все время боролась за кусок хлеба. Рос хилым, болезненным мальчиком, был молчалив и со сверстниками не дружил, гнетущая обстановка в семье сделала его одиноким. Добрая, но вечно озабоченная мать и тихая сестра - таким был его мир.
Когда подошло время, его по традиции определили на учебу в моллахану. Чтобы избежать наказаний палками, он учился прилежно. Как-то узнал, что есть в Баку 3-х классная русско-татарская школа, в которой замечательный педагог Габиббек Махмудбеков бесплатно учит детей бедняков. Ему тогда было 12 лет. Его приняли в школу и бесплатно выдали учебники. Учился Гусейнбала с удовольствием. Одновременно с ним в этой школе учился и Мирза Ага Алиев, будущий народный артист СССР. После окончания школы Габиббек рекомендовал Гусейнбалу в Михайловское городское училище.
Тогда он рассказал учителю о своей мечте стать артистом и попасть на учебу в высшее театральное училище. Это было в 1897 году. Учитель познакомил Гусейнбалу с Джангиром Зейналовым, который в своем домашнем театре репетировал в то время комедию "Везирь Ленкоранского ханства". Гусейнбале предложили сыграть в ней маленькую роль конюха Керима, на которую постановщик не мог найти исполнителя. Гусейнбала с радостью взялся за роль и ... провалил ее. Однако учителя почувствовали в нем способного юношу с упорным характером и не ошиблись.
Войдя в этот домашний театр, Гусейнбала спустя некоторое время стал звездой азербайджанской национальной сцены, кумиром зрителей и воспитал целую плеяду прекрасных актеров, в том числе Гусейнбалу Сарабского, Сидги Рухуллу, Аббаса Мирзы Шарифзаде, Марзию Давыдову, Ульви Раджаба и др. Вместе с Мирмахмудом Кязимовским Гусейнгулу посещали по возможности все русские драматические труппы, гастролирующие в Баку. В училище в то время работал старый педагог-грузин Дмитрий Яковлевич.
Когда Гусейнбала поделился с ним своей мечтой поехать на учебу в столицу, тот сказал: "Что ж, хорошо, ведь среди мусульманских артистов нет никого с законченным образованием". Он послал письмо в Петербургское театральное училище и стал готовить юношу к экзаменам. Но из Петербурга пришел отрицательный ответ - не так легко было тогда пробиться, будучи неимущим.
В то время Гусейнбала был единственным кормилицем матери и сестры, поэтому решил вместе с Кязимовским поступить в любительскую группу. Рекомендацию им дал Дж.Зейналов. Играя вторые роли, Гусейнбала усердно читал театральную литературу, драматические произведения, внимательно наблюдал режиссерскую работу А.Аллахвердова и Н.Везирова.
Как-то в театре шла читка новой пьесы Н.Везирова "Мусибети Фахреддин". Она очень понравилась Гусейнбале, и он стал мечтать об этой роли. Но пока ее играли другие. Гусейнбала аккуратно посещал все репетиции. Вряд ли тогда он думал, что пройдет не так много времени и создавая именно образ Фахреддина, он покорит зрителей.
В июле 1905 года труппа была на гастролях в Ленкоране. Еще на пароходе внезапно заболел Мурад Мурадов, исполнитель главной роли. Об отмене спектакля не могло быть речи, так как все билеты были проданы. Тогда, неожиданно для всех, к режиссеру Абульфату Вели подошел молодой Гусейнбала и попросил дать ему возможность показать себя в этой роли, которую он знал наизусть. К удивлению актеров, режиссер взял на себя ответственность и назначил его на эту роль. Через три часа, режиссер понял, что не ошибся. Молодой, никому неизвестный актер блестяще сыграл роль Фахреддина.
Ночью он вспоминал, как выйдя на сцену, с пересохшим от волнения горлом, какие-то доли секунды не мог вспомнить текст, а затем подняв голову увидел умоляющее лицо и руки суфлера, увидел переполненный зал...Вдруг его озарило. Монолог был прочитан так эмоционально, что последние слова утонули в громе аплодисментов. Для окружающих успех этого, несколько странного молодого человека был удивительным. Однако, когда начался сезон, Халафов в роли Фахреддина не был назван, несмотря на блестящее выступление в Ленкоране. Как-то к Гусейнбале домой пришли молодые люди и попросили оказать помощь в постановке комедии Н.Везирова "Имя есть, а самого нет" в Балаханском кружке любителей драматического искусства. Он, конечно, с удовольствием согласился, и спектакль прошел с успехом, его смотрело население не только Балаханы, но и других абшеронских селений. Это, пожалуй, был первый опыт Гусейнбалы в режиссуре.
Потом этот спектакль был показан в Баку в зале Морского собрания, чему Араблинский очень радовался. В конце 1906 года Гусейнбала увидел в труппе Кручинена спектакли "Отелло" и "Король лир". Кстати, "Отелло", как мне удалось установить в ходе подготовки материалов о жизни и творчестве Ульви Раджаба и Гусейнбалы Араблинского, впервые в Азербайджане, причем на азербайджанском языке в переводе Н.Везирова, было поставлено любителями провинциального театра в Шуше 22 августа 1904 года.
Спектакль прошел с большим успехом, и об этом писали газеты Москвы, Тифлиса и Баку.
В сезоне 1907 года, Гусейнбала, уже как режиссер, принимает смелое решение о постановке сложной шекспировской пьесы "Разбойники", которая была показана в тагиевском театре 6 ноября 1907 года. Спектакль получился успешным, особенно аплодировали зрители главному герою в исполнении Г.Араблинского. Другим нашумевшим спектаклям была постановка трагедии Ахвердиева "Ага Мухаммед шах Каджар". Вокруг этого спектакля, задолго до премьеры, царил ажиотаж. Все с нетерпением ждали постановки, которая состоялась 3 декабря того же года. Араблинский, имея проблему с женскими ролями, из-за отсутствия национальных актрис - попросил автора сделать пьесу для одних мужчин. Зрители восторженно приняли спектакль, большое впечатление произвели массовые сцены. Участник спектакля, народный артист СССР Гусейнгулу Сарабский писал: "В этот вечер Г.Араблинский впервые на азербайджанской сцене исполнил роль Ага Мухаммед шаха Каджара. Первым же своим выходом он покорил всех в зале. Я до сих пор не могу забыть того огромного впечатления, которое произвели на меня его жесты, дикция, особенно в сцене пожара в Тифлисе. Да, это была действительно артистическая игра!"
12 января 1908 года в Баку произошло событие, сыгравшее выдающуюся роль в развитии не только культуры азербайджанского народа, но и всего мусульманского Востока. Речь идет об опере Уз.Гаджибекова "Лейли и Меджнун". Наверное, мало кто знает, что первым режиссером- постановщиком этой оперы, по личной просьбе композитора, был Гусейнбала Араблинский. Билеты на спектакль были распроданы задолго до премьеры. Улица перед театром была заполнена народом, многие из которых приехали из районов республики, с огромным желанием попасть в театр. Великий композитор питал к Араблинскому личную симпатию. В статье, написанной к 20-летию со дня трагической гибели актера, вспоминая о знакомстве с ним, относяшемся к концу 1906 году, Узеир-бек писал о нем, как о личности, сыгравший огромную роль в зарождении и развитии профессионального театрального искусства в Азербайджане, о его всепоглашающей любви к искусству актера.
В свою очередь изумительная музыка оперы была частью души Араблинского. Стоя за кулисами, прислонившись к стене, он зачарованно слушал Меджнуна - Г.Сарабского - голос которого был буквально божьим даром (Гусейнгулу Сарабского я знал с детства, мы были соседями - А.Ш.).
Отчаяние Меджнуна передавались Араблинскому, очевидцы рассказывали, как слезы катились из его глаз, когда он слушал мольбу отца Меджнуна. Буря аплодисментов, неимоверный одобрительный гул и возгласы, сопровождали оперу и усилились к концу. На сцену вызывали всех создателей спектакля, заполнившую галерку тагиевского театра гимназисты и учащиеся реального училища выкрикивали имена создателей спектакля. Когда на сцену буквально вытолкнули режиссера-постановщика, зал содрогнулся от рукоплесканий. Араблинский сам подошел к У.Гаджибекову, который широко раскрыв руки, крепко обнял его, утопив в своих объятиях. По словам очевидцев, Баку не видел такого необычайного зрелища. Вечером Араблинского пригласили на традиционный банкет, но он вежливо отказался - хотелось побыть одному. У выхода его обступили коллеги, искренне поздравляя с потрясающим успехом. Высокий, молодой, красивый, он за короткое время достиг таких вершин, что достоин был зависти. А женщины были просто влюблены в него. У выхода из театра, как всегда его ждал знакомый файтонщик Агаверди-дайы. Но Гусейнбала, поблагодарил его, сказав, что хочет пройтись пешком с Дж.Зейналовым.
- Сегодня большой день в жизни нации, - сказал он, - У.Гаджибеков сделал большое дело - зажег огонь, а ты, Гусейнбала, вместе с Абдулрагимом Ахвердиевым и Гусейнгулу Сарабским превратили его в факел, который рано или поздно должен был загореться на Востоке, и он вспыхнул в нас. На другой день, несмотря на усталость, Араблинский появился в театре, как всегда аккуратно и чисто одетый, его умению носить костюм могли позавидовать многие. И никто не знал, о скудости его гардероба, о том, что у него был один единственный костюм, за которым он ухаживал, как за возлюбленной.
Весной Араблинский решил выехать на гастроли в Тифлис, туда же приехал и Алибала Абасов. Надо было найти помещение, заняться продажей билетов, хотя местные азербайджанцы уже были наслышаны о спектакле "Ага Мухаммед шах Каджар". Для репетиции выбрали дом, где жил Мирза Фатали Ахундов, на берегу Куры, а купец Гаджи Ашур снял для спектакля помещение Тифлисского Казенного театра. Задолго до начала спектакля – 26 марта - зал был забит до отказа, зрители стали свидетелями необычного исполнения Араблинским роли Каджара. По словам А.Алиевой: "Он покорил зрителей тонким проникновением в сущность образа, умением предельно выразительно передавать настроение, глубоким пониманием замысла драматурга. Затаив дыхание, зрительный зал напряженно следил за каждым шагом Каджара-Араблинского. Успех был ошеломляющий, зрители неистово апплодировали актеру, многие кричали "Каджар" – вспоминают очевидцы. Затем на сцену поднялся автор пьесы А.Ахвердиев, которого тепло приветствовал Араблинский. Этот праздничный вечер закончился товарищеским ужином в редакции сатирического журнала "Молла Насреддин". Джалил Мамедгулизаде поднял бокал вина за процветание национального театра. Газета "Закавказье" писала, что "сам артист мало пользуется сборами и употребляет их преимущественно на благотворительное дело".
..15 июня труппа прибыла в Астрахань, где при громадном количестве зрителей, заполнивших не только летний театр, но и сад "Аркадий", начался спектакль "Надир шах", еще раз прославивший Г.Араблинского, как великого актера и режиссера. Газеты писали, что Араблинский своим искусством достиг высшего положения среди мусульманских актеров России, он может конкурировать с любым европейским актером. В эти дни он получил от Алибалы Абасова газету "Закавказье". Она сообщала, что А.Ахвердиев закончил перевод "Гамлета", который пойдет в новом сезоне и в главной роли выступит Г.Араблинский. Прочитав это, он с радостью подумал - значит не забыт, с ним считаются и дорожат его искусством. В миг отошла горечь последних месяцев.
В первых числах июля Кавказско-Казанская труппа прибыла в Казань, где выступила с двумя спектаклями, однако при очевидном успехе, хорошего сбора получить не удалось. Поэтому Араблинский решил ехать в Нижний Новгород, где проходила традиционная всероссийская ярмарка. Шумный и пестрый, как восточный базар, Нижний Новгород ошеломляет гостей. Решили выступать в театре "Фоле-Берже". Из-за занятости помещения, репетиции проходили ночью. Особое внимание приходится уделять массовке, набранной из числа мусульманской молодежи. Описание этого вечера сохранилось со слов татарского актера Шамиль Касума. В день первого оказа "Надир шаха" в театре собралось столько народу, что зал не мог вместить всех желающих. Афиши призывали посмотреть сцены из жизни Ирана. В отклике на спектакль газеты писали о сборе, достигшем огромной суммы. На другой день все в городе говорили о молодом, красивом, необычайно элегантном мусульманском актере Араблинском.
Однажды находящиеся в Баку представители кинофирмы Хонжонкова пригласили Г.Араблинского на переговоры, в которых участвовал известный режиссер того времени Борис Светлов, уже снявший около 40 художественных фильмов. К его удивлению, они сообщили, что были на трех спектаклях с его участием: "Бесполезное богатство", "Надир шах" и "Разбойники" и решили пригласить его на съемку нового фильма, даже хотели снять одну из его пьес, но потом остановились на романе "В царстве нефти и миллионов". Гусейнбала взялся перечитать роман, хотя не знал, конечно, какую из главных ролей ему дадут. Это предложение обрадовало актера, ведь это была возможность приобщиться к новому виду искусства. Кроме того, какое-то время отдохнуть от театральной суеты . Об этом в начале января сообщила газета "Басирет".
Весь февраль и март Г.Араблинский с интересом снимался в фильме, съемки которого проходили успешно. А в начале апреля съемки завершились. Фильм вышел на экраны 14 мая 1916 года и он шел одновременно в кинотеатрах "Ренесанс", "Мон-Репо", "Микадо", "Феномене" и "Миньоне". Араблинский, игравший роль бакинского нефтепромышленника Лютфалибека, имел необыкновенный триумф. Ажиотаж вокруг фильма был такой большой, что на время он затмил все другие события в культурной жизни Баку.
Когда подошло время проведения бенефиса, Г.Араблинский, подумав, решил взять инсценировку романа "Бахадур и Сона" Н.Нариманова, организованную "Мусульманским драматическим обществом", куда недавно вошел и Г.Араблинский. В спектакле вызвались принять участие Гаджиага Аббасов, Кязим Зия, Давуд Давудов и др. Кроме того, организаторы вечера пригласили на вечер известных на всем Кавказе музыкантов – тариста Курбана Примова и певца Джаббара Гарягды. Спектакль, несмотря на некоторую драматургическую слабость, как писали рецензенты, все же захватывает зрителей благодаря игре Г.Араблинского. Дома, рассматривая ценные подарки, которые он получил от общества, друзей и почитателей, Гусейнбала нашел записку супруги высокопоставленного человека, которая настойчиво просила его о встрече. Он уже получал от нее такую записку и не ответил, думая, что этим вопрос закрыл. Г.Араблинский, при всей его влюбчивости, понимал, какую опасность представляют такие встречи для него.
Как вспоминает М.Кязимовский, 20 декабря 1916 года, по случаю десятилетия общества "Ниджат", в тагиевском театре, состоялись торжества, и юбилейным спектаклем была опера "Лейли и Меджнун". С этой музыкой в жизни Г.Араблинского было много связано. Он поневоле вспомнил свою первую любовь... Новый год он встретил дома с тоской на душе. Ему было уже 35 лет, а он по-прежнему был одинок, хотя вокруг было так много друзей, добрых и хороших людей.
В один из ноябрьских дней вечером, выходя из оперного театра, Араблинский неожиданно подвергся нападению группы неизвестных молодых людей, которые, преградив ему дорогу, оскорбляли его и открыто угрожали. И в этот момент, как в страшном сне, остановилась карета, в которой сидела та самая дама - супруга высокопоставленного человека, встречу с которой он отверг... Через несколько дней, во время репетиции, один из любителей на попытку сделать ему творческое замечание, стал оскорблять Г.Араблинского, обвиняя его в попытке установить связь с великосветской замужней дамой. Хотя все присутствующие дали отпор клеветнику, но эта сцена стала известной в городе. Единственной радостью всех этих трудных дней для Г.Араблинского было известие, что Муслим Магомаев закончил свою оперу "Шах Исмаил". Он много работал в качестве режиссера-постановщика этой оперы и добился синхронного звучания актеров, хора и оркестра. Премьера была назначена на 7 марта. У.Гаджибеков высоко оценил его режиссерскую работу. 4 марта вечером, по просьбе комитета учащихся мусульман Кавказа, была показана оперетта "О олмасын, бу олсун", а потом Араблинский участвовал в интересном вечере отдыха с восточными и европейскими танцами. И к удивлению всех, Гусейнбала тоже с удовольствием танцует, шутит и много смеется. Таким веселым его никто и никогда не видел.
Рано утром, в хорошем настроении от проведенного вечера, он возвращается домой, тихо отворяет дверь... Вот как описывает это трагическое утро А.Алиева: "Он не успевает снять пиджак, как убийца направляет на него револьвер и в упор, чтобы не было шума, стреляет и выбегает из дома. От шума просыпается мать, на руках которой, не приходя в сознание и умирает Гусейнбала. Тем временем испуганная выстрелом соседка кричит, находящийся по близости околоточный, увидев бегущего человека вниз неистово свистит. Ничего не подозревающие ранние прохожие задерживают бегущего и передают в руки полиции. Еще не зная, кто убит, соседка указывает на него. Прибежавшая сестра Дурсадуф, кричит, проклиная своего родственника Абдулхалыга. Весть об убийстве Г.Араблинского распространяется по городу с быстротой молнии, и к дому начинается настоящее паломничество".
В суматохе никто не обратил внимание на то, что в это время в комнате находилась певица и гитаристка Ася Шишкина, которая видела, кто стрелял. Но ее никто не расспросил, никому не было дела до Аси, которую выгнала из дома, ненавидевшая ее с первых дней появления там, Пери ханум. Она уносит с собой круглое зеркальце в серебряной оправе с изображением трех граций. Это был подарок Араблинскому боготворившей его женщины, которое он считал своим талисманом. В газете была напечатана ее благодарность почтившим память ее любимого супруга. Это возмущает родственников Г.Араблинского и они требуют оставить в покое мертвого. Вот тогда Ася называет имя истинного виновника смерти Гусейнбала - Ислама Зейналова. Хотя в газетах, со слов сестры Дурсадуф, убийцей был назван родственник Абдулхалыг.
Судя по всему Абдулхалыг провоцировал Ислама Зейналова, но сам не убивал. Через некоторое время его выпускают из заключения, он побоявшись людского гнева, навсегда уезжает в Среднюю Азию. По другой версии, его опознают в Гяндже на улице и там убивают. Странно, что родственники мужа сестры Дурсадуф упорно утверждая, что убийцей является Абдулхалыг, тем самым кого-то укрывали от подозрений. Эта версия устраивает и власти.
Из сообщения "Вокруг убийства Г.Араблинского", напечатанного в газете "Азербайджан", стало известно, что выпущенный на свободу убийца и его родственник Исмаил угрожали Асе смертью, ежедневно они приходили к ней домой, требуя снять обвинение. Следовательно, назвав имя настоящего убийцы, Ася подвергла себя смертельной опасности. Это ясно и полицмейстеру Амирджанову, но ему почему-то выгодна первая версия.
Интересную историю мне на днях рассказал Чингиз Фараджев, услышанную им от академика Пюсты ханум Азизбековой. Документально это нигде не зафиксировано, но возможность этой истории никто не опровергал. Известно, что на спектакль "Отелло" билеты раскупались на неделю вперед. Однажды, в день спектакля "Отелло", войдя в театр, Г.Араблинский скорее по привычке, спросил помрежа: "Как с билетами?". На что тот ответил: "Как обычно. Все билеты распроданы!". Когда начался спектакль, Г.Араблинский еще за кулисами начинает читать свой монолог: "Пускай его заставят замолчать, мои заслуги перед сеньоритой...". И с этими словами он выходит на сцену, обычно под гром аплодисментов зрителей. Но сегодня он, пораженный замолкает. Слова застревают у него в горле. Зал был абсолютно пустой. На него, вместо волн запахов дорогих духов, дохнуло пустотой. Он удивленно спрашивает помрежа. "Вы же сказали, что все билеты проданы".
"Да, Гусейнбала, - печально отвечает тот, стоя у рампы, все билеты проданы".
"А где же зрители?" - еще не веря своим глазам, почему-то шопотом спрашивает Г.Араблинский. И помреж указывает на фигуру женщины в черном, одиноко сидящей в дорогом ложе...
Араблинский сразу узнал эту роковую женщину. Это она дважды просила его встретиться, но он отказывался. Это она сидела в карете и наблюдала из окна, как на него напали около оперного театра. И только она одна могла скупить все билеты на спектакль. Она хотела, чтобы Араблинский только для неё одной играл роль ревнивого Отелло. Но Араблинский ее не ревновал, а скорее боялся. И, наверное, со словами "Этому не бывать!" он покинул театр.
Это было мщением женщины за отвергнутую любовь, пусть даже искреннюю. Но вряд ли она на этом успокоилась... Эту версию Пюста ханум могла знать от своего мужа Азера Сарабского - сына Гусейнгулы Сарабского, который был свидетелем тех трагических событий.
Похороны Г.Араблинского были всенародными, в них приняло участие все "отцы" города. На них выступили У.Гаджибеков, Сидги Рухулла и многие деятели азербайджанского театра.
Любопытно, что после гибели Араблинского 5 марта 1919 года "Отелло" не ставили почти до конца года. И лишь 12 декабря этот спектакль шел в главной роли Аббаса Мирзы Шарифзаде - ученика Араблинского. Однажды, несомненно, интересный режиссер и актер Мехти Мамедов, с которым мы разговорились о судьбе Араблинского, неожиданно и загадочно сказал мне по-французски: "Шерше ля фам!" - "Ищите женщину!". Обратите внимание, как фатально рано уходили из жизни наши театральные корифеи: Джафар Джаббарлы в 34 года, Ульви Раджаб - в 34 года, Аббас Мирза Шарифзаде - в 37 лет, Гусейн Араблинский в 37 лет и Гусейн Джавид – 47 лет.
И я подумал о том, что когда-нибудь мы создадим серию книг "Жизнь замечательных людей Азербайджана". Ведь они у нас были. И еще какие замечательные...
Азад Шариф
© fran
Source: http://azfreespeech.org/fce/001/0102/files/Azad_Sharif.pdf
Араблинский Гусейнбала (Халафов Гусейн Мамед оглы) - актёр, режиссёр
17.3.1881 - 5.3.1919ВЕЧНО ВЛЮБЛЕННЫЙ АРАБЛИНСКИЙ
Это было 22 сентября 1906 года. Азербайджанские актеры, которые пользовались огромной популярностью в Дербенте, показали спектакль Н.Везирова "Мусибети Фахреддин". Неожиданно за кулисы пришла очаровательная девушка, с длинными косами. Актеры приметили ее еще на репетициях и на всех других спектаклях. Преодолевая смущение, запинаясь, девушка стала говорить о том, что восхищена спектаклем, о своей любви к сцене. Гусейнбале показалось, что эта исповедь готовилась давно, девушка боялась упустить что-то из выученного. Но никто ни разу ее не прервал. Гусейнбала был тронут до глубины души. Покрасневшая от волнения, девушка (она оказалась из известной дагестанской семьи - одной из дочерей генерала Араблинского (пишет известный театровед Аделя ханум Алиева в своей книге "Г.Араблинский" - А.Ш.) - поблагодарила всех и ушла, унеся с собой покой души Гусейнбалы. Влюбчивый по натуре, он был покорен и удивлен образованностью девушки - она говорила красиво и умно, о европейском и русском театрах, актерах, которых ей довелось увидеть. В этом ему увиделось некое знамение.
Об этой знаменательной встрече упоминает в своих мемуарах и актер Мурад Мурадов. О продолжении ее рассказывает также известный театровед Дж.Джафаров в книге "Азербайджанский драматический театр". "Возвращаясь с гастролей из Дербента, на небольшой станции "Араблинка" азербайджанские актеры, к своему удивлению, вновь встретили эту девушку, которая поднявшись в вагон, прошла в купе Гусейнбале Халафову и вручила ему цветы. Сказав ему о своей горячей любви к сцене, она сожалела, что не будучи вольна в своих поступках, не может стать актрисой. На следующей станции она сошла и села дожидавшую ее карету. Гусейнбала, прислонившись к окну, долго смотрел ей вслед. Они оба понимали, что между ними была огромная социальная пропасть, которую можно преодолеть только в ... два прыжка. Ведь она была дочерью прославленного и богатого генерала, а он сын простого матроса, погибшего во время шторма на Каспии.
Вернувшись в купе, он возбужденно крикнул: "Ее фамилия Араблинская, это произошло на станции "Араблинка!" В память об этой девушке я меняю свою фамилию и буду Араблинским. Так и родился его сценический псевдоним".
Родился Гусейнбала 17 марта 1881 году в бедной бакинской семье, которая все время боролась за кусок хлеба. Рос хилым, болезненным мальчиком, был молчалив и со сверстниками не дружил, гнетущая обстановка в семье сделала его одиноким. Добрая, но вечно озабоченная мать и тихая сестра - таким был его мир.
Когда подошло время, его по традиции определили на учебу в моллахану. Чтобы избежать наказаний палками, он учился прилежно. Как-то узнал, что есть в Баку 3-х классная русско-татарская школа, в которой замечательный педагог Габиббек Махмудбеков бесплатно учит детей бедняков. Ему тогда было 12 лет. Его приняли в школу и бесплатно выдали учебники. Учился Гусейнбала с удовольствием. Одновременно с ним в этой школе учился и Мирза Ага Алиев, будущий народный артист СССР. После окончания школы Габиббек рекомендовал Гусейнбалу в Михайловское городское училище.
Тогда он рассказал учителю о своей мечте стать артистом и попасть на учебу в высшее театральное училище. Это было в 1897 году. Учитель познакомил Гусейнбалу с Джангиром Зейналовым, который в своем домашнем театре репетировал в то время комедию "Везирь Ленкоранского ханства". Гусейнбале предложили сыграть в ней маленькую роль конюха Керима, на которую постановщик не мог найти исполнителя. Гусейнбала с радостью взялся за роль и ... провалил ее. Однако учителя почувствовали в нем способного юношу с упорным характером и не ошиблись.
Войдя в этот домашний театр, Гусейнбала спустя некоторое время стал звездой азербайджанской национальной сцены, кумиром зрителей и воспитал целую плеяду прекрасных актеров, в том числе Гусейнбалу Сарабского, Сидги Рухуллу, Аббаса Мирзы Шарифзаде, Марзию Давыдову, Ульви Раджаба и др. Вместе с Мирмахмудом Кязимовским Гусейнгулу посещали по возможности все русские драматические труппы, гастролирующие в Баку. В училище в то время работал старый педагог-грузин Дмитрий Яковлевич.
Когда Гусейнбала поделился с ним своей мечтой поехать на учебу в столицу, тот сказал: "Что ж, хорошо, ведь среди мусульманских артистов нет никого с законченным образованием". Он послал письмо в Петербургское театральное училище и стал готовить юношу к экзаменам. Но из Петербурга пришел отрицательный ответ - не так легко было тогда пробиться, будучи неимущим.
В то время Гусейнбала был единственным кормилицем матери и сестры, поэтому решил вместе с Кязимовским поступить в любительскую группу. Рекомендацию им дал Дж.Зейналов. Играя вторые роли, Гусейнбала усердно читал театральную литературу, драматические произведения, внимательно наблюдал режиссерскую работу А.Аллахвердова и Н.Везирова.
Как-то в театре шла читка новой пьесы Н.Везирова "Мусибети Фахреддин". Она очень понравилась Гусейнбале, и он стал мечтать об этой роли. Но пока ее играли другие. Гусейнбала аккуратно посещал все репетиции. Вряд ли тогда он думал, что пройдет не так много времени и создавая именно образ Фахреддина, он покорит зрителей.
В июле 1905 года труппа была на гастролях в Ленкоране. Еще на пароходе внезапно заболел Мурад Мурадов, исполнитель главной роли. Об отмене спектакля не могло быть речи, так как все билеты были проданы. Тогда, неожиданно для всех, к режиссеру Абульфату Вели подошел молодой Гусейнбала и попросил дать ему возможность показать себя в этой роли, которую он знал наизусть. К удивлению актеров, режиссер взял на себя ответственность и назначил его на эту роль. Через три часа, режиссер понял, что не ошибся. Молодой, никому неизвестный актер блестяще сыграл роль Фахреддина.
Ночью он вспоминал, как выйдя на сцену, с пересохшим от волнения горлом, какие-то доли секунды не мог вспомнить текст, а затем подняв голову увидел умоляющее лицо и руки суфлера, увидел переполненный зал...Вдруг его озарило. Монолог был прочитан так эмоционально, что последние слова утонули в громе аплодисментов. Для окружающих успех этого, несколько странного молодого человека был удивительным. Однако, когда начался сезон, Халафов в роли Фахреддина не был назван, несмотря на блестящее выступление в Ленкоране. Как-то к Гусейнбале домой пришли молодые люди и попросили оказать помощь в постановке комедии Н.Везирова "Имя есть, а самого нет" в Балаханском кружке любителей драматического искусства. Он, конечно, с удовольствием согласился, и спектакль прошел с успехом, его смотрело население не только Балаханы, но и других абшеронских селений. Это, пожалуй, был первый опыт Гусейнбалы в режиссуре.
Потом этот спектакль был показан в Баку в зале Морского собрания, чему Араблинский очень радовался. В конце 1906 года Гусейнбала увидел в труппе Кручинена спектакли "Отелло" и "Король лир". Кстати, "Отелло", как мне удалось установить в ходе подготовки материалов о жизни и творчестве Ульви Раджаба и Гусейнбалы Араблинского, впервые в Азербайджане, причем на азербайджанском языке в переводе Н.Везирова, было поставлено любителями провинциального театра в Шуше 22 августа 1904 года.
Спектакль прошел с большим успехом, и об этом писали газеты Москвы, Тифлиса и Баку.
В сезоне 1907 года, Гусейнбала, уже как режиссер, принимает смелое решение о постановке сложной шекспировской пьесы "Разбойники", которая была показана в тагиевском театре 6 ноября 1907 года. Спектакль получился успешным, особенно аплодировали зрители главному герою в исполнении Г.Араблинского. Другим нашумевшим спектаклям была постановка трагедии Ахвердиева "Ага Мухаммед шах Каджар". Вокруг этого спектакля, задолго до премьеры, царил ажиотаж. Все с нетерпением ждали постановки, которая состоялась 3 декабря того же года. Араблинский, имея проблему с женскими ролями, из-за отсутствия национальных актрис - попросил автора сделать пьесу для одних мужчин. Зрители восторженно приняли спектакль, большое впечатление произвели массовые сцены. Участник спектакля, народный артист СССР Гусейнгулу Сарабский писал: "В этот вечер Г.Араблинский впервые на азербайджанской сцене исполнил роль Ага Мухаммед шаха Каджара. Первым же своим выходом он покорил всех в зале. Я до сих пор не могу забыть того огромного впечатления, которое произвели на меня его жесты, дикция, особенно в сцене пожара в Тифлисе. Да, это была действительно артистическая игра!"
12 января 1908 года в Баку произошло событие, сыгравшее выдающуюся роль в развитии не только культуры азербайджанского народа, но и всего мусульманского Востока. Речь идет об опере Уз.Гаджибекова "Лейли и Меджнун". Наверное, мало кто знает, что первым режиссером- постановщиком этой оперы, по личной просьбе композитора, был Гусейнбала Араблинский. Билеты на спектакль были распроданы задолго до премьеры. Улица перед театром была заполнена народом, многие из которых приехали из районов республики, с огромным желанием попасть в театр. Великий композитор питал к Араблинскому личную симпатию. В статье, написанной к 20-летию со дня трагической гибели актера, вспоминая о знакомстве с ним, относяшемся к концу 1906 году, Узеир-бек писал о нем, как о личности, сыгравший огромную роль в зарождении и развитии профессионального театрального искусства в Азербайджане, о его всепоглашающей любви к искусству актера.
В свою очередь изумительная музыка оперы была частью души Араблинского. Стоя за кулисами, прислонившись к стене, он зачарованно слушал Меджнуна - Г.Сарабского - голос которого был буквально божьим даром (Гусейнгулу Сарабского я знал с детства, мы были соседями - А.Ш.).
Отчаяние Меджнуна передавались Араблинскому, очевидцы рассказывали, как слезы катились из его глаз, когда он слушал мольбу отца Меджнуна. Буря аплодисментов, неимоверный одобрительный гул и возгласы, сопровождали оперу и усилились к концу. На сцену вызывали всех создателей спектакля, заполнившую галерку тагиевского театра гимназисты и учащиеся реального училища выкрикивали имена создателей спектакля. Когда на сцену буквально вытолкнули режиссера-постановщика, зал содрогнулся от рукоплесканий. Араблинский сам подошел к У.Гаджибекову, который широко раскрыв руки, крепко обнял его, утопив в своих объятиях. По словам очевидцев, Баку не видел такого необычайного зрелища. Вечером Араблинского пригласили на традиционный банкет, но он вежливо отказался - хотелось побыть одному. У выхода его обступили коллеги, искренне поздравляя с потрясающим успехом. Высокий, молодой, красивый, он за короткое время достиг таких вершин, что достоин был зависти. А женщины были просто влюблены в него. У выхода из театра, как всегда его ждал знакомый файтонщик Агаверди-дайы. Но Гусейнбала, поблагодарил его, сказав, что хочет пройтись пешком с Дж.Зейналовым.
- Сегодня большой день в жизни нации, - сказал он, - У.Гаджибеков сделал большое дело - зажег огонь, а ты, Гусейнбала, вместе с Абдулрагимом Ахвердиевым и Гусейнгулу Сарабским превратили его в факел, который рано или поздно должен был загореться на Востоке, и он вспыхнул в нас. На другой день, несмотря на усталость, Араблинский появился в театре, как всегда аккуратно и чисто одетый, его умению носить костюм могли позавидовать многие. И никто не знал, о скудости его гардероба, о том, что у него был один единственный костюм, за которым он ухаживал, как за возлюбленной.
Весной Араблинский решил выехать на гастроли в Тифлис, туда же приехал и Алибала Абасов. Надо было найти помещение, заняться продажей билетов, хотя местные азербайджанцы уже были наслышаны о спектакле "Ага Мухаммед шах Каджар". Для репетиции выбрали дом, где жил Мирза Фатали Ахундов, на берегу Куры, а купец Гаджи Ашур снял для спектакля помещение Тифлисского Казенного театра. Задолго до начала спектакля – 26 марта - зал был забит до отказа, зрители стали свидетелями необычного исполнения Араблинским роли Каджара. По словам А.Алиевой: "Он покорил зрителей тонким проникновением в сущность образа, умением предельно выразительно передавать настроение, глубоким пониманием замысла драматурга. Затаив дыхание, зрительный зал напряженно следил за каждым шагом Каджара-Араблинского. Успех был ошеломляющий, зрители неистово апплодировали актеру, многие кричали "Каджар" – вспоминают очевидцы. Затем на сцену поднялся автор пьесы А.Ахвердиев, которого тепло приветствовал Араблинский. Этот праздничный вечер закончился товарищеским ужином в редакции сатирического журнала "Молла Насреддин". Джалил Мамедгулизаде поднял бокал вина за процветание национального театра. Газета "Закавказье" писала, что "сам артист мало пользуется сборами и употребляет их преимущественно на благотворительное дело".
..15 июня труппа прибыла в Астрахань, где при громадном количестве зрителей, заполнивших не только летний театр, но и сад "Аркадий", начался спектакль "Надир шах", еще раз прославивший Г.Араблинского, как великого актера и режиссера. Газеты писали, что Араблинский своим искусством достиг высшего положения среди мусульманских актеров России, он может конкурировать с любым европейским актером. В эти дни он получил от Алибалы Абасова газету "Закавказье". Она сообщала, что А.Ахвердиев закончил перевод "Гамлета", который пойдет в новом сезоне и в главной роли выступит Г.Араблинский. Прочитав это, он с радостью подумал - значит не забыт, с ним считаются и дорожат его искусством. В миг отошла горечь последних месяцев.
В первых числах июля Кавказско-Казанская труппа прибыла в Казань, где выступила с двумя спектаклями, однако при очевидном успехе, хорошего сбора получить не удалось. Поэтому Араблинский решил ехать в Нижний Новгород, где проходила традиционная всероссийская ярмарка. Шумный и пестрый, как восточный базар, Нижний Новгород ошеломляет гостей. Решили выступать в театре "Фоле-Берже". Из-за занятости помещения, репетиции проходили ночью. Особое внимание приходится уделять массовке, набранной из числа мусульманской молодежи. Описание этого вечера сохранилось со слов татарского актера Шамиль Касума. В день первого оказа "Надир шаха" в театре собралось столько народу, что зал не мог вместить всех желающих. Афиши призывали посмотреть сцены из жизни Ирана. В отклике на спектакль газеты писали о сборе, достигшем огромной суммы. На другой день все в городе говорили о молодом, красивом, необычайно элегантном мусульманском актере Араблинском.
Однажды находящиеся в Баку представители кинофирмы Хонжонкова пригласили Г.Араблинского на переговоры, в которых участвовал известный режиссер того времени Борис Светлов, уже снявший около 40 художественных фильмов. К его удивлению, они сообщили, что были на трех спектаклях с его участием: "Бесполезное богатство", "Надир шах" и "Разбойники" и решили пригласить его на съемку нового фильма, даже хотели снять одну из его пьес, но потом остановились на романе "В царстве нефти и миллионов". Гусейнбала взялся перечитать роман, хотя не знал, конечно, какую из главных ролей ему дадут. Это предложение обрадовало актера, ведь это была возможность приобщиться к новому виду искусства. Кроме того, какое-то время отдохнуть от театральной суеты . Об этом в начале января сообщила газета "Басирет".
Весь февраль и март Г.Араблинский с интересом снимался в фильме, съемки которого проходили успешно. А в начале апреля съемки завершились. Фильм вышел на экраны 14 мая 1916 года и он шел одновременно в кинотеатрах "Ренесанс", "Мон-Репо", "Микадо", "Феномене" и "Миньоне". Араблинский, игравший роль бакинского нефтепромышленника Лютфалибека, имел необыкновенный триумф. Ажиотаж вокруг фильма был такой большой, что на время он затмил все другие события в культурной жизни Баку.
Когда подошло время проведения бенефиса, Г.Араблинский, подумав, решил взять инсценировку романа "Бахадур и Сона" Н.Нариманова, организованную "Мусульманским драматическим обществом", куда недавно вошел и Г.Араблинский. В спектакле вызвались принять участие Гаджиага Аббасов, Кязим Зия, Давуд Давудов и др. Кроме того, организаторы вечера пригласили на вечер известных на всем Кавказе музыкантов – тариста Курбана Примова и певца Джаббара Гарягды. Спектакль, несмотря на некоторую драматургическую слабость, как писали рецензенты, все же захватывает зрителей благодаря игре Г.Араблинского. Дома, рассматривая ценные подарки, которые он получил от общества, друзей и почитателей, Гусейнбала нашел записку супруги высокопоставленного человека, которая настойчиво просила его о встрече. Он уже получал от нее такую записку и не ответил, думая, что этим вопрос закрыл. Г.Араблинский, при всей его влюбчивости, понимал, какую опасность представляют такие встречи для него.
Как вспоминает М.Кязимовский, 20 декабря 1916 года, по случаю десятилетия общества "Ниджат", в тагиевском театре, состоялись торжества, и юбилейным спектаклем была опера "Лейли и Меджнун". С этой музыкой в жизни Г.Араблинского было много связано. Он поневоле вспомнил свою первую любовь... Новый год он встретил дома с тоской на душе. Ему было уже 35 лет, а он по-прежнему был одинок, хотя вокруг было так много друзей, добрых и хороших людей.
В один из ноябрьских дней вечером, выходя из оперного театра, Араблинский неожиданно подвергся нападению группы неизвестных молодых людей, которые, преградив ему дорогу, оскорбляли его и открыто угрожали. И в этот момент, как в страшном сне, остановилась карета, в которой сидела та самая дама - супруга высокопоставленного человека, встречу с которой он отверг... Через несколько дней, во время репетиции, один из любителей на попытку сделать ему творческое замечание, стал оскорблять Г.Араблинского, обвиняя его в попытке установить связь с великосветской замужней дамой. Хотя все присутствующие дали отпор клеветнику, но эта сцена стала известной в городе. Единственной радостью всех этих трудных дней для Г.Араблинского было известие, что Муслим Магомаев закончил свою оперу "Шах Исмаил". Он много работал в качестве режиссера-постановщика этой оперы и добился синхронного звучания актеров, хора и оркестра. Премьера была назначена на 7 марта. У.Гаджибеков высоко оценил его режиссерскую работу. 4 марта вечером, по просьбе комитета учащихся мусульман Кавказа, была показана оперетта "О олмасын, бу олсун", а потом Араблинский участвовал в интересном вечере отдыха с восточными и европейскими танцами. И к удивлению всех, Гусейнбала тоже с удовольствием танцует, шутит и много смеется. Таким веселым его никто и никогда не видел.
Рано утром, в хорошем настроении от проведенного вечера, он возвращается домой, тихо отворяет дверь... Вот как описывает это трагическое утро А.Алиева: "Он не успевает снять пиджак, как убийца направляет на него револьвер и в упор, чтобы не было шума, стреляет и выбегает из дома. От шума просыпается мать, на руках которой, не приходя в сознание и умирает Гусейнбала. Тем временем испуганная выстрелом соседка кричит, находящийся по близости околоточный, увидев бегущего человека вниз неистово свистит. Ничего не подозревающие ранние прохожие задерживают бегущего и передают в руки полиции. Еще не зная, кто убит, соседка указывает на него. Прибежавшая сестра Дурсадуф, кричит, проклиная своего родственника Абдулхалыга. Весть об убийстве Г.Араблинского распространяется по городу с быстротой молнии, и к дому начинается настоящее паломничество".
В суматохе никто не обратил внимание на то, что в это время в комнате находилась певица и гитаристка Ася Шишкина, которая видела, кто стрелял. Но ее никто не расспросил, никому не было дела до Аси, которую выгнала из дома, ненавидевшая ее с первых дней появления там, Пери ханум. Она уносит с собой круглое зеркальце в серебряной оправе с изображением трех граций. Это был подарок Араблинскому боготворившей его женщины, которое он считал своим талисманом. В газете была напечатана ее благодарность почтившим память ее любимого супруга. Это возмущает родственников Г.Араблинского и они требуют оставить в покое мертвого. Вот тогда Ася называет имя истинного виновника смерти Гусейнбала - Ислама Зейналова. Хотя в газетах, со слов сестры Дурсадуф, убийцей был назван родственник Абдулхалыг.
Судя по всему Абдулхалыг провоцировал Ислама Зейналова, но сам не убивал. Через некоторое время его выпускают из заключения, он побоявшись людского гнева, навсегда уезжает в Среднюю Азию. По другой версии, его опознают в Гяндже на улице и там убивают. Странно, что родственники мужа сестры Дурсадуф упорно утверждая, что убийцей является Абдулхалыг, тем самым кого-то укрывали от подозрений. Эта версия устраивает и власти.
Из сообщения "Вокруг убийства Г.Араблинского", напечатанного в газете "Азербайджан", стало известно, что выпущенный на свободу убийца и его родственник Исмаил угрожали Асе смертью, ежедневно они приходили к ней домой, требуя снять обвинение. Следовательно, назвав имя настоящего убийцы, Ася подвергла себя смертельной опасности. Это ясно и полицмейстеру Амирджанову, но ему почему-то выгодна первая версия.
Интересную историю мне на днях рассказал Чингиз Фараджев, услышанную им от академика Пюсты ханум Азизбековой. Документально это нигде не зафиксировано, но возможность этой истории никто не опровергал. Известно, что на спектакль "Отелло" билеты раскупались на неделю вперед. Однажды, в день спектакля "Отелло", войдя в театр, Г.Араблинский скорее по привычке, спросил помрежа: "Как с билетами?". На что тот ответил: "Как обычно. Все билеты распроданы!". Когда начался спектакль, Г.Араблинский еще за кулисами начинает читать свой монолог: "Пускай его заставят замолчать, мои заслуги перед сеньоритой...". И с этими словами он выходит на сцену, обычно под гром аплодисментов зрителей. Но сегодня он, пораженный замолкает. Слова застревают у него в горле. Зал был абсолютно пустой. На него, вместо волн запахов дорогих духов, дохнуло пустотой. Он удивленно спрашивает помрежа. "Вы же сказали, что все билеты проданы".
"Да, Гусейнбала, - печально отвечает тот, стоя у рампы, все билеты проданы".
"А где же зрители?" - еще не веря своим глазам, почему-то шопотом спрашивает Г.Араблинский. И помреж указывает на фигуру женщины в черном, одиноко сидящей в дорогом ложе...
Араблинский сразу узнал эту роковую женщину. Это она дважды просила его встретиться, но он отказывался. Это она сидела в карете и наблюдала из окна, как на него напали около оперного театра. И только она одна могла скупить все билеты на спектакль. Она хотела, чтобы Араблинский только для неё одной играл роль ревнивого Отелло. Но Араблинский ее не ревновал, а скорее боялся. И, наверное, со словами "Этому не бывать!" он покинул театр.
Это было мщением женщины за отвергнутую любовь, пусть даже искреннюю. Но вряд ли она на этом успокоилась... Эту версию Пюста ханум могла знать от своего мужа Азера Сарабского - сына Гусейнгулы Сарабского, который был свидетелем тех трагических событий.
Похороны Г.Араблинского были всенародными, в них приняло участие все "отцы" города. На них выступили У.Гаджибеков, Сидги Рухулла и многие деятели азербайджанского театра.
Любопытно, что после гибели Араблинского 5 марта 1919 года "Отелло" не ставили почти до конца года. И лишь 12 декабря этот спектакль шел в главной роли Аббаса Мирзы Шарифзаде - ученика Араблинского. Однажды, несомненно, интересный режиссер и актер Мехти Мамедов, с которым мы разговорились о судьбе Араблинского, неожиданно и загадочно сказал мне по-французски: "Шерше ля фам!" - "Ищите женщину!". Обратите внимание, как фатально рано уходили из жизни наши театральные корифеи: Джафар Джаббарлы в 34 года, Ульви Раджаб - в 34 года, Аббас Мирза Шарифзаде - в 37 лет, Гусейн Араблинский в 37 лет и Гусейн Джавид – 47 лет.
И я подумал о том, что когда-нибудь мы создадим серию книг "Жизнь замечательных людей Азербайджана". Ведь они у нас были. И еще какие замечательные...
Азад Шариф
© fran
Source: http://azfreespeech.org/fce/001/0102/files/Azad_Sharif.pdf
загрузка