Получить забытый пароль
Энциклопедия / Авторы
Изменить категорию | Все статьи категории
Он — самый известный в мире чукча. И один из самых издаваемых сейчас на Западе российских писателей
Он родился чуть ли не в каменном веке, где люди жили в ярангах, обтянутых моржовой кожей, пользовались каменными топорами, шили нитками из звериных жил, ловили рыбу сетями из кожаных ремней, освещали и отапливали жилища каменными жирниками, наполненными тюленьим жиром.
Он перевел Пушкина на чукотский язык.
Он был коммунистом и воспевал советскую действительность. В советское время его книги издавались тиражами в сотни тысяч. Он объездил весь Союз и множество капстран.
Теперь он пишет иначе — без восторгов, иронично и печально. Его российские тиражи сократились почти в сто раз. Зато его печатает весь мир: в последние годы его книги вышли в Германии, Австрии, Франции, Испании, США, Голландии, Японии. Он выступает по всему миру и собирает полные залы.
Ему 76. 53 из них прожиты в Питере. Но раз в год он обязательно летает на Чукотку.
Его зовут Юрий Сергеевич РЫТХЭУ.
В первые школьные годы Рытхэу пришлось жить в яранге у дяди — морского охотника. Вот картинка из детства, которую писатель рисует в книге «Под сенью волшебной горы» (волшебная гора — это русская культура):
«Зимой дядя Кмоль вставал буквально на заре… На мне лежала неприятная обязанность каждое утро, за исключением явной непогоды, когда от ураганного ветра сотрясалась вся яранга, нагишом выбегать наружу и, переминаясь босыми ногами на снегу, выполнять две задачи — справить малую нужду и оглядеть весь небесный свод, запомнить облачность, особенно у горизонта, направление и силу ветра. С этими сведениями, облегченный, я с удовольствием вползал в полог и докладывал дяде, который после завтрака отправлялся на морской лед.
До школы оставалось еще несколько часов, да и после морозного воздуха спать уже не хотелось. В эти утренние часы я читал книги, которые понемногу поддавались мне.
Вечером, если охота бывала удачной, дядя Кмоль мазал жертвенной кровью идолов, разбрасывал куски мяса и жира на морскую сторону, проводил жирную черту густой тюленьей кровью по моему лбу, и с этой отметиной я склонялся над книгой».
А вот что в 70-х Рытхэу писал о роли советской власти в жизни народов Севера:
«Когда говорят о чуде возникновения литератур у ранее бесписьменных народов, малочисленных, отдаленных друг от друга и от больших народов огромными расстояниями, часто упускают из виду, что это чудо было подготовлено всем ходом предшествующей истории. Истоки этого феномена идут от осенней ночи, когда густой мрак разрезала вспышка орудия «Авроры»…».
В одном из последних романов Рытхэу о современной Чукотке — «Чукотский анекдот» — его герой чукча Аркадий влюбляется в приезжую американку и… «Аркадий Пестеров решил больше не пить...». Он делает в квартире уборку, сдает пустые бутылки и идет в баню. «Баня в Улаке с началом перестройки и демократизации была закрыта, и люди мылись в кочегарке. Туда надо было приходить со своей лампочкой». Кочегар встречает его пошлой остротой, получает в глаз и, придя в себя, предлагает Аркадию свою более мощную лампочку.
«Аркадий теперь брился каждое утро, опрыскивал себя одеколоном, больше не рассматривал эту жидкость как средство, заменяющее спиртное, даже вздрагивал от отвращения, когда представлял себе, как он глотает разведенную, побелевшую от реакции с водой жидкость…
Весь Улак замер в ожидании. Почему-то большинство односельчан были уверены в том, что Аркадий долго не продержится и в один прекрасный день снова появится на единственной улице Улака в серой щетине, с угасшим взором, в криво застегнутом пальто со следами неумело замытой блевотины...».
Надо сказать, дождались...
— Вот вы родились в яранге, и на ваших глазах на Чукотку пришла цивилизация. В течение вашей жизни чукотский народ прошел путь из первобытного строя через коммунизм в капитализм. Ну и как вам этот путь?
— Кто его знает… Для меня важен показатель некоего равновесия: чтобы у человека было жилище, еда, чтобы он спокойно мог делать детей, растить их и особо не размышлять, чтобы он был доволен той биологической оболочкой, в которую его Бог посадил. Но это биологическое равновесие — хрупкая вещь, оно не может длиться долго — обязательно откуда-то сбоку его проткнет копье прогресса. Вот пришла советская власть, и началось…
— Чукчей переселили в дома.
— Да, потому что в яранге уже нельзя было жить. Появились новые обычаи у людей: надо было учиться, умываться и черт знает что еще делать. В яранге не умоешься…
— Что, иначе в школу не пускали?
— А почему у меня такие большие уши? Потому что каждый раз, когда я приходил в школу, у меня чистоту ушей проверяли до самых корней. В общем, требовался другой уклад жизни. Нас научили читать — нам потребовались полки для книг. Научили писать — стол нужен. Тогда была колоссальная пропаганда новой жизни. Вот взойдет это солнце — все будут согреты. Вы сейчас скептически к этому относитесь, даже хуже. А тогда была не то что мечта — уверенность.
— И до каких пор вы верили?
— До конца верил — до распада СССР.
— К нашим северным народам цивилизация пришла через коммунизм. На Западе — через капитализм. В итоге что лучше?
— У них, конечно, совсем по-другому. В 1972 году на Аляске нашли нефть. Тут встал вопрос: а чья это земля? Президентом был Никсон. Он на два года приостановил все дела с нефтью, пока не будут решены юридические вопросы о принадлежности Аляски — раз, пока не будут даны экологические гарантии — два. И эскимосы доказали, что это их земля. И всякие дырки в их земле без их разрешения никто не имеет права делать. Теперь у них нефть качают, каждый из них получает за это деньги. Кроме того, огромные суммы идут на социальные нужды: на здравоохранение, даже на строительство тюрем — мы, говорят эскимосы, не хотим сидеть в плохих тюрьмах. А наши ненцы на Ямале с нефти ни хрена не имеют. Вот и вся разница. У нас земля принадлежит государству. А что такое у нас государство? Это тьфу! Не понимаю я, что у нас за государство. Чиновники все качают себе в карман.
— В 1967 году вы писали…
— Ну, знаете, это романтические вещи.
— …Тогда разница была в нашу пользу.
— Вы уж простите меня.
— Некоторые говорят: лучше б нас оставили в ярангах, мы бы не спились.
— Нет, цивилизация была неизбежна. Хотя в очень отдаленных районах Чукотки остались люди, которые продолжают жить в ярангах.
— После 91-го с Севера начался массовый отток русского населения, началась разруха. Что сейчас нужно делать на Севере?
— Да, ушли очень прибыльные отрасли промышленности. Большая нефть есть, но ее слишком сложно добывать. Есть две вещи, которые могут поднять, в частности, Чукотку, — это золото и полиметаллические руды. Там этого достаточно. Канадцы сейчас всерьез взялись за это.
— А корейцы скоро всерьез возьмутся за нефть на камчатском шельфе, а другие иностранцы давно уже качают нефть на шельфе сахалинском… Только на уровень жизни местного населения это не влияет.
— А что делать? Не знаю.
— Есть государственная программа отселения жителей Крайнего Севера.
— Это бессмысленно. Кто хотел, тот уже отселился.
— Есть те, кто хотел бы, но им некуда и не на что.
— Действительно так. Много народу приехало из Украины, а это вообще теперь другое государство.
— Сейчас для того, чтобы поддерживать должный уровень цивилизации, людей на Севере уже не хватает. Есть мнение отселить всех и осваивать ресурсы вахтовым методом.
— Чукчей будут возить туда из Сочи? Что касается большой промышленности, то смысл в вахтовом методе есть.
— В Корякии вот добывают платину вахтовым методом. Гектары тундры превратили в лунный пейзаж, перекрыли пути миграции оленей.
— Да, с местными промыслами, с пастбищами промышленность совсем не считается. Ладно олени — у нас там лучший в мире лосось. Должны быть строгие законы.
— Встречались ли вы с Абрамовичем?
— Встречался. Года два назад.
— Это была его инициатива?
— Взаимная.
— О чем говорили?
— Так, посидели, поболтали. Больших государственных дел не решили с ним.
— Вам нравится то, что он делает на Чукотке?
— Нравится. Но вот что после него будет — это вопрос.
— Чего вы опасаетесь?
— Основы для развития экономики он не заложил. Строит школы, спортивные сооружения…
— Зачем он на Чукотку пришел?
— Не понимаю. Это, конечно, странный шаг. А то, что не понимаю, — не комментирую. Я вот сижу здесь и пишу себе…
— И что вы сейчас пишете?
— Не скажу.
— Как издаете книги сейчас?
— Трудно. На русском языке издаю в «Звезде», за это платит администрация Абрамовича, и весь тираж уходит на Чукотку, здесь их нет. А на иностранных языках — это они сами платят.
— А была раньше настоящая дружба народов или все-таки это миф?
— Была. Потому что все между собой много общались. Я бы не сказал, что это было как поцелуй Хонеккера с Брежневым. Но у меня до сих пор много друзей в разных бывших республиках. Теперь общения намного меньше.
— Почему вы решили переехать в Питер?
— Денег не было там, а здесь были. Я приехал учиться сюда.
— Не пожалели?
— Нет, конечно. Это был порыв. Может, вам это не очень понятно. Но это был порыв в будущее. Мечта.
— Как вы относитесь к жутким проявлениям национализма в Петербурге?
— Я борюсь с этим как президент питерского ПЕН-клуба.
— Природу этого явления понимаете?
— Непонятно. Может, потому, что очень много маргиналов приехало сюда. Я когда выхожу за калитку дачи — десятки людей (таджики, молдаване) с лопатами стоят: «Вам что-нибудь надо сделать?». Вся Россия окружена армией безработных…
— А вас часто чукчей называют?
— У меня три года назад жена умерла. Я до сих пор не могу с этим смириться. Она была очень добрая, необыкновенная. Все, что есть в душе у русских, у нее все было. И национализм тоже. Она меня называла чукчей, когда мы ругались.
Но я горжусь, когда меня чукчей называют.
— Расскажите анекдот про чукчу?
— Ни за что. Я их не сочиняю. Матвиенко меня тоже просила рассказать чукотский анекдот. Я и ей не рассказал.
— Вы с ней дружите?
— Я ее лет тридцать знаю. Мы с ней голову ели вместе.
— Боже мой! Чью?
— Барана. Нас пригласили буряты. Я ее спрашиваю: «Ну что, Валентина Ивановна, будешь кушать глаз?». Но она что-то другое съела. А глаз съел я — и с удовольствием, потому что это очень вкусно. Слушай, тебе Горбачев, Ельцин, Путин — кто больше нравится?
— Горбачев.
— Он был скорее надеждой. А этот, который дирижировал, — это уже не то. А нынешний… Помнишь, горел весь центр Москвы, стаскивали Дзержинского с пьедестала. Подумать только, что скоро он придет… Надо с ним что-то делать.
Я думаю, мы как-то так всё проехали мимо, вплоть до капитализма. Всё мимо…
Екатерина ГЛИКМАН, Санкт-Петербург
Печатается с 1947. Юрий Рытхэу много написал о своем народе — чукчах: сборники рассказов «Люди нашего берега» (1953), «Имя человека» (1955), «Чукотская сага» (1956) и др.; трилогия «Время таяния снегов» (1958—1967); романы «В долине Маленьких Зайчиков» (1962), «Айвангу» (1964), «Самые красивые корабли» (1967), «Сон в начале тумана» (1970), «Иней на пороге» (1971), «Белые снега» (1975), «Конец вечной мерзлоты» (1977). «Магические числа» (1986). «Остров надежды» (1987) «Интерконтинентальный мост» (1989), «Чукотский анекдот» (2002); повести «Нунивак» (1963), «Волшебная рукавица» (1963), «Метательница гарпуна» (1973), «Полярный круг» (1977), очерки, сборники стихов, киносценарии к фильмам «Самые красивые корабли» (1973), «След россомахи» (1978), «Когда уходят киты» (1981).
Произведения Юрия Рытхэу переведены на многие языки народов СССР и иностранные языки. На его стихи композитор Эдуард Артемьев создал вокально-инструментальную сюиту «Тепло Земли».
Награжден орденом «Знак почёта». Лауреат международных премий «Гринцане Кавур» (Италия) и «Свидетель Мира» (Франция), а также Государственной премии России. Губернатор Чукотки Александр Назаров в 1998 учредил прижизненную литературную премию его имени.
Source: http://2006.novayagazeta.ru/nomer/2006/57n/n57n-s41.shtml http://ru.wikipedia.org/wiki/Рытхэу,_Юрий_Сергеевич
Рытхэу Юрий Сергеевич
8.3.1930Он — самый известный в мире чукча. И один из самых издаваемых сейчас на Западе российских писателей
Он родился чуть ли не в каменном веке, где люди жили в ярангах, обтянутых моржовой кожей, пользовались каменными топорами, шили нитками из звериных жил, ловили рыбу сетями из кожаных ремней, освещали и отапливали жилища каменными жирниками, наполненными тюленьим жиром.
Он перевел Пушкина на чукотский язык.
Он был коммунистом и воспевал советскую действительность. В советское время его книги издавались тиражами в сотни тысяч. Он объездил весь Союз и множество капстран.
Теперь он пишет иначе — без восторгов, иронично и печально. Его российские тиражи сократились почти в сто раз. Зато его печатает весь мир: в последние годы его книги вышли в Германии, Австрии, Франции, Испании, США, Голландии, Японии. Он выступает по всему миру и собирает полные залы.
Ему 76. 53 из них прожиты в Питере. Но раз в год он обязательно летает на Чукотку.
Его зовут Юрий Сергеевич РЫТХЭУ.
В первые школьные годы Рытхэу пришлось жить в яранге у дяди — морского охотника. Вот картинка из детства, которую писатель рисует в книге «Под сенью волшебной горы» (волшебная гора — это русская культура):
«Зимой дядя Кмоль вставал буквально на заре… На мне лежала неприятная обязанность каждое утро, за исключением явной непогоды, когда от ураганного ветра сотрясалась вся яранга, нагишом выбегать наружу и, переминаясь босыми ногами на снегу, выполнять две задачи — справить малую нужду и оглядеть весь небесный свод, запомнить облачность, особенно у горизонта, направление и силу ветра. С этими сведениями, облегченный, я с удовольствием вползал в полог и докладывал дяде, который после завтрака отправлялся на морской лед.
До школы оставалось еще несколько часов, да и после морозного воздуха спать уже не хотелось. В эти утренние часы я читал книги, которые понемногу поддавались мне.
Вечером, если охота бывала удачной, дядя Кмоль мазал жертвенной кровью идолов, разбрасывал куски мяса и жира на морскую сторону, проводил жирную черту густой тюленьей кровью по моему лбу, и с этой отметиной я склонялся над книгой».
А вот что в 70-х Рытхэу писал о роли советской власти в жизни народов Севера:
«Когда говорят о чуде возникновения литератур у ранее бесписьменных народов, малочисленных, отдаленных друг от друга и от больших народов огромными расстояниями, часто упускают из виду, что это чудо было подготовлено всем ходом предшествующей истории. Истоки этого феномена идут от осенней ночи, когда густой мрак разрезала вспышка орудия «Авроры»…».
В одном из последних романов Рытхэу о современной Чукотке — «Чукотский анекдот» — его герой чукча Аркадий влюбляется в приезжую американку и… «Аркадий Пестеров решил больше не пить...». Он делает в квартире уборку, сдает пустые бутылки и идет в баню. «Баня в Улаке с началом перестройки и демократизации была закрыта, и люди мылись в кочегарке. Туда надо было приходить со своей лампочкой». Кочегар встречает его пошлой остротой, получает в глаз и, придя в себя, предлагает Аркадию свою более мощную лампочку.
«Аркадий теперь брился каждое утро, опрыскивал себя одеколоном, больше не рассматривал эту жидкость как средство, заменяющее спиртное, даже вздрагивал от отвращения, когда представлял себе, как он глотает разведенную, побелевшую от реакции с водой жидкость…
Весь Улак замер в ожидании. Почему-то большинство односельчан были уверены в том, что Аркадий долго не продержится и в один прекрасный день снова появится на единственной улице Улака в серой щетине, с угасшим взором, в криво застегнутом пальто со следами неумело замытой блевотины...».
Надо сказать, дождались...
— Вот вы родились в яранге, и на ваших глазах на Чукотку пришла цивилизация. В течение вашей жизни чукотский народ прошел путь из первобытного строя через коммунизм в капитализм. Ну и как вам этот путь?
— Кто его знает… Для меня важен показатель некоего равновесия: чтобы у человека было жилище, еда, чтобы он спокойно мог делать детей, растить их и особо не размышлять, чтобы он был доволен той биологической оболочкой, в которую его Бог посадил. Но это биологическое равновесие — хрупкая вещь, оно не может длиться долго — обязательно откуда-то сбоку его проткнет копье прогресса. Вот пришла советская власть, и началось…
— Чукчей переселили в дома.
— Да, потому что в яранге уже нельзя было жить. Появились новые обычаи у людей: надо было учиться, умываться и черт знает что еще делать. В яранге не умоешься…
— Что, иначе в школу не пускали?
— А почему у меня такие большие уши? Потому что каждый раз, когда я приходил в школу, у меня чистоту ушей проверяли до самых корней. В общем, требовался другой уклад жизни. Нас научили читать — нам потребовались полки для книг. Научили писать — стол нужен. Тогда была колоссальная пропаганда новой жизни. Вот взойдет это солнце — все будут согреты. Вы сейчас скептически к этому относитесь, даже хуже. А тогда была не то что мечта — уверенность.
— И до каких пор вы верили?
— До конца верил — до распада СССР.
— К нашим северным народам цивилизация пришла через коммунизм. На Западе — через капитализм. В итоге что лучше?
— У них, конечно, совсем по-другому. В 1972 году на Аляске нашли нефть. Тут встал вопрос: а чья это земля? Президентом был Никсон. Он на два года приостановил все дела с нефтью, пока не будут решены юридические вопросы о принадлежности Аляски — раз, пока не будут даны экологические гарантии — два. И эскимосы доказали, что это их земля. И всякие дырки в их земле без их разрешения никто не имеет права делать. Теперь у них нефть качают, каждый из них получает за это деньги. Кроме того, огромные суммы идут на социальные нужды: на здравоохранение, даже на строительство тюрем — мы, говорят эскимосы, не хотим сидеть в плохих тюрьмах. А наши ненцы на Ямале с нефти ни хрена не имеют. Вот и вся разница. У нас земля принадлежит государству. А что такое у нас государство? Это тьфу! Не понимаю я, что у нас за государство. Чиновники все качают себе в карман.
— В 1967 году вы писали…
— Ну, знаете, это романтические вещи.
— …Тогда разница была в нашу пользу.
— Вы уж простите меня.
— Некоторые говорят: лучше б нас оставили в ярангах, мы бы не спились.
— Нет, цивилизация была неизбежна. Хотя в очень отдаленных районах Чукотки остались люди, которые продолжают жить в ярангах.
— После 91-го с Севера начался массовый отток русского населения, началась разруха. Что сейчас нужно делать на Севере?
— Да, ушли очень прибыльные отрасли промышленности. Большая нефть есть, но ее слишком сложно добывать. Есть две вещи, которые могут поднять, в частности, Чукотку, — это золото и полиметаллические руды. Там этого достаточно. Канадцы сейчас всерьез взялись за это.
— А корейцы скоро всерьез возьмутся за нефть на камчатском шельфе, а другие иностранцы давно уже качают нефть на шельфе сахалинском… Только на уровень жизни местного населения это не влияет.
— А что делать? Не знаю.
— Есть государственная программа отселения жителей Крайнего Севера.
— Это бессмысленно. Кто хотел, тот уже отселился.
— Есть те, кто хотел бы, но им некуда и не на что.
— Действительно так. Много народу приехало из Украины, а это вообще теперь другое государство.
— Сейчас для того, чтобы поддерживать должный уровень цивилизации, людей на Севере уже не хватает. Есть мнение отселить всех и осваивать ресурсы вахтовым методом.
— Чукчей будут возить туда из Сочи? Что касается большой промышленности, то смысл в вахтовом методе есть.
— В Корякии вот добывают платину вахтовым методом. Гектары тундры превратили в лунный пейзаж, перекрыли пути миграции оленей.
— Да, с местными промыслами, с пастбищами промышленность совсем не считается. Ладно олени — у нас там лучший в мире лосось. Должны быть строгие законы.
— Встречались ли вы с Абрамовичем?
— Встречался. Года два назад.
— Это была его инициатива?
— Взаимная.
— О чем говорили?
— Так, посидели, поболтали. Больших государственных дел не решили с ним.
— Вам нравится то, что он делает на Чукотке?
— Нравится. Но вот что после него будет — это вопрос.
— Чего вы опасаетесь?
— Основы для развития экономики он не заложил. Строит школы, спортивные сооружения…
— Зачем он на Чукотку пришел?
— Не понимаю. Это, конечно, странный шаг. А то, что не понимаю, — не комментирую. Я вот сижу здесь и пишу себе…
— И что вы сейчас пишете?
— Не скажу.
— Как издаете книги сейчас?
— Трудно. На русском языке издаю в «Звезде», за это платит администрация Абрамовича, и весь тираж уходит на Чукотку, здесь их нет. А на иностранных языках — это они сами платят.
— А была раньше настоящая дружба народов или все-таки это миф?
— Была. Потому что все между собой много общались. Я бы не сказал, что это было как поцелуй Хонеккера с Брежневым. Но у меня до сих пор много друзей в разных бывших республиках. Теперь общения намного меньше.
— Почему вы решили переехать в Питер?
— Денег не было там, а здесь были. Я приехал учиться сюда.
— Не пожалели?
— Нет, конечно. Это был порыв. Может, вам это не очень понятно. Но это был порыв в будущее. Мечта.
— Как вы относитесь к жутким проявлениям национализма в Петербурге?
— Я борюсь с этим как президент питерского ПЕН-клуба.
— Природу этого явления понимаете?
— Непонятно. Может, потому, что очень много маргиналов приехало сюда. Я когда выхожу за калитку дачи — десятки людей (таджики, молдаване) с лопатами стоят: «Вам что-нибудь надо сделать?». Вся Россия окружена армией безработных…
— А вас часто чукчей называют?
— У меня три года назад жена умерла. Я до сих пор не могу с этим смириться. Она была очень добрая, необыкновенная. Все, что есть в душе у русских, у нее все было. И национализм тоже. Она меня называла чукчей, когда мы ругались.
Но я горжусь, когда меня чукчей называют.
— Расскажите анекдот про чукчу?
— Ни за что. Я их не сочиняю. Матвиенко меня тоже просила рассказать чукотский анекдот. Я и ей не рассказал.
— Вы с ней дружите?
— Я ее лет тридцать знаю. Мы с ней голову ели вместе.
— Боже мой! Чью?
— Барана. Нас пригласили буряты. Я ее спрашиваю: «Ну что, Валентина Ивановна, будешь кушать глаз?». Но она что-то другое съела. А глаз съел я — и с удовольствием, потому что это очень вкусно. Слушай, тебе Горбачев, Ельцин, Путин — кто больше нравится?
— Горбачев.
— Он был скорее надеждой. А этот, который дирижировал, — это уже не то. А нынешний… Помнишь, горел весь центр Москвы, стаскивали Дзержинского с пьедестала. Подумать только, что скоро он придет… Надо с ним что-то делать.
Я думаю, мы как-то так всё проехали мимо, вплоть до капитализма. Всё мимо…
Екатерина ГЛИКМАН, Санкт-Петербург
Печатается с 1947. Юрий Рытхэу много написал о своем народе — чукчах: сборники рассказов «Люди нашего берега» (1953), «Имя человека» (1955), «Чукотская сага» (1956) и др.; трилогия «Время таяния снегов» (1958—1967); романы «В долине Маленьких Зайчиков» (1962), «Айвангу» (1964), «Самые красивые корабли» (1967), «Сон в начале тумана» (1970), «Иней на пороге» (1971), «Белые снега» (1975), «Конец вечной мерзлоты» (1977). «Магические числа» (1986). «Остров надежды» (1987) «Интерконтинентальный мост» (1989), «Чукотский анекдот» (2002); повести «Нунивак» (1963), «Волшебная рукавица» (1963), «Метательница гарпуна» (1973), «Полярный круг» (1977), очерки, сборники стихов, киносценарии к фильмам «Самые красивые корабли» (1973), «След россомахи» (1978), «Когда уходят киты» (1981).
Произведения Юрия Рытхэу переведены на многие языки народов СССР и иностранные языки. На его стихи композитор Эдуард Артемьев создал вокально-инструментальную сюиту «Тепло Земли».
Награжден орденом «Знак почёта». Лауреат международных премий «Гринцане Кавур» (Италия) и «Свидетель Мира» (Франция), а также Государственной премии России. Губернатор Чукотки Александр Назаров в 1998 учредил прижизненную литературную премию его имени.
Source: http://2006.novayagazeta.ru/nomer/2006/57n/n57n-s41.shtml http://ru.wikipedia.org/wiki/Рытхэу,_Юрий_Сергеевич
