Получить забытый пароль
Энциклопедия / "Неизвестные" бакинцы
Изменить категорию | Все статьи категории
ЗИЛЬБЕР, Лев Александрович (1894-1966)
Советский микробиолог, вирусолог и иммунолог. Действительный член Академии медицинских наук СССР (с 1945). Окончил Петроградский (1915) и Московский (1919) университеты. С 1921 работал в Институте микробиологии Наркомздрава в Москве.
С 1929 - профессор Бакинского медицинского Института и одновременно директор Азербайджанского Института микробиологии.
С 1930 работал в Москве, первоначально в Центральном Институте усовершенствования врачей и Институте инфекционных болезней им. И. И. Мечникова; с 1939 возглавляет отдел иммунологии и злокачественных опухолей в Институте эпидемиологии и микробиологии им. Н. Ф. Гамалея Академии медицинских наук СССР (ранее отдел вирусологии Центрального Института эпидемиологии и микробиологии).
В 1927-1932 исследовал вопрос о природе антител и их теплоустойчивости. Обосновал метод приготовления антиденатурирующих вакцин (АД-вакцины), применявшихся в СССР в течение ряда лет.
Совместно с сотрудниками (1937) описал неизвестное ранее вирусное заболевание - дальневосточный (весенне-летний) клещевой энцефалит, открыл его возбудителя и установил его эпидемиологию.
Начиная с 1945 исследования 3ильбера были посвящены обоснованию и разработке вирусной теории происхождения рака; установил наличие в злокачественных опухолях специфических белковых веществ (антигенов), отсутствующих в здоровых тканях. Эти исследования послужили основой для изучения иммунологии рака.
Лауреат Сталинской премии (1946), Государственной премии (1967, посмертно).
****
СПАСЕННЫЙ ЛЮБОВЬЮ
«Ох, трудное дело!»
Впервые микробиолог Лев Зильбер, назначенный в начале двадцатых годов директором института инфекционных болезней в Баку, был арестован после того, как доказал, что вспышка холеры на Каспийском побережье — следствие не завоза ее возбудителя некими шпионами, а результат наличия ее местных дремлющих до времени очагов. Почему эти четкие, лабораторно подтвержденные данные и основанные на них рекомендации, как остановить распространение опаснейшего вибриона, привели к печальному финалу для первооткрывателя, остается загадкой. Ведь глава правительства Закавказской республики, горячо благодаря Льва Александровича, пообещал, что за оказанную помощь, он, беспартийный ученый, войдет в состав АзЦИК — элиту власти.
Но на исследователя нашлись следователи, «органам» было как-то сподручнее ловить несуществующих диверсантов. Одним из них и был объявлен профессор Зильбер как распространитель холеры. Это был полнейший вздор, однако ученый без каких-либо объяснений угодил за решетку. Обстановка в тюрьме была, впрочем, относительно либеральной, к заключенным еще не применяли «мер физического воздействия», и подследственному даже удалось соорудить в камере подобие бокса. Но небо он мог видеть только через краешек окна. На его глазах в жалком закутке без воздуха умирал другой узник, перс, также мифический вредитель.
Но как выбраться отсюда? В борьбу включается Вениамин Каверин — младший брат Зильбера. Единственная надежда, пожалуй, на Горького, ему нравятся книги Каверина, и он симпатизирует молодому прозаику из «Серапионовых братьев». Несколько дней Каверин проводит вблизи дома Горького, надеясь на встречу. Однако письмо Алексею Максимовичу удается передать лишь через биографа Горького Груздева, имеющего к писателю прямой доступ. «Ох, трудное дело!» — хмурится Горький, пробежав содержание послания. И все-таки, очевидно, именно его стараниями Зильбера освобождают.
По мановению Лаврентия Павловича
В середине тридцатых годов Лев Александрович, вновь работающий в Москве, возглавляет научную экспедицию на Дальний Восток в связи с эпидемией неизвестного инфекционного заболевания. Зильбер приходит к выводу, что это клещевой энцефалит, доселе неведомая вирусная атака. Работы его высоко оцениваются, участники экспедиции, за исключением самого Зильбера, удостаиваются Сталинской премии. А за ним, разгадавшим эту тайну, ночью вновь приходят. «Черный ворон» подъедет к его дому и в третий раз, и все три раза, по роковому стечению обстоятельств, это произойдет на глазах его несчастной матери.
В то время при допросах, по решению Политбюро, применялись пытки. Однажды, когда Лев Зильбер был уже академиком, врач-рентгенолог спросил, почему у него неправильно срослись ребра. «Это врожденное», — ответил пациент. На самом деле дефект был «приобретенным».
И тут мы переходим к трогательному союзу Каверина и Ермольевой. Зильбер был женат на Зине Ермольевой, однако ко времени второго ареста они уже разошлись, проживая, впрочем, некоторое время в одной квартире на Сивцевом Вражке. Но забрали победителя клещевого энцефалита по другому адресу на окраине Москвы. Он вновь женат, у него маленький сын. А в перерыве между «посадками» появится еще один мальчик.
И вот Ермольева и Каверин опять начинают штурм Лубянки. Забыв все недоразумения и обиды, Зинаида Виссарионовна (быть может, немного помогает ее отчество) отважно добивается в НКВД разъяснений, доказывая, что Зильберу принадлежат выдающиеся открытия. Увы, она натыкается на глухую стену. Арестовывают ее второго мужа, микробиолога Алексея Захарова. Известно, что он умер в тюремной больнице в 1949 году.
Но она не успокаивается. Удается узнать, что доносы на сотрудников делает директор Мечниковского института партвыдвиженец С.Музыченко. Например, нужнейшую книгу «Руководство по прививкам» он называет фашистской. Зильберовцы, по словам директора, отравляют колодцы и убивают лошадей.
Обращение в высокие инстанции по поводу бессмыслицы всех этих «сигналов» дает определенные результаты. Наверное, еще и потому, что об арестах узнали за границей. Некоторых из оклеветанных выпускают, но Зильбер и Захаров остаются в тюрьме. Составитель облыжных обвинений отделывается легким испугом. Но надежда не покидает мужественных борцов. Каким-то образом становится известно, что сменившему Ежова новому наркому внутренних дел Лаврентию Берии, второму «читателю страны», понравился роман Юрия Тынянова «Смерть Вазир-Мухтара», и он даже благоволит к автору. Полупарализованный Юрий Тынянов, родственник Каверина и Зильбера, при посредничестве секретаря Союза писателей Ставского добивается невероятного — согласия Берии ознакомиться с делом и даже выслушать по телефону ходатаев. Но разговор не состоялся. Сначала секретарь Берии отвечал, что его нет, а после половины третьего ночи телефон замолчал. Тем не менее очевидное вмешательство главы всесильного ведомства, его странная благосклонность привели к тому, что Зильбер вернулся домой. Быть может, сыграло свою роль поразительное по дерзновенности письменное заявление Ермольевой, Каверина и Тынянова, направленное в НКВД,— если окажется, что Зильбер хоть в чем-то виновен, они, все трое, согласны присоединиться к нему в заключении.
Лев Александрович приезжает к брату в Ленинград. Ночью читает в томе Брокгауза и Эфрона об инквизиции, наверное, сравнивая ее с «изобретениями» системы ГУЛАГа. Уже меченый карательным ведомством «с чистыми руками и холодным сердцем» вирусолог века почти наверняка знает, что его не оставят в покое.
За Полярным кругом
И действительно, в 1940 году за Зильбером приходят снова. Срок заключения — десять лет, по четырем пунктам пресловутой 58-й статьи. Идет война, и однажды, в ответ на хлопоты Ермольевой и Каверина, заключенного доставляют с Севера в Москву, в прокуратуру, для пересмотра дела. Увы, усилия тщетны. «Вы будете отбывать срок полностью!» — изрекает прокурор.
Мысль ученого и в условиях лагеря не остается пассивной. Зильбер обнаруживает, что олений мох — ягель — прекрасный источник витаминов и, кроме того, из него можно изготавливать спирт. Его разработки заинтересовывают лагерное начальство.
За Полярным кругом впервые в истории медицины Зильберу удается провести съезд врачей-заключенных, прошедший, по словам Льва Александровича, оживленно и интересно. Представьте себе этот съезд под конвоем. И тем не менее съезд показал, что даже здесь есть возможность мыслить, искать, помогать товарищам.
Спустя некоторое время Зильбера переводят в «бактериологическую шарашку», где предлагают работать над созданием бактериологического оружия. Он категорически отказывается, и опять попадает в лагерь. Но тут начальство спохватывается: известно, что Зильбер изобрел способ получения спирта из ягеля. Так он оказывается в «химической шарашке». Здесь обстановка сравнительно благополучная, это рабский «лесоповал» не замерзшими руками, а лишь разумом, словно в солженицынском «В круге первом». Главное — обеспечить поток спирта, особой валюты для начальства. По ночам Лев Александрович начинает экспериментировать с мышами, которых за пайку табака охотно ловят заключенные. Эти тайные опыты и подводят ученого к вирусной теории рака. Зильбер подает соответствующий рапорт, понимая, что, возможно, он рискует местом в «привилегированной тюрьме», ведь эксперименты проводились без разрешения, но иначе поступить он не может.
Юрий ВИЛЕНСКИЙ
Продолжение статьи здесь: http://www.zerkalo-nedeli.com/nn/show/464/43001/
Х А Р А К Т Е Р И С Т И К А
ЗИЛЬБЕР Лев Александрович в течение 14 месяцев работал в Печлаге,
проявил себя в качестве энергичного, инициативного работника, честно и пре-
данно относящегося к порученной ему работе. Им изобретен новый препарат
для лечения пеллагры (антипеллагрин), нашедший широкое применение и ока-
зывающий существенную пользу при лечении этого заболевания, и налажено
производство этого препарата.
Кроме того, им впервые предложен и введен в практику метод витаминиза-
ции питания, обогащающий пищу белком и витаминами. Все эти научно-иссле-
довательские работы, имеющие существенно важное практическое значение,
характеризуют его как крупного специалиста, всегда готового отдать свои зна-
ния и силы для нужной работы.
Л.А. Зильбером много сделано для повышения квалификации врачей и
среднего медперсонала, прочитано много лекций, докладов на различные научные темы, подготовлен ряд лиц среднего медицинского персонала.
© TBS
Source: http://www.ihst.ru/projects/sohist/document/letters/zilber.pdf. http://www.zerkalo-nedeli.com/nn/show/464/43001/
Зильбер Лев Александрович - микробиолог, вирусолог, иммунолог, репрессирован.
27.3.1894 - 10.11.1966ЗИЛЬБЕР, Лев Александрович (1894-1966)
Советский микробиолог, вирусолог и иммунолог. Действительный член Академии медицинских наук СССР (с 1945). Окончил Петроградский (1915) и Московский (1919) университеты. С 1921 работал в Институте микробиологии Наркомздрава в Москве.
С 1929 - профессор Бакинского медицинского Института и одновременно директор Азербайджанского Института микробиологии.
С 1930 работал в Москве, первоначально в Центральном Институте усовершенствования врачей и Институте инфекционных болезней им. И. И. Мечникова; с 1939 возглавляет отдел иммунологии и злокачественных опухолей в Институте эпидемиологии и микробиологии им. Н. Ф. Гамалея Академии медицинских наук СССР (ранее отдел вирусологии Центрального Института эпидемиологии и микробиологии).
В 1927-1932 исследовал вопрос о природе антител и их теплоустойчивости. Обосновал метод приготовления антиденатурирующих вакцин (АД-вакцины), применявшихся в СССР в течение ряда лет.
Совместно с сотрудниками (1937) описал неизвестное ранее вирусное заболевание - дальневосточный (весенне-летний) клещевой энцефалит, открыл его возбудителя и установил его эпидемиологию.
Начиная с 1945 исследования 3ильбера были посвящены обоснованию и разработке вирусной теории происхождения рака; установил наличие в злокачественных опухолях специфических белковых веществ (антигенов), отсутствующих в здоровых тканях. Эти исследования послужили основой для изучения иммунологии рака.
Лауреат Сталинской премии (1946), Государственной премии (1967, посмертно).
****
СПАСЕННЫЙ ЛЮБОВЬЮ
«Ох, трудное дело!»
Впервые микробиолог Лев Зильбер, назначенный в начале двадцатых годов директором института инфекционных болезней в Баку, был арестован после того, как доказал, что вспышка холеры на Каспийском побережье — следствие не завоза ее возбудителя некими шпионами, а результат наличия ее местных дремлющих до времени очагов. Почему эти четкие, лабораторно подтвержденные данные и основанные на них рекомендации, как остановить распространение опаснейшего вибриона, привели к печальному финалу для первооткрывателя, остается загадкой. Ведь глава правительства Закавказской республики, горячо благодаря Льва Александровича, пообещал, что за оказанную помощь, он, беспартийный ученый, войдет в состав АзЦИК — элиту власти.
Но на исследователя нашлись следователи, «органам» было как-то сподручнее ловить несуществующих диверсантов. Одним из них и был объявлен профессор Зильбер как распространитель холеры. Это был полнейший вздор, однако ученый без каких-либо объяснений угодил за решетку. Обстановка в тюрьме была, впрочем, относительно либеральной, к заключенным еще не применяли «мер физического воздействия», и подследственному даже удалось соорудить в камере подобие бокса. Но небо он мог видеть только через краешек окна. На его глазах в жалком закутке без воздуха умирал другой узник, перс, также мифический вредитель.
Но как выбраться отсюда? В борьбу включается Вениамин Каверин — младший брат Зильбера. Единственная надежда, пожалуй, на Горького, ему нравятся книги Каверина, и он симпатизирует молодому прозаику из «Серапионовых братьев». Несколько дней Каверин проводит вблизи дома Горького, надеясь на встречу. Однако письмо Алексею Максимовичу удается передать лишь через биографа Горького Груздева, имеющего к писателю прямой доступ. «Ох, трудное дело!» — хмурится Горький, пробежав содержание послания. И все-таки, очевидно, именно его стараниями Зильбера освобождают.
По мановению Лаврентия Павловича
В середине тридцатых годов Лев Александрович, вновь работающий в Москве, возглавляет научную экспедицию на Дальний Восток в связи с эпидемией неизвестного инфекционного заболевания. Зильбер приходит к выводу, что это клещевой энцефалит, доселе неведомая вирусная атака. Работы его высоко оцениваются, участники экспедиции, за исключением самого Зильбера, удостаиваются Сталинской премии. А за ним, разгадавшим эту тайну, ночью вновь приходят. «Черный ворон» подъедет к его дому и в третий раз, и все три раза, по роковому стечению обстоятельств, это произойдет на глазах его несчастной матери.
В то время при допросах, по решению Политбюро, применялись пытки. Однажды, когда Лев Зильбер был уже академиком, врач-рентгенолог спросил, почему у него неправильно срослись ребра. «Это врожденное», — ответил пациент. На самом деле дефект был «приобретенным».
И тут мы переходим к трогательному союзу Каверина и Ермольевой. Зильбер был женат на Зине Ермольевой, однако ко времени второго ареста они уже разошлись, проживая, впрочем, некоторое время в одной квартире на Сивцевом Вражке. Но забрали победителя клещевого энцефалита по другому адресу на окраине Москвы. Он вновь женат, у него маленький сын. А в перерыве между «посадками» появится еще один мальчик.
И вот Ермольева и Каверин опять начинают штурм Лубянки. Забыв все недоразумения и обиды, Зинаида Виссарионовна (быть может, немного помогает ее отчество) отважно добивается в НКВД разъяснений, доказывая, что Зильберу принадлежат выдающиеся открытия. Увы, она натыкается на глухую стену. Арестовывают ее второго мужа, микробиолога Алексея Захарова. Известно, что он умер в тюремной больнице в 1949 году.
Но она не успокаивается. Удается узнать, что доносы на сотрудников делает директор Мечниковского института партвыдвиженец С.Музыченко. Например, нужнейшую книгу «Руководство по прививкам» он называет фашистской. Зильберовцы, по словам директора, отравляют колодцы и убивают лошадей.
Обращение в высокие инстанции по поводу бессмыслицы всех этих «сигналов» дает определенные результаты. Наверное, еще и потому, что об арестах узнали за границей. Некоторых из оклеветанных выпускают, но Зильбер и Захаров остаются в тюрьме. Составитель облыжных обвинений отделывается легким испугом. Но надежда не покидает мужественных борцов. Каким-то образом становится известно, что сменившему Ежова новому наркому внутренних дел Лаврентию Берии, второму «читателю страны», понравился роман Юрия Тынянова «Смерть Вазир-Мухтара», и он даже благоволит к автору. Полупарализованный Юрий Тынянов, родственник Каверина и Зильбера, при посредничестве секретаря Союза писателей Ставского добивается невероятного — согласия Берии ознакомиться с делом и даже выслушать по телефону ходатаев. Но разговор не состоялся. Сначала секретарь Берии отвечал, что его нет, а после половины третьего ночи телефон замолчал. Тем не менее очевидное вмешательство главы всесильного ведомства, его странная благосклонность привели к тому, что Зильбер вернулся домой. Быть может, сыграло свою роль поразительное по дерзновенности письменное заявление Ермольевой, Каверина и Тынянова, направленное в НКВД,— если окажется, что Зильбер хоть в чем-то виновен, они, все трое, согласны присоединиться к нему в заключении.
Лев Александрович приезжает к брату в Ленинград. Ночью читает в томе Брокгауза и Эфрона об инквизиции, наверное, сравнивая ее с «изобретениями» системы ГУЛАГа. Уже меченый карательным ведомством «с чистыми руками и холодным сердцем» вирусолог века почти наверняка знает, что его не оставят в покое.
За Полярным кругом
И действительно, в 1940 году за Зильбером приходят снова. Срок заключения — десять лет, по четырем пунктам пресловутой 58-й статьи. Идет война, и однажды, в ответ на хлопоты Ермольевой и Каверина, заключенного доставляют с Севера в Москву, в прокуратуру, для пересмотра дела. Увы, усилия тщетны. «Вы будете отбывать срок полностью!» — изрекает прокурор.
Мысль ученого и в условиях лагеря не остается пассивной. Зильбер обнаруживает, что олений мох — ягель — прекрасный источник витаминов и, кроме того, из него можно изготавливать спирт. Его разработки заинтересовывают лагерное начальство.
За Полярным кругом впервые в истории медицины Зильберу удается провести съезд врачей-заключенных, прошедший, по словам Льва Александровича, оживленно и интересно. Представьте себе этот съезд под конвоем. И тем не менее съезд показал, что даже здесь есть возможность мыслить, искать, помогать товарищам.
Спустя некоторое время Зильбера переводят в «бактериологическую шарашку», где предлагают работать над созданием бактериологического оружия. Он категорически отказывается, и опять попадает в лагерь. Но тут начальство спохватывается: известно, что Зильбер изобрел способ получения спирта из ягеля. Так он оказывается в «химической шарашке». Здесь обстановка сравнительно благополучная, это рабский «лесоповал» не замерзшими руками, а лишь разумом, словно в солженицынском «В круге первом». Главное — обеспечить поток спирта, особой валюты для начальства. По ночам Лев Александрович начинает экспериментировать с мышами, которых за пайку табака охотно ловят заключенные. Эти тайные опыты и подводят ученого к вирусной теории рака. Зильбер подает соответствующий рапорт, понимая, что, возможно, он рискует местом в «привилегированной тюрьме», ведь эксперименты проводились без разрешения, но иначе поступить он не может.
Юрий ВИЛЕНСКИЙ
Продолжение статьи здесь: http://www.zerkalo-nedeli.com/nn/show/464/43001/
Х А Р А К Т Е Р И С Т И К А
ЗИЛЬБЕР Лев Александрович в течение 14 месяцев работал в Печлаге,
проявил себя в качестве энергичного, инициативного работника, честно и пре-
данно относящегося к порученной ему работе. Им изобретен новый препарат
для лечения пеллагры (антипеллагрин), нашедший широкое применение и ока-
зывающий существенную пользу при лечении этого заболевания, и налажено
производство этого препарата.
Кроме того, им впервые предложен и введен в практику метод витаминиза-
ции питания, обогащающий пищу белком и витаминами. Все эти научно-иссле-
довательские работы, имеющие существенно важное практическое значение,
характеризуют его как крупного специалиста, всегда готового отдать свои зна-
ния и силы для нужной работы.
Л.А. Зильбером много сделано для повышения квалификации врачей и
среднего медперсонала, прочитано много лекций, докладов на различные научные темы, подготовлен ряд лиц среднего медицинского персонала.
© TBS
Source: http://www.ihst.ru/projects/sohist/document/letters/zilber.pdf. http://www.zerkalo-nedeli.com/nn/show/464/43001/
загрузка