Получить забытый пароль
Энциклопедия / "Неизвестные" бакинцы
Изменить категорию | Все статьи категории
Вот, что рассказал Джемаллэддин Исмаилович Моллаев:
"Дед мой был муллой, он кончил медресе при одной из самых крупных стамбульских мечетей – Султании. А вот его сыновья, все трое,
получили светское высшее образование еще при царизме. До этого все поколения
Моллаевых обучались религии. Один из сыновей Исхака – мой отец Исмаил. Он
закончил Санкт-Петербургский горный институт. Исхак женил сына на дочери своего близкого друга, состоятельного и образованного человека Казбека Тхостова. Моя мама, Раиса Тхостова, училась во Владикавказской гимназии, а затем окончила медицинский факультет Бакинского университета. Это была удивительная женщина. Она так красиво ходила, так красиво говорила! Читала на французском, знала и латынь. Перед тем, как ее осудили, была главным врачом Бакинского родильного дома. Отец тоже быстро продвигался по службе. Он работал начальником Азербайджанской нефтяной разведки, открыл в зоне Баку месторождение, которое и по сей день называется «Моллаевское». До ареста работал главным геологом. В 1938 году Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила отца к расстрелу. Имущество и усадьба «Моллаевский хутор» (в районе нынешнего «Нальчика- 20») были конфискованы. Отец посмертно реабилитирован… Но это было после, спустя многие годы горя и боли. А тогда
мать осудили, как члена семьи изменника Родины, со мной и сестрой. Дед Исхак
поехал в горы и купил копченый курдюк.
Провожая нас, наказал невестке: «Рая, по дороге вас будут кормить скверно. Люди
будут умирать. Прошу тебя, береги себя и внуков. Каждый день съедайте по кусочку курдюка». Мы видели друг друга в последний раз.
Исхак умер в Дербенте в 1942 году, могила его неизвестна. Другой мой дед, Казбек
Тхостов, сидел в это время в тюрьме в Архангельске. Освободившись, он не вернулся в родную Осетию, стал жить в Чечне. И даже отдыхать туда не ездил, приезжал в Нальчик. Нет, он не проклял свою землю, он слишком ее любил. Он, когда-то владелец аулов в ущельях, не мог прийти отверженным и чужим. Казбек умер в Нальчике, во время очередного приезда на отдых. Могила его также неизвестна.
…Помню дорогу в исправительный лагерь. В теплушке были жены большевистских лидеров с детьми. У образованных партийных мужей жены в большинстве своем были необразованны. Дети, женщины сидели на своих пальто, как птицы. На обед приносили ржавую селедку и какую-то баланду. Многие не ели и стали умирать. Каждую ночь конвой выносил трупы. Мы приехали в Нижнеамурский исправительный трудовой лагерь. Мать определили в медпункт, затем в больницу лагеря, а уже потом она стала главным врачом родильного отделения. Врачей там было много – из Москвы, Киева, Петербурга, в том числе и
те, которые проходили по делу Алексея Максимовича Горького. После смерти сына писателя была арестована чуть ли не вся Кремлевская больница - каждому инкриминировалось, что Максим Алексеевич умер не своей смертью.
В 1943 году мою мать освободили, но без права выезда. Она помогала заключенным женщинам всем, чем могла: и лечением, и советом, да и просто добрым словом. Тогда Нижнеамурский лагерь строил железно-дорожную магистраль, она должна была стать стратегически важной. Техники никакой не было. Взрывали аммоналом. Тачка, лопатка, кирка – вот и все снаряжение. Эта
магистраль – сплошная могила тех, кто ее строил. Зимой там страшные морозы, ле-
том – комары. У женщин с детьми были льготы. И вот, чтобы на шаг отдалиться от
смерти, женщины беременели, хотя были под охраной.
В ту пору там отбывал наказание Николай Петрович Старостин. У него и начал
я заниматься хоккеем. И даже выступал в первенстве России за местное «Динамо».
В 1954 году мама, сестра и я стали абсолютно свободными людьми. Я продолжал
играть в хоккей в Москве в период учебы в нефтяном институте им. И.Губкина. После учебы вернулся в Баку, и когда строительство концертно-спортивного комплекса подходило к концу, загорелся мыслью открыть в Баку группы хоккея и фигурного катания. И претворил в жизнь свою мечту.
Кстати, мама после возвращения в Баку опять работала главным врачом родильного дома и даже застала некоторых своих нянечек.
Моллаева-Тхостова Раиса Казбеговна - врач, репрессирована
1980Вот, что рассказал Джемаллэддин Исмаилович Моллаев:
"Дед мой был муллой, он кончил медресе при одной из самых крупных стамбульских мечетей – Султании. А вот его сыновья, все трое,
получили светское высшее образование еще при царизме. До этого все поколения
Моллаевых обучались религии. Один из сыновей Исхака – мой отец Исмаил. Он
закончил Санкт-Петербургский горный институт. Исхак женил сына на дочери своего близкого друга, состоятельного и образованного человека Казбека Тхостова. Моя мама, Раиса Тхостова, училась во Владикавказской гимназии, а затем окончила медицинский факультет Бакинского университета. Это была удивительная женщина. Она так красиво ходила, так красиво говорила! Читала на французском, знала и латынь. Перед тем, как ее осудили, была главным врачом Бакинского родильного дома. Отец тоже быстро продвигался по службе. Он работал начальником Азербайджанской нефтяной разведки, открыл в зоне Баку месторождение, которое и по сей день называется «Моллаевское». До ареста работал главным геологом. В 1938 году Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила отца к расстрелу. Имущество и усадьба «Моллаевский хутор» (в районе нынешнего «Нальчика- 20») были конфискованы. Отец посмертно реабилитирован… Но это было после, спустя многие годы горя и боли. А тогда
мать осудили, как члена семьи изменника Родины, со мной и сестрой. Дед Исхак
поехал в горы и купил копченый курдюк.
Провожая нас, наказал невестке: «Рая, по дороге вас будут кормить скверно. Люди
будут умирать. Прошу тебя, береги себя и внуков. Каждый день съедайте по кусочку курдюка». Мы видели друг друга в последний раз.
Исхак умер в Дербенте в 1942 году, могила его неизвестна. Другой мой дед, Казбек
Тхостов, сидел в это время в тюрьме в Архангельске. Освободившись, он не вернулся в родную Осетию, стал жить в Чечне. И даже отдыхать туда не ездил, приезжал в Нальчик. Нет, он не проклял свою землю, он слишком ее любил. Он, когда-то владелец аулов в ущельях, не мог прийти отверженным и чужим. Казбек умер в Нальчике, во время очередного приезда на отдых. Могила его также неизвестна.
…Помню дорогу в исправительный лагерь. В теплушке были жены большевистских лидеров с детьми. У образованных партийных мужей жены в большинстве своем были необразованны. Дети, женщины сидели на своих пальто, как птицы. На обед приносили ржавую селедку и какую-то баланду. Многие не ели и стали умирать. Каждую ночь конвой выносил трупы. Мы приехали в Нижнеамурский исправительный трудовой лагерь. Мать определили в медпункт, затем в больницу лагеря, а уже потом она стала главным врачом родильного отделения. Врачей там было много – из Москвы, Киева, Петербурга, в том числе и
те, которые проходили по делу Алексея Максимовича Горького. После смерти сына писателя была арестована чуть ли не вся Кремлевская больница - каждому инкриминировалось, что Максим Алексеевич умер не своей смертью.
В 1943 году мою мать освободили, но без права выезда. Она помогала заключенным женщинам всем, чем могла: и лечением, и советом, да и просто добрым словом. Тогда Нижнеамурский лагерь строил железно-дорожную магистраль, она должна была стать стратегически важной. Техники никакой не было. Взрывали аммоналом. Тачка, лопатка, кирка – вот и все снаряжение. Эта
магистраль – сплошная могила тех, кто ее строил. Зимой там страшные морозы, ле-
том – комары. У женщин с детьми были льготы. И вот, чтобы на шаг отдалиться от
смерти, женщины беременели, хотя были под охраной.
В ту пору там отбывал наказание Николай Петрович Старостин. У него и начал
я заниматься хоккеем. И даже выступал в первенстве России за местное «Динамо».
В 1954 году мама, сестра и я стали абсолютно свободными людьми. Я продолжал
играть в хоккей в Москве в период учебы в нефтяном институте им. И.Губкина. После учебы вернулся в Баку, и когда строительство концертно-спортивного комплекса подходило к концу, загорелся мыслью открыть в Баку группы хоккея и фигурного катания. И претворил в жизнь свою мечту.
Кстати, мама после возвращения в Баку опять работала главным врачом родильного дома и даже застала некоторых своих нянечек.
загрузка